Сейчас, когда прошли все ЕГЭ и закончились последние занятия даже в частных школах, начались полноценные летние каникулы. В переводе на язык сегодняшней школьной реальности это означает, что детей ждут два месяца без «разговоров о важном», церемоний поднятия флага, «парт героев» и прочая и прочая. Два свободных месяца на то, чтобы понять, как мир устроен на самом деле.
Рискну предположить, что перед многими родителями, не согласными с «политикой партии», давно стоит болезненный вопрос: как разговаривать с детьми о том, что происходит? Как объяснять, что не все сказанное директором на линейке и написанное в новом едином учебнике истории — истина в последней инстанции? Один из многих возможных ответов — давать им читать хорошие книги.
Ничто так сильно не дискредитирует простые черно-белые проповеди классных часов, как сложная и качественная литература, и никто не расскажет о борьбе за независимость, о толерантности, о трусости диктаторов и войнах лучше, чем это сделают «Гарри Поттер», «Властелин колец» или «Хроники Нарнии».
На освоение этих энциклопедий жизни и стоит потратить ближайшие два месяца.
Но мы сегодня поговорим не о них, а об одной небольшой повести, которую, кажется, редко вспоминают, но которая расскажет подростку о жизни лучше, чем любые разговоры, репортажи или аналитика. Поговорим про «За секунду до взрыва» Екатерины Польгуевой.
В то, что книга написана до 2014 года, судя по читательским отзывам, мало кто верит. И тем не менее последняя строчка текста утверждает, что время работы над книгой — 2002–2013 годы. Вообще же это не книга-пророчество.
Сюжет такой: в некотором неназванном, но граничащем с РФ государстве началась… то ли То-что-нельзя-называть, то ли блокада, а то ли просто, как это иногда именуют власти, «события». Короче говоря: началась спецоперация. Соседнее государство, называемое просто Республикой, когда-то находилось с Россией в дружеских отношениях. Но с началом событий все люди, конечно, поделились на «наших» и «ваших», Республика вынуждена обороняться под сочувствующим взглядом Евросоюза и Америки, которые присылают кое-какую гуманитарную помощь, особенно елки на Рождество, вводят санкции против России, но в целом ни во что не вмешиваются. Русских высылают из Республики и устраивают на них облавы. Каждый день обстреливают, и местные почти привыкли жить так: без отопления, впроголодь, в бомбоубежищах, за секунду до взрыва.
И на этом фоне живут подростки — дружат, ходят в школу, влюбляются, спасают мир.
Короче говоря, занимаются всем тем, чем обычно занимаются дети. Но существование в контексте «за секунду до» все-таки ко многому обязывает — и им приходится отвечать на очень серьезные вопросы. Например: что такое патриотизм?
Источник: libmir.com
«— Мальчики! Что же вы говорите? Все мы как один должны переносить лишения ради свободы, ради победы. Неужели это кому-то непонятно? — она подняла большие голубые глаза к высокому потолку, будто собиралась молиться.
— Непонятно! Хотя бы моей сестренке Марии. Попробуйте, объясните четырехлетней про патриотизм, из-за которого она должна ночевать в холодном подвале, а на Рождество ни мандаринов, ни елки. Хорошо, если вермишель без масла, — снова заговорил Томас».
Или вот: все ли враги? А если «врагом» оказывается лучший друг, который много раз спасал? А если «враг» — щуплый мальчик, школьник, пытавшийся просто доехать до школы, но убитый по дороге при облаве? Или другой парень, чемпион по шахматам, которым до войны гордилась вся Республика?
«— Так что же там с Райаном, не знаешь? <…> Интересно, где он теперь? Что делает? Сперва вон как им гордились: еще бы, гражданин Республики чуть не стал чемпионом мира по шахматам. А теперь молчок, потому как русский…
— Он вроде бы в Берлин уехал учиться? — это уже Милка. Надо же, и она в курсе шахматной жизни. Нет, я, естественно, тоже о Громове раньше слышала, но без таких же подробностей.
— Уехал. А потом вернулся. Сказал, не могу быть далеко, когда на родине — война, — как-то резко, даже зло откликнулся Дед. — В Райан его не пустили, сказали: теперь ты не чемпион и почетный горожанин, а оккупант. Убирайся, сказали. В доме твоем теперь другие люди живут, добропорядочные граждане из Синереченска. Он туда и подался. Там мать и отец наконец съехались, потому как в Райане теперь русским не жить. Ну а Мишка в артиллерию армии РОСТ пошел воевать. Вот так».
Источник: libmir.com
И еще вопрос:
- а все ли «свои» — свои?
- И чем «наши» отличаются от «ваших»?
- Чем враг отличается от хорошего полицейского, расстрелявшего на улице мальчика?
- Или чем хороши власти, отправляющие под страхом ареста воевать школьников, никогда не державших в руках оружия?
- А главное: кто свои, а кто — чужие.
«Патриотизм, патриотизм! (…). Но тут понятно: они враги. А свои почему такие? Почему одни гнилую картошку едят, а другие по ресторанам и казино ходят? <…> Но мы такие же, как они. И как объяснить это мальчишкам из Заречья? Как это объяснить себе самой или Томасу, друга которого придавило насмерть бетонной плитой в разрушенном снарядом армии РОСТ доме? Или все-таки Вовчик, рыжие Данька с Ванькой, отличник Тимофей — не такие, как мы?»
В общем, повесть Польгуевой задает много вопросов — тех же самых вопросов, которые задает себе сейчас половина населения обеих стран. И лучше всего то, что ни на один из них не дает категоричного ответа. Короче говоря, повесть делает историю сегодняшнего дня максимально сложной — то есть такой, какой она на самом деле и является. И ее интонация — вопросительная, а не вдалбливающая — наверное, главный иммуностимулятор от всех пропаганд, который абсолютно необходим сейчас детям.
«— Да какой я герой! Даже не выстрелил ни разу! — взвился Александр.
— А не стрелять — это сейчас тоже подвиг. Считай, что Бог тебя уберег.
— Да я бы стрелял, еще как бы стрелял. Но так вот случилось, что теперь и не смогу, даже если захочу. И потом — почему Бог не уберег других, они разве хуже?
— Кто-то и хуже. А кто-то — просто другой, и судьба у него иная. И призвание другое. Некоторые должны и стрелять, и убивать, — увы, без этого никуда. Но ты-то ведь этого не хотел никогда. Ты — человек мира, а не войны. Потому что умеешь мирить и объединять, умеешь видеть людей по обе стороны конфликта. И знаешь, такие миротворцы скоро будут гораздо важнее, чем генералы вроде меня. Пока снова не придет время вояк.
Александр уставился в стол и, не поднимая глаз, спросил:
— А оно придет?
— Безусловно. Бесконечного мира в ближайшие лет двести явно не предвидится. Но и бесконечных войн не бывает тоже. Кто будет строить мир, когда эта война окончится?»
