Мы же вас предупреждали…
О том, что ключевая ставка будет повышена, финансовый регулятор предупреждал еще 9 июня — на предыдущем заседании совета директоров: «…в условиях постепенного увеличения текущего инфляционного давления Банк России допускает возможность повышения ключевой ставки на ближайших заседаниях для стабилизации инфляции вблизи 4% в 2024 году и далее…»
Формальных оснований (прямо как по учебнику) для этого было вполне достаточно, вот они:
- ускорение роста цен, наблюдаемое в оперативных данных и рост инфляционных ожиданий населения;
- сохранение напряженности на рынке труда;
- активное восстановление потребления (оборот розничной торговли в реальном выражении вышел на уровень 2021 года);
- превышение расходов бюджета выше запланированного уровня;
- устойчивое ослабление валютного курса.
В принципе, для повышения ставки хватило бы сочетания первого и последнего из этих факторов. А тут целых пять.
В каких случаях «в целом» финансовый регулятор ужесточает ДКП? (Повышает ставку = удорожает кредит?)
В случаях быстрого роста экономики, когда, по мнению ЦБ, экономические агенты слишком оптимистично смотрят в будущее и готовы брать в долг под любые проценты, т.к. уверены, что вернут свои деньги (а банки, соответственно, готовы эти кредиты выдавать).
Вот регулятор всех и предупреждает: пора остановиться или хотя бы притормозить с раздачей кредитов.
Но в России ситуация несколько другая.
То, что мы называем экономическим ростом, — это на самом деле покупка правительством весьма специфических товаров и услуг, нужных ему «для выполнения задач». И для тех, кто эти «задачи» выполняет, ключевая ставка ЦБ глубоко безразлична —
правительство либо даст им денег напрямую, либо субсидирует им кредит.
Так что их готовность кредитоваться — это результат не рыночного оптимизма, а уверенности в том, что правительство в расходах не остановится.
Хорошо забытое старое
В принципе, новость о повышении ставки — еще и свидетельство того, что финансовый регулятор проводит независимую от правительства политику, он показывает, что будет добиваться снижения излишней кредитной активности — с прицелом на «охлаждение экономики» и замедление роста цен — и имеет для этого полномочия (тем более что рост цен раздражает людей и беспокоит власти).
Есть только одна проблема.
Такие штуки со «ставкой вверх» работают, только если и правительство играет «по рыночным правилам» — то есть занимает «по рыночным правилам». И если дает деньги тому, кому считает нужным, то делает это с пониманием, что эти долги надо будет обслуживать (амортизировать, на самом деле, постепенно обесценивать, но не будем цепляться к мелочам формулировок).
Но здесь и сейчас правительство демонстрирует, что оно в любом случае будет играть «по своим правилам»:
сокращение бюджетных расходов (а оно уже заявлено) коснется только «мелочей» вроде строительства дорог и общественного транспорта, а на «выполнение задач» денег жалеть не будут, и предприятия из «обрабатывающей промышленности» могут не смотреть на ставку — они свое получат в любом случае.
(В этом смысле «правительство на другой планете живет, родной» ©.)
Повышение ставки в данном случае — это не просто способ «борьбы с инфляцией». Это в первую очередь инструмент охлаждения «потребительского контура экономики» и — правильно — снижения инвестиционной привлекательности этого контура.
А это должно привести — тоже правильно — к перераспределению ресурсов (материальных и трудовых), в пользу «обрабатывающей промышленности, задействованной в выполнении «правительственного заказа».
Фото: Ведомости / ТАСС
В данном случае «движение ставки» — это движение рычага, плавно перекачивающего ресурсы из одного контура экономики («нужного людям») в другой контур («нужный правительству»).
В СССР, кстати, функцию «повышения ключевой ставки» / охлаждения потребительского контура выполняли «плановые повышения цен» (да-да, были такие! И много раз!), результатом — на некоторое время — становились «полные прилавки» (и такое бывало!) в сочетании с невозможностью что-то купить по «новым ценам».
Люди смотрели на новые ценники и несли деньги в сберкассу (где те оборачивались «доходами бюджета») или работали больше — чтобы иметь возможность платить по новым ценам.
Такого же поведения правительство будет ожидать от людей и сейчас.
Сомнительное обстоятельство
Но есть еще одно обстоятельство, которое заставляет задуматься о политике финансового регулятора и его реальных приоритетах. Это сообщение о том, что
«с 1 августа 2023 года Банк России, помимо регулярных операций по покупке (продаже) иностранной валюты, в рамках бюджетного правила начнет осуществлять операции в связи с использованием средств Фонда национального благосостояния (далее — ФНБ) для их размещения в разрешенные финансовые активы внутри экономики России» —
то есть, в переводе с банкирского на русский, ЦБ РФ будет поддерживать рубль, увеличив продажи валюты.
Это заставляет задуматься о действительных приоритетах регулятора — хочет ли он таргетировать инфляцию или хочет управлять курсом. ЦБ РФ столько сил и средств потратил, убеждая рынок, что его цель — инфляция, а не курс, и он не будет рисковать для этого резервами… Но если все-таки финансовый регулятор будет пытаться управлять курсом в условиях падения валютной выручки… это даст рынку сигнал о том, что реальные решения о денежно-кредитной политике будут принимать люди, которые как огня боятся девальвации рубля «по образцу 1998 года».
Тут что-то не так — или с «приоритетами по ставке», или с «приоритетами по курсу». И тогда логичным будет предположение, что ЦБ РФ поднимает ставку «сейчас» в ожидании того, что ему придется снижать ее «потом» — то есть, как это принято говорить «по-простому», «печатать деньги».
Вероятность такого решения будет зависеть от того, насколько далеко правительство готово зайти в мобилизации ресурсов для «выполнения задач».
