СюжетыОбщество

Русская неправда

Как в России переписывали и переписывают учебники истории. И что будет в новом

Русская неправда

Фото: Валерий Шарифулин / ТАСС

На днях министр просвещения Сергей Кравцов представил единый учебник истории для 11-х классов. Вышедший «из-под пера» Владимира Мединского, академика РАН Александра Чубарьяна и ректора МГИМО Анатолия Торкунова сборник «ярко рассказывает» о Сталинградской битве и Великой Отечественной войне, «о военных и трудовых подвигах народа» и, конечно же, вводит учащихся в курс вопроса о специальной военной операции и ее целях с точки зрения официальной российской позиции.

Авторы заявили, что активно ведется подготовка учебника для 10-х классов и разрабатывается адаптация пособия для учеников 5—9-х классов. Планируется, что чтение про СВО будет не только «увлекательным», но и необходимым для сдачи ЕГЭ, а это значит, что всем, кто планирует набрать побольше баллов на экзамене, придется заучивать «правильную» трактовку событий.

Зачем единый учебник нужен власти?

Примечательно, что Владимир Путин требовал создать единый учебник еще 10 лет назад — в феврале 2013 года. По его словам, «молодые люди не понимают, в какой стране они живут, и не чувствуют связи с предыдущими поколениями» из-за того, что нет единого учебника с правильно выверенным патриотическим взглядом на историю. Профессиональные историки критиковали эту идею, потому что с точки зрения современной науки невозможно однозначно трактовать какой-либо исторический факт.

Но государству и не нужно, чтобы выпускники школ формировались как люди с историческим мышлением, главная задача — объяснить, почему все, что делает нынешняя власть, правильно и необходимо, а любые сомнения недопустимы.

Пока историки и чиновники спорили, каким должен быть единый учебник, яркий пример «правильного» взгляда на историю уже десятилетие демонстрирует проект «Россия — моя история». Начавшийся в 2013 году как передвижная выставка к юбилею Романовых о великой России, которую мы потеряли и вновь обрели, к 2016 году проект стал федеральным, и за последующие шесть лет «исторические парки» были построены по всей России от Калининграда до Сахалина. Где-то они разместились в новых зданиях, а где-то (например, в Уфе) — в торговом павильоне для любителей тандыров.

Удобство «цифрового учебника», как его называют авторы проекта, заключается в единой трактовке событий, которую, если что, можно быстро подправить сразу во всех городах умелыми руками айти-специалистов.

Трактовка там следующая: Запад всегда мешал России развиваться и хотел ее захватить, но она отчаянно боролась, потому что правители проводили верную политику. А если они и совершали ошибки, то это из-за обмана предателей.

Единая концепция парков очень удобна для массовых проектов, когда школьников завозят на автобусах «правильно» понимать историю в рамках разных государственных абонементов по «воспитанию патриотически настроенного гражданина». Пока на партах лежали разные учебники, на экскурсиях в исторических парках всем одинаково рассказывали о верном историческом пути российского народа.

Потому и единый учебник очень удобен в использовании — его гораздо проще контролировать, чем десятки разных изданий.

Например, можно быстро убрать неугодного предателя, который раньше на страницах учебника был героем, или переименовать какую-нибудь страну, легитимность которой стала бросать тень на успехи великой державы.

Имея на руках множество учебников, написанные «под диктовку Сороса», сложно проследить, чтобы там везде правильно трактовались события. Упоминается ли там, например, Древняя Русь или ее по непростительной ошибке указали как Киевскую?

Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ

Фото: Анатолий Жданов / Коммерсантъ

Киевский «уже не торт»

Между прочим, в школьных учебниках за 4-й класс по дисциплине «Окружающий мир» все киевское исчезло напрочь. «Повесть временных лет» написал не определившийся, видимо, с монастырем Нестор, князь Владимир крестил Русь в каком-то столичном городе, а князья правят не в Киеве, а вообще — абстрактно — Русью. В целом главным городом на Руси в древности становится Великий Новгород, и понятно почему: Новгородская область — это субъект Российской Федерации, а Киев — нет.


Более того, составители учебников уже второй год упорно стирают Украину из российской истории. 

