Граждане России уверены: главная причина операции на Украине и самая главная её цель — борьба с фашизмом. Эту цель называют 41% опрошенных. Остальные цели (свобода Донбасса, борьба с НАТО, новые территории и даже Крым) получают 8% и меньше. Фашизм лидирует с отрывом в пять раз от второго места.
Нет сомнений: такая реакция на слово «фашизм» — результат Великой Отечественной (самой страшной войны в истории России), результат немыслимых потерь, вероломного нападения; и всё это началось 22 июня 1941 года.
Но на самом деле «борьба с фашизмом» началась гораздо раньше. Она началась внутри СССР, когда Сталину (для обоснования репрессий) понадобился страшный жестокий враг. Враг, внешне неотличимый от хороших советских людей, враг внутренний — коварный предатель, изменник, наёмник внешних чёрных сил.
Этого злейшего врага необходимо было как-то назвать. Выдумка не может жить без имени.
Выдуманное обвинение идеально, ибо оправдаться невозможно.
Обвинят человека в убийстве, а у него алиби — он докажет, что в этот день был в другом городе. Назовёшь бабу ведьмой — никакого алиби у неё быть не может. В своё время в Европе сожгли около 50 тысяч ведьм, теперь все реабилитированы.
К 1937-му белогвардейцы были давно разгромлены, интервенты исчезли, кулаки уничтожены; «мировая буржуазия» стала торговым партнёром, строила нам важнейшие заводы, обеспечивала индустриализацию… Имя для врага нашлось: фашизм.
Сразу скажем: никакой действительно идейной вражды у Сталина с Гитлером не было, только интересы. Это показал и доказал пакт 1939 года и знаменитые телеграммы Сталина Гитлеру и Риббентропу (их увидите ниже).
Договор о ненападении между Германией и СССР. Фото: ITAR-TASS
* * *
От времени, от частого употребления слова изнашиваются; за 86 лет выражение «Большой террор» поистёрлось до дыр; во всяком случае, сейчас оно не вызывает ужаса. (Сравните сами остроту своих чувств 24 февраля 2022-го и — спустя всего лишь год.)
Но для современников январь 1937-го был смертельно конкретен: в Доме Союзов шёл Второй Большой Московский процесс. 17 подсудимых — знаменитые советские вожди, совсем недавно — небожители…
Понять ситуацию, понюхать атмосферу поможет «Литературная газета».
Во вторник 27 января 1937 года в ней было опубликовано (оглашённое накануне в понедельник) Обвинительное заключение по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». В этом же номере «ЛГ» — до приговора! — отклики любимых советских писателей. Они сочинили статьи и даже стихи. Это творчество заняло 9 (девять!) полос формата А2. Вот неполный список имён и названий:
- Ал. Толстой — «Сорванный план мировой войны»
- Н. Тихонов — «Ослеплённые злобой»
- К. Федин — «Агенты международной контрреволюции»
- Ю. Олеша — «Фашисты перед судом народа»
- Д. Алтаузен — «Пощады нет»
- А. Новиков-Прибой — «Презрение наёмникам фашизма»
- Вс. Вишневский — «К стенке!»
- И. Бабель — «Ложь, предательство, смердяковщина»
- Л. Леонов — «Террарий»
- М. Шагинян — «Чудовищные ублюдки»
- С. Сергеев-Ценский — «Эти люди не имеют права на жизнь»
- Г. Шторм — «Они готовили кабалу для народа»
- М. Козаков — «Шакалы»
- М. Ильин, С. Маршак — «Путь в гестапо»
- В. Луговской — «Горе фашистам и их приказчикам»
- А. Караваева — «Изменники Родины, шпионы, диверсанты и лакеи фашизма»
- Л. Славин — «Выродки»
- Н. Огнев — «Кровавая свора»
- А. Платонов — «Преодоление злодейства»
- В. Шкловский — «Эпилог»
- К. Финн — «Есть ли большее предательство?»
- Б. Лавренев — «Их судит вся страна»
- Скиталец — «Торговцы кровью»
- Д. Мирский — «Чужеродный сор»
- Е. Долматовский — «Мастера смерти»
- Р. Фраерман — «Мы вытащим их из щелей на свет»
- Б. Ромашов — Изменникам — суровый приговор
- А. Фадеев — «Мы непобедимы!»
