На прошлой неделе им исполнилось 40 лет, и меня удивляет, что все как-то совсем забыли про Книгу рекордов Гиннесса!
Да, я в курсе, что «Роллинг Стоунз» уже 62, но трое из первоначального состава разными способами и по разным причинам команду покинули, а вот «Секреты» и сегодня выходят на сцену в первоначальном составе: Макс, Фома, Забл и Мура.
Да-да, я помню про великое воссоединение Led Zeppelin, но там же за барабанами сидел сын Бонэма, а не он сам…
И да, рекордную статистику «Секретам» в прошлом году несколько подпортила АББА, но, думаю, чисто коммерческая акция знаменитой «шведской семьи» через сорок лет полного несуществования — не помеха ленинградским парням, которые… Да, распадались, да, вели разную жизнь, да, Макс уезжал, да, Коля гонялся, а Мура частенько и помногу отдыхал, но название «Секрет», которое явочным порядком закрепил за собой Забл, все это время появлялось на афишах, не только празднуя кратные пяти юбилеи, но и украшая собой различные корпоративы, что весьма недурно способствовало материальному благосостоянию каждого из квартета.
Подготовка к юбилейному концерту шла давно, и, несмотря на отвратительный фон — сначала ковид, потом СВО, — у фанатов, ставших за это время бабушками и дедушками, все-таки была надежда снова их увидеть, тем более что в Театре МДМ с осени идет мюзикл «Ничего не бойся, я с тобой!», созданный по их песням… Отменили.
За несколько дней до концерта «Секрета» в «Крокус Сити Холле», все билеты на который были распроданы, концерт отменили.
Непосредственно в день рождения бит-квартета я захотел созвониться со всеми, поздравить, поговорить о возможных перспективах воссоединения, но… оно не состоялось даже по телефону. Вернее, состоялось, но только наполовину: Мура в Петербурге категорически не снял ни одну из своих телефонных трубок, а Фома… честно говоря, я даже не знаю, на каком он сейчас континенте!
Он, гад, потрясающе умеет «шифроваться»: всегда в нужное время в нужном месте, причем нужном только ему самому. Например — возник из своего ниоткуда строго перед премьерой мюзикла в МДМ, и в гордом одиночестве поговорил за весь «Секрет» на всех телеканалах.
Впрочем, в шоу-бизнесе иначе и нельзя.
Николай Фоменко и Андрей Заблудовский. Фото: Алексей Смышляев / ТАСС
А вот с Заблом и Максом удалось побеседовать подробно, проблема была только в том, что Забл за день до этого попал в больницу у себя, на юге Франции. Слава богу, ничего особо страшного.
— Бонжур, мон ами. Как ты?
— Нормально. Только неожиданно приходит старость.
— Тебе кто-нибудь уже позвонил?
— Да, Макс и Фома. Все спросили, «что, блин, со мной случилось».
— А Мурик?
— Нет.
— А когда ты с ним вообще последний раз говорил?
— Не помню. Разговор был исключительно содержательным: «Как ты? — Нормально, а ты? — Тоже. Наших видел? — Нет. — Ну, пока».
— А почему на последнем корпоративе «Секрета» вместо тебя стояла большая фотография?
— Я не мог выехать из Евросоюза, вернее, выехать мог, но обратно во Францию, домой, меня бы не пустили.
— Почему?
— Потому что тот документ, который даст мне это право, местные бюрократы выдали мне только три месяца назад. А в мае он, сволочь, опять закончится.
— Но ты готов выйти на следующий концерт «Секрета»?
— Ну если все документы оформят… Кроме того, нужна нормальная организация: сейчас меня нужно будет встречать, носить за мной тяжести. А этого никто делать не будет. По крайней мере, человеку, который у нас раньше этими вопросами занимался, было на меня абсолютно наплевать.
— Ты сейчас на гитаре играешь?
— Видишь ли, Сережа, за этот процесс отвечает мышечная память. Она работает, только если у человека есть мотивация. У «Битлз», например, были контракты, и они были обязаны писать альбом, не важно какой…
— Короче, Склихасофский.
— Сережа, если тебя не интересует мой ответ, пиши сам, чего хочешь!
— Зяба, меня интересует, но тебя очень долго сокращать!
— А ты не сокращай. Публикуй томами: три тома, говорит Заблудовский. Ну так вот, сначала у них всех было желание, писали взахлеб, потом — по необходимости, а когда все разругались, вообще перестали писать… Потом стали писать и петь все порознь. В общем, у нас все то же самое, за одним исключением: они все были популярны — и Леннон, и Маккартни, и Харрисон, и Старр, а у нас — только Фома. И никому — ни Максу, ни Муре, ни мне не удавалось это все перепрыгнуть. Но у Макса был друг Андрей Макаревич, он ему стал помогать, и Макс с этой помощью чуть-чуть приподнялся…
— Я с этим не согласен, но дам без правок — чисто на твоей совести.
— Хорошо-хорошо. В общем, лично я году в 2012-м понял, что пора валить. Вообще валить из названия «Секрет» и закрывать лавочку. Но потом вдруг мы взяли и снова собрались! И вот тогда…
— Стоп. Об этом мы с тобой поговорим потом, для второго тома книги. Сейчас меня интересует все про сейчас.
— А сейчас я в больнице лежу и хожу плохо!
— Но ты хочешь вернуться в Россию и выступить там?
— Нет.
— Ну а когда там все изменится?
— Там никогда ничего не изменится.
— А сделать тур по нормальным странам?
— Сережа, я мальчик не молоденький, и мне хочется находиться в состоянии кайфа, дружбы и покоя. Что на сцене, что за столом, что просто в обнимку ходить по городу. И если все будет так, то я — «за» обеими руками.