Например, в учебниках для 7-го класса в состав России «просилась» не Левобережная Украина, как писали раньше, а «земли Войска Запорожского». Оставив в стороне дискуссии на оправданность такого подхода, стоит заметить, что избегание термина «Украина» — последовательный отказ от наследия СССР, в котором «Украина» заменила более чем двухвековую «Малороссию» (можно сравнить с тем, как многочисленные издания сейчас упоминают в новостях не «Украину», а так называемую «бывшую УССР»).

При этом и в самом СССР неоднократно менялся взгляд на историю не только Украинской ССР, но и историю Отечества в целом. Как переписывались учебники в прошлом — это очень интересная тема, которая позволяет посмотреть на то, как разная политическая обстановка в стране диктовала необходимость историков и составителей учебной литературы «изменить прошлое к лучшему».

«Николаевский учебник» — от Карамзина до Устрялова, от Николая Первого до Николая Второго

С формированием в европейских странах национальной идеи у национальных же идеологов возникла необходимость из разрозненных отрезков истории создать единое «полотно», которым могла гордиться нация. В России попытки формирования героической истории страны предпринимаются в XVIII веке — вместе с формированием приоритета государства над личностью и религией. Государство больше не личный удел монарха и не сообщество единоверцев, это собственность всего народа, который живет на строго очерченных территориях с границами и законами под чутким руководством верховного правителя. А народу необходимо было объяснить, как в том «меме», почему наши храбрые воины доблестно сражались за славного вождя, а их жестокие варвары действовали по указке коварного тирана.

В начале XIX века на смену антинорманским диалектическим упражнениям Михаила Ломоносова пришел блокбастер Николая Карамзина с главными героями истории — правителями.

На страницах «Истории государства Российского», как саркастически замечал Александр Пушкин, наглядно доказывались «необходимость самовластья и прелести кнута».

Изображение

Но многотомник Карамзина молодые люди читали плохо — победители Наполеона под руководством «благословенного» Александра Первого не сильно уважили радетеля своего и потребовали как минимум конституционных прав для страны по примеру Княжества Финляндского и Польши, сформировав «декабристское движение». Попытки отнять у государя право на единоличную власть привели к «контрреволюционной деятельности» Николая Первого и формированию под чутким руководством графа Сергея Уварова концепции «самодержавие, православие, народность». Эта концепция — с небольшими изменениями — сохранялась до конца правления Николая Второго.

Николай Устрялов. Фото: Википедия

Николай Устрялов. Фото: Википедия

Учебники XIX столетия — например, книги придворного историка Николая Устрялова — в целом продолжали линию Карамзина, делая упор на необходимость борьбы с, как бы их сейчас назвали, «сепаратистами» — национальными историями имперских окраин.

Именно в этих книгах, например, разделенная монгольским игом Русь обретает истинного продолжателя традиций правления киевских князей — Московского княжества, которое по праву столетиями добивалось возвращения утерянных территорий к западу от Днепра.


Согласно учебным трактатам того времени, имперская политика — не просто расширение территорий, это борьба против угнетения православных народов. Разделенные монголо-татарами и поляками русские, украинцы и белорусы — единый народ, который может быть счастливым и успешным лишь под властью московского государя. 

Подзабытый и ранее неуспешный в массовости распространения термин «Москва — Третий Рим» теперь выглядит справедливой претензией на господство России на мировой арене, а история государства с времен Петра Великого — это попытки европеизированной императором державы просветить отсталые народы и дать им культуру и развитие.

Не будем подробно останавливаться на официозе имперского времени. В целом, несмотря на критику историков, «генеральная линия» формирования культа дома Романовых была выдержана.

История в редакции товарища Сталина

Однако по итогам Русской революции 1917 года, как сейчас принято называть в целом события того времени, к власти пришли люди, далекие от идей Карамзина и Устрялова. Большевики были интернационалистами, выступавшими, проще говоря, за единое мировое государство пролетариев и крестьян без каких-либо национальных принадлежностей, и потому стали бороться со всеми признаками национального в учебниках истории. Николай Покровский, ставший у руля исторической редактуры, представлял историю страны как борьбу угнетенных классов с эксплуататорами.

Николай Покровский. Фото: Википедия

Николай Покровский. Фото: Википедия

Но в сталинское время взгляд на прошлое в очередной раз изменился. Нужны были иные исторические опоры, чтобы оправдать борьбу государства, вставшего на путь строительства социализма в отдельно взятой стране. Сначала были реабилитированы такие герои-патриоты, как поэт Пушкин, а впоследствии, с учетом нараставшей угрозы со стороны западных стран, — цари и полководцы вроде Ивана Грозного и Александра Невского, которые с этим Западом боролись.