- Вс. Иванов — «Библия позора»
- А. Новиков-Прибой — «Могучий линкор революции»
- В. Герасимова — «Звериное лицо»
- А. Безыменский — «Дегазировать троцкистскую идеологию»
- И. Бехер — «Поражение германского фашизма»
- Вера Инбер — Литература — могучее орудие обороны страны
- Демьян Бедный — «Будем бить»
- Ю. Тынянов — «Приговор суда — приговор страны»
- К. Тренёв — «Маски сорваны»
- М. Исаковский — «Приговор народа»
- Л. Соболев — «Кто не с нами, тот против нас»
- Ю. Яновский — «Не пощадим»
- П. Маркиш — «Исчадия лжи и злобы»
- Д. Бергельсон — «Карающий меч народа»
- В. Бредель — «Подручные германских и японских фашистов»
Алексей Толстой (который «Буратино» и «Аэлита»), Юрий Олеша (который «Три толстяка»)… В заголовках одного номера газеты слово «фашизм» семь раз!
Кроме индивидуальных сочинений, «Литературка» печатает и коллективную Резолюцию Президиума Союза Советских Писателей (все слова с прописных букв) под заголовком «Если враг не сдаётся — его уничтожают». Там читаем: «Писатели единодушно требуют поголовного расстрела» — и 25 знаменитых подписей…
Фото автора
* * *
…Много лет назад, в другой (но всё же советской) жизни меня поразило стихотворение Антокольского:
Мы все — лауреаты премий,
Вручённых в честь него,
Спокойно шедшие сквозь время,
Которое мертво.
Мы все — его однополчане,
Молчавшие, когда
Росла из нашего молчанья
Народная беда.
Таившиеся друг от друга,
Не спавшие ночей,
Когда из нашего же круга
Он делал палачей…
Мы — сеятели вечных, добрых,
Разумных аксиом
За мрак Лубянки, сумрак ДОПРов
Ответственность несём.
И пусть нас переметит правнук
Презрением своим
Всех до единого, как равных, —
Мы сраму не таим.
И очевидность этих истин
Воистину проста.
И не мертвец нам ненавистен,
А наша немота.
1966
Замечательное признание! Воплощённые в слове муки совести. Прямо по Пушкину:
И с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю.
И горько сетую, и горько слёзы лью…
Обаяние покаяния так велико, что невольно веришь. Даже сочувствуешь. А спустя годы попадается на глаза «ЛГ» января 1937-го.
Увы, лауреаты премий не молчали. И не шептали. Они орали, они во всё горло орали: «Гойда!» Антокольский не точен. Сталин не «делал палачей», он их сделал. Совершенный вид глагола, законченное действие.
Читатели газет с ужасом смотрели на подписи: Бабель, Сельвинский, Пильняк, Фадеев, Маршак, Шагинян…
В «ЛГ» были напечатаны не только статьи и коллективные заявления. Там было много стихов, которых вы, вероятно, никогда не читали, даже не слышали о них. Вообразите, что вы живёте тогда, что авторы этих стихов и статей — ваши кумиры или даже друзья-приятели… Вообразите чувства людей, которые читают в «Литературной газете» такую поэзию. (Если вам некогда, стихи можете пропустить.)
Голос страны
На Дальнем Востоке, в тайге суровой,
Боец-пограничник на землю упал.
Это его благородной кровью
Бандит Сокольников торговал.
Школьники Киевщины в тетрадях
Пишут стихи о своей стране,
Это их счастливое детство Радек
Хотел спалить на фашистском огне.
Страна заводы свои растила.
Зажигала огни молодых городов.
Это их, нашу гордость и нашу силу,
Взорвать и разрушить хотел Пятаков.
В океанах идущие корабли,
Поля, раскинувшиеся без предела,
Каждая пядь советской земли —
Властно требуют их расстрела.
(Пятаков, Сокольников, Радек — главные обвиняемые на Втором Московском процессе.)
Родине
Покуда солнце над землёй сияет,
Пусть вешней розой жизнь твоя цветёт!
Кто б ни был он, твой недруг исступлённый,
Позора бремя на него падёт.
Где та рука под нашим небом чистым,
Что на тебя подняться посягнёт?
Но если сыщется рука такая,
Её отрубит от плеча народ.
И полный яда, под ударом нашим,
Предательский навек сомкнётся рот.
И вору всенародное презренье
Арканом тесным горло обовьёт.
И голову, где замыслы гнездятся
Змеиные, рабочий гнев снесёт.
И вражье имя чёрное из списка
Твоих сынов рука твоя сотрёт.
Наш вердикт
Меч справедливого суда
Моя республика подъяла!