— Но у тебя готов портфель песен, которые ты мог бы предложить на следующий альбом?
— А зачем? Нужно собраться и сделать все вместе. Прошлый раз мы так и сделали, но несколько песен просто угробили, потому что все вместе по ним не договорились, их продавили «сильные».
— А «на всякий случай»? Я же помню, как в молодости у тебя на заднем кармане джинсов даже кружок такой протерся от презерватива «на всякий случай»!
— Я уже давно их в заднем кармане не ношу.
— Но гитару ты в руки сейчас берешь?
— И даже иногда педаль подключаю.
— И что играешь?
— Ну… «секретскую» программу, конечно!
Вывел я его таки на позитив!
Николай Фоменко, Максим Леонидов и Александр Заблудовский на своем сольном концерте, посвященном 35-летию группы. Фото: Александр Комаров / Коммерсантъ
С Максом получилось чуть более полно. Тем более что мы с ним сейчас живем на одной земле.
— Скажи, Макс, какая из репатриаций для тебя сложнее, тогда, в 90-х, или сегодняшняя?
— Конечно, эта. Знаешь, когда тебе двадцать восемь лет — море по колено, безумное количество планов, ты всем хочешь показать «факи», всех построить, а за спиной — разваливающаяся страна, в которой ничего твоего не осталось, все проходит безумно легко!
И уже совсем не то, когда тебе шестьдесят, ты прекрасно знаешь, что никого ты здесь уже не построишь, никому не нужен, есть что терять, есть что бросать, о чем сожалеть…
— Ну а давай сейчас позволим себе некую аллегорию… Вот Моисей водил свой народ 40 лет по пустыне и привел сюда. Ты водил «Секрет» по разным пустыням тоже сорок лет. Ну и к чему мы пришли?
— Давай не будем делать вид, что группа «Секрет» сейчас существует. Есть люди, которые иногда, причем все реже и реже, собираются вместе, чтобы поиграть старые песни и заработать денег. Вот и все.
— Но ведь «Роллинг Стоунз» сейчас существуют в том же режиме!
— Ну нет. Они даже иногда какие-то пластинки записывают…
— И вы тоже! Уж, вставлю, c Little Help from Your Friends, в том числе и моей!
— Ну ведь уже десять лет прошло…
— А к сорокалетию записать еще один альбом слабо?
— Мысли такие, конечно, были, но тяжело это все очень. Можно, конечно, подойти к этому формально, но формально не хочется, а неформально не получится, потому что мы разошлись все очень, и географически, и человечески…
— Альбом «Ринго» был записан через океан ровно полвека назад!
— Ну да… Наш «Все это и есть любовь» тоже был написан таким образом. Мы с Колей переписывались, слали друг другу идеи, он тогда был в Германии, я что-то в Индии написал… Забл присылал нам то, что он сделал в Париже… Но, знаешь, сейчас не хочется. Вот совсем.
— Вы оказались по разные стороны? Мурик?
— Ну нет, не так уж далеко мы разошлись. Я же еще раньше знал позицию Леши Мурашова, и эту тему в общих разговорах мы никогда не педалировали. А зачем? Мы бы тогда в плохом настроении вышли на сцену, и все.
Просто не пишется сейчас ничего, по крайней мере, у меня. Я не умею писать об этом. Мне как-то людей радовать хочется, а такую тему я сейчас не могу найти!
— Но ты же свой альбом выпустил!
— Да, это было год назад, перед самым отъездом. «Седьмое небо» называется.
— А что с выступлениями под маркой «Секрета»?
— Периодически приглашения на какие-то корпоративы всегда поступают, а что касается большого концерта, то он должен был состояться в ноябре прошлого года, но его отменили.
— Знаешь причину?
— Ничего не объясняли, просто отменили. Я предупреждал продюсера, что это возможно, потому что мои собственные концерты уже отменяли без объяснения причин, но он продолжал все действия, и вот за пару недель до события кто-то позвонил в «Крокус Сити Холл» и что-то сказал весомое. Кому-то мы не нравимся.
1988 год. Максим Леонидов, Николай Фоменко, Андрей Заблудовский и Алексей Мурашов. Фото: Википедия
— А если сейчас поступит предложение по примеру «Машины времени» сделать некий тур по разным странам, все согласятся?
— Конечно. Лишь бы все это было по-человечески организовано с точки зрения перемещения по миру. Удобно. Вот у Андрея сейчас есть некие причины, по которым он не может покидать Евросоюз.
И в России все совершенно непредсказуемо — сейчас оттуда можно выезжать, а потом вдруг — раз, и нельзя…
Но если твой вопрос в том, почему «Машина времени» ездит, а мы нет, то все сводится к тому, что у нас нет такого сильного административного ресурса, и фэн-база по миру у нас меньше, чем у них.
— У вас же был крепкий директор — Юра! Он же играет на бас-гитаре в твоем «Хиппобэнде»… Или этой команды тоже больше нет?
— Нет, команда есть, я иногда их собираю, когда для выступления нужна группа. А с Юрой Гурьевым мы расстались. Мне кажется, что он просто подустал за все эти двадцать пять лет, пока мы вместе работали.
— Но ты же понимаешь, что сейчас даже в Израиле есть немало людей, которые с удовольствием за это бы взялись!
— И мы с удовольствием рассмотрим эти кандидатуры. Пока никто не взялся.
— А ты сейчас выступаешь просто с гитарой?
— Да. Вот только что проехал по Штатам, недавно были Баку, Хельсинки, Аликанте… Скоро в Европу на три недели поеду. Ну по Израилю, само собой, но здесь попробую поиграть с местными ребятами, будет такой акустический проект.
— У меня в Израиле есть человек, который мог бы взяться за большой проект. Привести к тебе?
— Конечно. Жду.