После Великой Отечественной войны, ставшей примером колоссального подвига русского народа, история России была в массе своей полностью реабилитирована. Однако взгляды на сами события сильно отличались от дореволюционных.

Теперь в фаворе был особый путь России, историческая поступь которой противопоставлялась европейской. Воспряли духом антинорманские теории, заявлявшие о славянском происхождении основателя Русского государства Рюрика, многочисленные изобретения приписывались лишь отечественным ученым — вроде изобретения радио Александром Поповым. Русские, белорусы и украинцы хотя и с точки зрения советского государства не рассматривались как единый народ, тем не менее именно «воссоединялись» в составе России. Борьба с боярами Ивана Грозного и Петра Великого трактовалась как борьба с вражескими шпионами и предателями, а деятельность царей героизировалась и ставилась в пример — лишь железная воля авторитарных правителей могла позволить России провести успешные преобразования на пути к могуществу страны и процветанию ее народа.

Влияние «сталинских» учебников (а вместе с ними и нарратив кинематографа вроде фильмов Эйзенштейна) крепко засело в национальном самосознании. «Сталинская» история России как осажденного коварными врагами замка остается популярной в массах и по сей день, подкрепляясь современными тезисами о коварном НАТО и его желании поработить слишком уж независимый и довольный своей жизнью русский народ.

Изображение

И несмотря на борьбу с культом личности Сталина и вымарыванием его имени из учебников в период хрущевской оттепели (например, в «Истории Великой Отечественной войны», вышедшей в период руководства страны Никитой Хрущевым, на иллюстрациях как бы перевернули обратной стороной медали «За Победу» с изображением Сталина), сама концепция «сталинской» истории России сильно пострадать не успела, а в брежневское время постепенно стала возвращаться.

Учебники истории: от Хрущева до Горбачева

В целом в советское время историю в учебниках рассматривали, как мы уже ранее заметили, в контексте борьбы классов. Как и великое восстание рабов и варваров, которое привело к падению Римской империи, любые крестьянские волнения представлялись важными историческими шагами на пути к развитию государства. Исторические периоды в учебниках вроде «Истории СССР» за 7-й класс авторства Нечкиной и Лейбенгруб представлялись в контексте классовой борьбы, а не последовательной смены великих правителей, как нам сейчас трактует тот же исторический парк «Россия — моя история».

Например, действия Степана Разина и Емельяна Пугачева представлялись как крестьянские войны против помещиков. Неразборчивые крестьяне понимали, что угнетение — это плохо, но не осознавали, что бороться следует не с помещиками, а в первую очередь — с самодержавием как главным защитником и помещиков, и принципов угнетения народа.

В то же время религиозные конфликты оставались в стороне. В советских учебниках, например, не было популярной в более позднее время борьбы иосифлян и нестяжателей, а уж тем более не было упоминания предательской по своему духу «ереси жидовствующих», для которой на постоянной экспозиции «Романовы» в исторических парках отведен целый стенд.

Декабристы советскими историками представлялись как герои, в то время как в учебниках дореволюционных и в концепциях современных патриотических «охранителей» выступают исключительно как бунтари и предатели.

Хотя еще в 1990-х годах декабристы представлялись романтичными «либералами», пытавшимися выстроить «мирный протест» против самодержавия и связанных с монархическим строем проблем.

Так, в учебнике «История СССР для 10-х классов» под редакцией Анны Панкратовой (1952 год) не только цари, но и министры, и генералы рассматривались исключительно критично и с классовых позиций. Соответственно, все лидеры Белого движения в Гражданскую войну выставлялись как ставленники коварной Антанты, мечтавшие возродить монархические порядки и эксплуатацию трудящихся.


Изображение

Если противоборства эксплуататоров и угнетенных народов в советских учебниках было недостаточно для отражения исторической эпохи, в ход шла экономическая история и рассказ о постепенном движении от феодализма к коммунизму — с критикой любых попыток построения капиталистического уклада. 

Аграрная реформа Столыпина, например, рассматривалась как явление негативное, способствующее формированию «кулаков»-эксплуататоров, которые «становились новыми помещиками, беспощадно грабившими своих односельчан» («История СССР. 9-й класс». Берхин, Федосов). Классовое содержание этой реформы, говорилось в учебнике, способствовало — о ужас! — развитию капитализма в деревне: земля становилась объектом купли-продажи, что давало сельским богачам и дальше богатеть, а беднякам становиться беднее и вынуждало их устраиваться на работу как дешевую рабочую силу.