Опять троцкистская орда
Перед лицом суда предстала —
И это гнусных змей клубок,
Трусы, шпионы и бандиты,
Что грязью с головы до ног
И кровью жертв своих покрыты.
Они свершали, озверев,
Чудовищные преступленья!
И в нас кипит священный гнев,
И нет предела омерзенью.
Стеной штыков окружены,
Троцкисты, пойманные гады.
Их уничтожит без пощады
Суровый приговор страны.
Наш гнев ужасен — и прекрасен.
Мы свой вердикт произнесли
И тот вердикт единогласен:
— Стереть их всех с лица земли!
Фото автора
Мастера смерти
Я глаза закрою — станет больно,
Выплывет декабрь. Недавний год.
Вечер. Лёгкою походкой в Смольном
Киров коридорами идёт.
А потом в моих ночах бессонных
Встанут, звёзд сияющих светлей,
Те красноармейцы, что в вагонах
Пели, рядом с гибелью своей.
Я себе скажу, друзьям скажу — проверьте.
Вас не слишком ли пленил покой?
Сквозь кордон проклятый мастер смерти
Тянется кровавою рукой.
Подлые шпионы и бандиты
Радеками тёрлись возле нас,
Может быть, ещё не все добиты —
Крепче руки и острее глаз!
(Награды Долматовского: орден Ленина, орден Октябрьской Революции, два ордена Отечественной войны 1-й степени, два ордена Трудового Красного Знамени, орден Красной Звезды, орден «Знак Почёта», Сталинская премия.
Песни Долматовского: «А годы летят», «Всё стало вокруг голубым и зелёным», «Дорога на Берлин», «Если бы парни всей земли», «За фабричной заставой», «Случайный вальс», «Любимый город»; исполнители: Марк Бернес, Леонид Утёсов; композиторы: Богословский, Фрадкин, Шостакович…)
Нет, ты его настигнешь, кара!
Вас, матерей, клянущих войны
И в бой зовущих сыновей
За дело братьев и мужей!
Вас, сёстры, молодых и стройных,
Вас, дети родины моей!..
«Вы их продать хотели?» — «Да».
«В Госбанке воровали?» — «Да».
«Страну распродавали?» — «Да».
«Чья директива? — Троцкий?» — «Да».
Решались выстрелом задачи,
И смерть сама вела торги.
Готовились на пир собачий
Почуявшие кровь враги.
И журналист с лицом мартышки,
С душой, как страшный анекдот,
Вносил в бухгалтерские книжки
Тройной бухгалтерский расчёт.
Пять пальцев Троцкого Иуды,
Ощупывающих без слов
Пробоины, обломков груды
Сошедших с рельсов поездов.
Пусть скажет нам, сходя в могилу,
Как знамя Ленина топтал,
Как злобной пастью хохотал
Над нашей верой в нашу силу…
Нет, ты его настигнешь, кара!
От семьдесят мильонов рук
Над ним в одну сойдутся вдруг
Для беспощадного удара.
И в темноте его отыщем,
И скажем, вытащив на свет:
— Собаку смерти — на кладбище!
Ей рядом с жизнью места нет!
М. Голодный (Эпштейн) 20 января 1949 года сбит автомобилем. За год до этого, 12 января 1948-го, автомобиль сбил Михоэлса.
Будем бить
Инженер. Советский. Честный,
Он пришёл и доложил:
— «Новый случай, вам известный,
Он меня насторожил.
Эти взрывы и пожары…
Растревожен весь Кузбасс…
Столь тревожные удары…
Не вредительство ль у вас?»
Был ответ ему: — «Спасибо!..
Острый глаз необходим,
Коль заметите что-либо…
Никого не пощадим!»
— «Я готов…»
— «Наш долг совместный —
Не зевать в борьбе со злом».
Честный вышел, а нечестный —
Он остался за столом,
Хмуро вслед глядел он гостю,
Встал, послушал у дверей.
В телефон сказал со злостью:
— «Это ты? Зайди скорей!»
В кабинете снова двое.
Шу-шу-шу и шу-шу-шу:
— «Дело срочно-боевое…
Порешите!» — «Порешу!»
То был штаб троцкистский, местный,
У бандита был бандит.
Инженер — советский, честный —
Через ночь он был убит.
Чрез неделю снова взрывы…
Жертвы — дети и отцы…
Для фашистской директивы
Подыскались подлецы,
Подлецы, каких на свете
Не бывало никогда,
Перед нами — в ярком свете
Пролетарского суда.