Разумеется, в советских учебниках не было ничего о проблемах реформ в советский период. Не говорилось о голоде в ходе изъятия продовольственных «излишков», о репрессиях в ходе коллективизации, не поднимались вопросы, например, о депортациях народов. Интересно, что сейчас период деятельности Хрущева в целом оценивается негативно (передача Крыма Украине, неудачные попытки решения сельскохозяйственного вопроса, борьба с религией, критика великого И.В. Сталина, даже недостаточное внимание к празднованию Победы в Великой Отечественной войне), но, например, в Калмыкии, где народ сильно пострадал в сталинской период, память о Хрущеве сохраняется по сей день (там даже есть улица Хрущева, которая представлена в столице республики — Элисте). Но в целом по стране после отстранения Хрущева в официальной идеологии вновь происходит «развенчивание культа» — в данном случае культа Хрущева.

И уже в учебниках брежневского периода осторожно пытались реабилитировать Сталина.

Хотя справедливости ради стоит отметить, что в учебниках 1970–1980 годов личность вождя упоминалась нейтрально, но практически всегда говорилось, что в последние годы его правления нарушались «ленинские нормы» и социалистическая законность.

Негативные события, происходившие в сталинский период, в учебниках 1970–1980-х годов представлялись как злоупотребления жестоких карьеристов. В учебнике «История СССР» за 9-й класс под авторством И.Б. Берхина и И.А. Федосова говорилось, что «…в обстановке культа личности оказавшиеся в руководстве органов государственной безопасности карьерист Ежов и политический авантюрист Берия фабриковали всякого рода обвинения против руководящих работников партии и государства. И на основе ложных обвинений были репрессированы многие видные деятели партии и государства, известные военачальники». В целом такая позиция «плохих бояр» и сегодня часто разыгрывается при различных политических недочетах.

Не говорилось в учебниках о военнопленных и репрессиях, иные, нежели в 1990-х, цели преследовались при оценке международных соглашений. Так, в учебнике 1980 года под авторством М.П. Кима «Акт Молотова — Риббентропа» был представлен как необходимая мера для успешной подготовки страны к войне, а ввод войск в Польшу — как помощь братским народам. Разумеется, в российских учебниках после распада СССР появилась информация о «секретных протоколах», а вторжение в Польшу стало объясняться как стремление присоединить Западную Украину и Западную Белоруссию. Точно так же трактовались венгерские события 1956 года и «Пражская весна» 1968 года. (Сейчас же происходит постепенный откат к прежним, «сталинским» позициям).

Гласность и перестройка стали шансом переломить данную ситуацию, однако идеологическое влияние оставалось слишком серьезным. 

В целом можно уверенно сказать, что в Советском Союзе единый учебник показывал «исторические преимущества социализма», «неизбежную победу идей коммунизма» и прочие подобные подходы советской официальной идеологии. Несмотря на большое количество страниц в таких учебниках, конкретной исторической информации в них было мало — многие события замалчивались, зато в большом количестве присутствовали цитаты Ленина и Маркса. В период перестройки учителям, согласно их воспоминаниям, было крайне сложно работать по этим учебникам.

Много учебников — много вопросов

В конце 1980-х происходит переосмысление исторических событий отечественной истории, в том числе однозначно трактовавшихся ранее революционных событий, эпизодов и общей картины Гражданской войны, сталинских репрессий, «голодных» событий в 1920–1930-х годах, последствий индустриализации и коллективизации. Стало «модно», как мы можем сказать, критиковать недочеты и ошибки прошлого руководства страны.

Реформа образования, которая началась одновременно с перестройкой, в то же время не могла отказаться от марксистской парадигмы. Становились очевидными и догматический характер учебного содержания, и минусы монополии единого учебника, в котором освещение исторических событий сводилось к изучению классовых подходов. Лишь крушение Советского Союза привело к коренному изменению, когда появилась возможность рассмотреть «болевые точки» российской истории со всех сторон. Разумеется, иначе стали рассматриваться и личности, ранее крайне негативно оцениваемые, вроде Николая Второго, Столыпина и тех же белогвардейцев. Безусловно, стоит заметить, что в массовой культуре, в том числе в кинематографе, литературе и даже на эстраде на протяжении всех 1990-х годов формировался их положительный образ, в то время как герои-революционеры, например, стали персонажами негативными. Потому и сейчас, если спросить рядовых граждан об оценке исторических событий в ельцинской России, многие скажут о «клевете на Россию и ее народных героев».