Подлецы — не двое, трое,
Целый рой ответ даёт, —
В этом чумном, жутком рое
Матки, жаль, не достаёт.
Матка «храбро» улетела
И устроилась «тепло»
(Власть фашистов поредела!),
Подыскав «для пользы дела»
Мексиканское дупло.
Но и там ей нет покою.
Класс рабочий там бурлит:
— «Жить нам с гадиной такою
Наша совесть не велит.
Пусть другого ищет места!
Вон! Убрать фашистский кал!»
Пролетарского протеста
С каждым днём сильней накал.
Он растёт, растёт повсюду.
Не спасёт морское дно:
Пролетарский гнев Иуду
Там настигнет всё равно,
Как настигли мы вот этих,
Что стоят перед судом.
Тут не все. О тех, что в нетях,
Речь пойдёт у нас потом.
Да, шпионскому азарту
Порастреплем мы усы!
Мы побили эту карту,
Расподлейшие гнусы,
И — прислушайтесь к ответу
Те, кто к нам подкоп ведёт, —
Карту мы — сомнений нету! —
Будем бить не только эту.
Коль до этого дойдёт!
29 января 1937 г.
Фото автора
Приговор народа
Они ползли, как кровожадный спрут,
Они тянулись в озлобленье диком
На нашу жизнь, на молодость, на труд,
На солнце нашей родины великой.
Они хотели затопить простор
Живою кровью наших поколений,
И над страною занести топор,
И весь народ поставить на колени;
Богатство шахт, заводов и полей —
Фашистским псам отдать на разграбленье…
Земля не знает подлости подлей,
Не видел свет преступней преступленья.
За нашу кровь, за мерзость чёрных дел
Своё взяла и эта вражья свора:
Народ сказал: «Предателям — расстрел!»
И нет для них иного приговора.
(«Катюша», «Враги сожгли родную хату», «В лесу прифронтовом», «Летят перелётные птицы», «Одинокая гармонь».
Сталинская премия первой степени (1943), Сталинская премия первой степени (1949), Герой Социалистического Труда, четыре ордена Ленина.)
Исчадия лжи и злобы
Какая бездна их извергла из утробы?
Какие омуты исторгнуть их могли?
И эти чёрные исчадья лжи и злобы
Дерзали Родиной назвать простор земли!
Священной Родины незыблемы просторы
От зноя тропиков до ледовитых стен —
По лоскуткам её разбойники и воры
Тащили под полой на торжища взамен.
Нет, и ночная тьма не скроет их позора,
Затем, что лица их чернее тьмы самой!
Их пригвоздил к скамье крутого приговора
Многомилльонный гнев, народный гнев святой.
Их судит трибунал с презрением во взоре,
И весь народ гремит из края в край:
Ни капли милости взбешённой волчьей своре —
Пусть сгинут! Никому пощады не давай!
(В ночь на 28 января 1949 года Маркиш был арестован по обвинению в измене Родине. После пыток 12 августа 1952 года расстрелян.)
Как нам быть? Поэты, требующие расстрела, — авторы великих песен: «Катюша», «Случайный вальс», «Если бы парни всей земли», «В лесу прифронтовом», «Одинокая гармонь»… Это родные песни, их нам пели любимые Бернес, Утёсов, Зыкина, Шульженко; музыку написали Шостакович, Богословский… Выбросить? Заклеймить позором? Предъявить свой бескомпромиссный строгий счёт?
Обратите внимание: в одну ночь сразу дюжину знаменитых стихотворцев посещает вдохновение. Точнее (по образцу «Моцарта и Сальери»): появляется чёрный человек.
МОЦАРТ. Играл я на полу с моим мальчишкой.
Кликнули меня. Человек, одетый в чёрном,
Заказал мне Requiem и скрылся.
Сел я тотчас и стал писать.
Жуткая картина: великий композитор всё бросает и садится тотчас исполнять заказ.
Политически грамотная Муза всем поэтам диктует: расстрелять, стереть с лица земли.
А какое главное слово, какое гневное клеймо лепят писатели на лоб предателям?
Статья милого сказочника Олеши называется «Фашисты перед судом народа»; в ней слово «фашизм» 10 раз, да ещё и Гитлер упомянут. У Алексея Толстого пять фашизмов, три Германии. У братьев Маршаков — шесть фашизмов, Гесс, Гиммлер, два гестапо и один Рейхстаг. И у других тот же набор…
Столь пространное наше отступление в январь-1937 имеет прямую цель: показать раскалённую атмосферу истерии. Её создали без всякой войны (далёкая чужая Испанская не в счёт). Главная мишень истерики: фашизм.
Главное — беспощадная жестокая злоба, лагеря, лагеря, лагеря. Об ужасах гитлеровского режима ежедневно писали все газеты, о своих ужасах знали без газет.
Два имени не сходили со страниц ежедневных газет: Сталин и Гитлер. Это были злейшие исторические враги.
Потом они стали лучшими друзьями, «скреплёнными кровью».
Господину Иосифу Сталину
Ко дню Вашего 60-летия прошу Вас принять мои самые искренние поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания, желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза.
Адольф Гитлер
Главе Германского государства
Господину Адольфу Гитлеру
Прошу Вас принять мою признательность за поздравления и благодарность за Ваши добрые пожелания в отношении народов Советского Союза.
И. Сталин
Опубликовано в «Правде» и других газетах СССР
25 декабря 1939 г.
Министру иностранных дел Германии
Господину Иоахим фон Риббентроп
Благодарю Вас, господин министр, за поздравления. Дружба народов Германии и Советского Союза, скреплённая кровью, имеет все основания быть длительной и прочной.
И.Сталин
Опубликовано в «Правде» и других газетах СССР
25 декабря 1939 г.
Председатель Совета народных комиссаров СССР Вячеслав Молотов во время подписания договора о ненападении между Германией и Советским Союзом (пакт Молотова — Риббентропа) в Москве, слева — министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп, 1939 год. Фото: The Granger Collection
Но это потом, в 1939-м. А в 1937-м днём за окном репродукторы поют гимн бойцов НКВД:
Днём и ночью — мы на страже
Нам республика велела
Не смыкать орлиных глаз.
Мы — бойцы Наркомвнудела
Помним Родины приказ.
Мы от чёрной силы вражьей
Бережём страну свою.
Днём и ночью — мы на страже,
Днём и ночью — мы в бою.
Припев
Враг — умён, мы — умней.
Враг — силён, мы — сильней —
Весь советский народ нам поможет
Вражьи когти срубить,
Вражьи зубы спилить,
Вражьи гнёзда огнём уничтожить!
(В припеве, заметьте, прямо названы две жесточайшие пытки. А уж сжигать вражьи гнёзда… Это ж ясно: без суда и следствия; в сортире поймаем — и в сортире сожжём!)
Эй, враги! В личинах новых
Вам не спрятать злобных лиц,
Не уйти вам от суровых,
От ежовых рукавиц!
Не пролезть ползучим гадам
К сердцу Родины тайком. —
Всех откроет зорким взглядом
Наш недремлющий Нарком.
1938 г.
В чьей кремлёвской груди бьётся Сердце Родины? Это знает каждый ребёнок.
А недремлющий нарком был расстрелян на ближайшем повороте; оказался коварным врагом, наёмником фашизма и вдобавок гомосексуалистом. Какой стабильный универсальный рецепт.
Что до идейной борьбы с фашизмом, то с ней всё ясно из одного эпизода реальной войны с гитлеровской Германией. Написал об этом самый знаменитый советский журналист эпохи 1941–1945 годов.
Когда в 1954 году Н.Н. Иванова реабилитировали, ему показали приговор Особого совещания: в сентябре 1941 года Н.Н. Иванов был приговорён к пяти годам «за антигерманские настроения». Трудно себе это представить: гитлеровцы рвались к Москве, газеты писали о «псах-рыцарях», а какой-то чиновник ГБ спокойно оформлял дело, затеянное ещё во времена германо-советского пакта.
Эренбург. Люди, годы, жизнь.
P.S.
За двое суток, прошедших с момента публикации этой статьи, появились разные важные отклики.
Первое. Некоторые читатели восприняли статью как моё желание очернить известных поэтов.
Разоблачать тайные желания и мотивы автора — типичное занятие добрых людей, которые даже не понимают, что не читают в чужой душе, а раскрывают свою. На языке психологов — проецируются.
Второе и гораздо более важное. Реакция многих примерно такова: «Советский народ, его писатели и поэты все как один…»
С болью это пишет человек или гордясь собой (мол, я не такой) — в любом случае это не правда. Не все!
Были очень значимые и знаменитые поэты и писатели, которые ни разу не присоединились к хору, ни разу не орали «Гойда!»: Ахматова, Мандельштам, Булгаков, Пастернак…
Сегодняшний читатель волен выбирать себе образец для поведения.