Неудивительно, что такой подход привел к обратной ситуации, когда в период роста авторитаризма в России в нулевых годах

в массовом сознании постепенно начала распространяться точка зрения о том, что идеология 1990-х годов формировалась «под диктовку» западных держав и русофобов, стремившихся оклеветать великих строителей русского государства и реабилитировать национальных преступников.

Фото: Станислав Красильников / ИТАР-ТАСС

Фото: Станислав Красильников / ИТАР-ТАСС

Если взвешенно подойти к этому вопросу и посмотреть на то, как представлялись исторические периоды в учебниках 1990-х, то, безусловно, можно увидеть, что идеологическую основу там составляли идеи антитоталитаризма и гуманизма. В образовании господствовала концепция, предполагавшая, что ученик должен уметь критически мыслить. А главной идеей реформ стала мысль, что ученик должен уметь самостоятельно давать оценку прошлому страны и ее деятелям. Несмотря на отсутствие иллюстративной системы и некоторую информационную перегруженность, некоторые учебники стали образцом конкретной подачи информации.

Так, учебник от А.А. Данилова и Л.Г. Косулиной, весьма нейтрально выдержанный в своих оценках и вышедший еще в 90-х, пережил многочисленные издания и по сей день является одним из любимых учебников российских учителей, по которым те продолжают обучать школьников, несмотря на некоторые попытки отдельных функционеров его запретить.

Безусловно, в 1990-е годы отказ от единой трактовки событий привел к появлению многообразия учебников, которые из-за недостатка финансирования не были богаты на иллюстрации и цветовую палитру, как учебники более раннего или более позднего периода. Государство в 1990-х годах максимально ослабило контроль над изданием учебной литературы, пока авторы искали новые подходы к историческому содержанию.


Главной претензией общества к этому периоду впоследствии становится существование учебников от так называемого Фонда Сороса — благотворительного фонда «Открытое общество»* американского миллиардера Джорджа Сороса, активно финансировавшего различные гуманитарные программы в России. 

Учебники, написанные при содействии «Открытого общества», тогда подверглись критике от граждан, называвших себя патриотами. Например, пытались запретить учебник Александра Кредера «Новейшая история зарубежных стран. 1914–1997». В нем «охранители» увидели «антипатриотическую направленность», «клевету на исторических героев», «апологию либерализма», при этом было отмечено особо замалчивание на страницах издания «ужасных действий» западных стран в мировой истории.

Единый учебник, чтобы править всеми

В целом либеральный период в учебном книгоиздательстве постепенно завершается с приходом к власти В.В. Путина. В начале нулевых власти решили заняться вопросами истории на страницах школьных учебников, потому что далеко не все написанное их устраивало. Так, на страницах «Отечественной истории. ХХ век» И.И. Долуцкого приводились цитаты от Григория Явлинского о государственном перевороте и диктатуре в России (да и сейчас можно найти возмущенные отзывы об этом учебнике; например, в Сети патриоты крайне возмущаются критикой Сталина, действиями властей в блокадном Ленинграде и словам, что победа досталась СССР ужасной ценой; цитируя одного из комментаторов, «налицо работа по разрушению российского сознания и памяти. В 90-х загаживание памяти было нормой»).

В пику учебника Долуцкого вышел «патриотический» учебник А. Филиппова, в котором, наоборот, сталинские репрессии представлялись оправданным методом управления, а уважение требовалось проявить не только к жертвам режима, но и к его сторонникам. Сейчас это покажется странным, но в нулевых такой учебник в России вызвал массу гневных отзывов в историческом обществе.

Все более нарастающая на стыке десятилетий патриотическая концепция развития образования привела в 2012 году к созданию РВИО (Российское военно-историческое общество) под руководством Владимира Мединского и РИО (Русское историческое общество) во главе с Сергеем Нарышкиным. Первая организация в итоге стала главным поставщиком патриотических концепций в стране в 10-х годах, а второму обществу доверили создать единый учебник истории, о котором «мечтал» Владимир Путин.

Фото: Дмитрий Азаров / Коммерсантъ

Фото: Дмитрий Азаров / Коммерсантъ

Времена нынешние

И вот, возвращаясь к идее единого учебника, с которого мы начали свой путь мысли в данной статье, вспомним недавние, казалось бы, события. В 2013 году эта идея вызвала яростное сопротивление со стороны научного сообщества, усмотрение попытки государства навязать единую точку зрения на события и ввести идеологию.

Профессиональные историки не зря опасались, что государство больше стремится к героизации прошлого, культивации мифов о правителях и отдельных личностях, проведении параллелей между поступками властей в прошлом и их решениями нынешними, нежели к поиску исторической истины и причинах тех или иных событий. Глядя с высоты нашего, если можно так сказать, полета, теперь становится очевидным,

что власти и не сильно-то скрывали свою идею управления мыслями школьников в русле одной строго очерченной концепции… Однако, стоит заметить, они старались играть по общим правилам, принятым на тот момент.

Уже в ноябре 2013 года была представлена первая концепция, в ходе которой предлагали отказаться от таких понятий, как монголо-татарское иго (здесь усматривался шовинизм в отношении татар в первую очередь) и Октябрьская революция (чтобы не героизировать отдельно взятый вооруженный переворот в стране), вместо этого вводились Ордынское иго и Великая российская революция. И хотя в 2014 году вроде как отказались от идеи создания единого учебника истории, а взамен учителям предложили единый историко-культурный стандарт, на основе которого создавались профильные учебники, тем не менее идея о таком же едином учебнике, как в СССР, как оказалось теперь, была крайне жива.

Что касается изменений в самих учебниках, то начиная с 2014 года на их страницах постепенно наблюдается антиукраинская риторика.

Диктатура Сталина и его преступления постепенно становятся менее жестокими, видно стремление принизить число репрессированных и оправдать методы правления.

Например, автор учебника «История России. 10-й класс. В 3 частях» Михаил Моруков указывает, что благодаря ГУЛАГу была создана эффективная экономическая система, позволившая советскому народу выиграть войну. В целом сталинский период, который так негативно оценивался и в позднесоветское время, и тем более в 1990-х годах, сейчас приобрел более позитивный характер в массовом сознании и на страницах образовательной литературы.

По выдуманным цитатам Бисмарка

Как будет представлена история страны в новом едином учебнике, школьникам еще предстоит узнать. Исторический подход, согласно которому исторические события следует освещать только по прошествии хотя бы двух десятилетий, уходит в прошлое. Владимир Мединский недавно заявил в прессе, что и сам раньше отстаивал идею изучения истории только до 1999 года, потому что не прошло достаточно времени с момента тех событий, чтобы их осмыслить и изучить все источники. Однако в том же интервью он заметил, что «ученые мужи» его переубедили. В новом едином учебнике будет СВО — независимо от того, как она завершится. Сумеет ли учебник Мединского убедить в «правильном» взгляде на современные события школьников так, как историки сумели убедить его самого, мы узнаем в самом ближайшем будущем.

Фото: Дмитрий Лебедев / Коммерсантъ

Фото: Дмитрий Лебедев / Коммерсантъ

В завершение вспомним классическую фразу о немецком школьном учителе, который «выиграл франко-прусскую войну». Этот афоризм, который приписывают Отто фон Бисмарку, а на самом деле появился в статье преподавателя из Лейпцига Оскара Пешеля в 1886 году, уже не одно, получается, столетие сидит в головах чиновников. Какую конкретно войну хочет выиграть российская власть — вопрос открытый.

Но также не стоит забывать, насколько часто переписывается учебник истории, когда внезапно изменяется исторический контекст. Главная риторика прошлого десятилетия — «западные страны переписывают историю, мы не дадим переписать нашу», риторика дня нынешнего — это выставка украинских учебников на недавно прошедшей выставке «Украина. На переломах эпох», в которой создатели экспозиции злобно посмеиваются над тем, как выставлена история на страницах школьных изданий в Украине.

Но самое интересное, что сейчас продолжается главная историческая забава, которая не имеет никакого отношения к нациям и какому-либо менталитету, — это способность держать бревно в своем глазу, докапываясь до чужих соринок. Когда придет время кому-либо вновь переписывать историю, он вновь вспомнит об этом.


* Внесено властями России в реестр «иноагентов».

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow