Политическому активисту Максиму Лыпканю 10 февраля 2023 года исполнилось 18 лет. А 22 февраля Хамовнический суд арестовал его по статье о «распространении фейков про российскую армию» (207.3, ч. 2 УК РФ).
На сегодняшний день Максим — самый юный обвиняемый по этой статье. Он стал интересоваться политикой с 16 лет. Ходил на мероприятия партии «Яблоко», посещал суды по ликвидации «Мемориала» (организация признана «иностранным агентом» и ликвидирована), участвовал в акциях по поддержке политзаключенных. После начала спецоперации выходил на протестные пикеты, а в июле 2022 года, после возложения цветов у Стены скорби на проспекте Академика Сахарова в Москве, оказался в спецприемнике для несовершеннолетних.
10 февраля 2023 года он подал в мэрию заявку на проведение 24 февраля митинга с участием тысячи человек на Лубянской площади. Через четыре дня мэрия в проведении митинга отказала, сославшись на эпидемиологические ограничения. Максим опубликовал ответ мэрии в своем телеграм-канале.
Поводом для его уголовного преследования, как рассказала «Новой» адвокат Антонина Левочская, стали посты в его телеграмм-канале, который насчитывал всего несколько сот подписчиков.
После ареста Максима поместили в СИЗО-7, и там в многонаселенной карантинной камере арестанты силой выстригли ему ирокез. После жалоб адвокатов юношу перевели в другую камеру. Сейчас он находится в СИЗО «Бутырка». По словам адвоката, следователь не дает ему свидания с мамой, которого Максим очень ждет. И еще он очень надеется, что его переведут под домашний арест.
Максиму Лыпканю грозит до 10 лет колонии.
Через ФСИН-письмо Максим ответил на вопросы «Новой».
Максим Лыпкань. Фото: SOTA
«Интересное название рубрики [«Письма со шконки»]. Однако я сейчас пишу на «дубке»*. Ахах.
Сейчас дела мои относительно неплохи. Я нахожусь в четырехместной камере, в корпусе, который здесь называется БС (безопасное содержание). Как я узнал, тут есть «карантин», «общак» — общий корпус, а также КД (так называют психиатрическую больницу при Бутырке, в расшифровке «Кошкин дом»).
Не знаю, почему Кошкин, ведь кошек там вовсе нет, в отличие от того места, где я сейчас нахожусь. В одной из камер, где я был, арестант обустроил целый домик для кошек, мы их кормили. У них есть свой лоток и коробка, где играют котята. Всего в камере было три кошки: мама и двое котят, которые еще кушают молоко.
Сейчас идет предварительное следствие, скоро состоится судебное заседание по продлению меры пресечения (всех прошу прийти меня поддержать).
Вот на этапе предварительного следствия, как я понимаю, следователь копает как можно больше материала, чтобы закрыть узника совести, вследствие чего получить новые звезды на погоны.
Собственно говоря, под механизм репрессий попал мой друг, самый близкий, с которым мы общались откровеннее всего. Меня сильно волнует, что он говорил, когда был у следователя. Он свидетель по моему делу. Думаю, не стоит оглашать его фамилию, поскольку он всегда просил меня не упоминать ее публично, чтобы он не попал под пристальный взгляд органов. В итоге у него все-таки проходил обыск по моему делу. Пусть он будет описан как свидетель Н.
Также по моему делу есть иной свидетель. Всего их два.
Этого человека я не знал. Он написал мне в ТГ. Потом начал задавать вопросы, довольно подозрительно-выискивающие. Я отвечал всем и ни от кого ничего не скрывал, поэтому у нас с ним начался диалог.
Не знаю, но у меня есть подозрение, что этот человек был завербован органами и использовался в качестве ищейки.
Если кто-то из моих друзей, кто читает «Новую газету», понял, кого я имею в виду в первом случае, прошу передать Н. привет от меня.
Я думаю, что следствие может продолжаться долго, по политически мотивированным делам оно всегда долго идет. Год-полтора.
Думаю, что это несправедливо — сажать людей за взгляды на то, как Россия должна жить и прогрессировать.
Наверное, это все напоминает книгу «Процесс» (…). Жестокость, безусловно, поражает.
На судебном заседании по продлению меры пресечения мы будем добиваться иной меры пресечения — более мягкой, такой как домашний арест. Надеюсь, что все у нас получится; во всяком случае, я буду от себя делать все возможное.
Читаю сейчас книгу Аркадия и Бориса Стругацких «Улитка на склоне». До этого читал Достоевского «Игрок».
Надеюсь на то, что добро всегда побеждает зло, а правда — ложь.
Надеюсь на то, что наступит мир.
Хотел бы заняться поступлением в вуз, на химфак, развивать науку в РФ, заниматься и дальше тем, чтобы Россия процветала. Предстоит огромный труд, поэтому я бы хотел участвовать в политической жизни моей страны.
Меня поддерживают мои близкие и мои друзья, я им очень благодарен. Спасибо им всем!
Свободным в несвободных условиях дает чувствовать общение с теми, кто сидит за свою смелость и мужество. Сегодня общался с Егором (Егор Штовба. — З. С.), сидящим по «маяковскому делу» (о чтении стихов около памятника Маяковскому 25 сентября 2022 года, фигурантов дела обвиняют в «возбуждении ненависти с угрозой применения насилия» по отношению к ополченцам Донбасса, ч. 2 ст. 282 УК. — З. С.). Также общался с Артемом Камардиным (тоже проходит по «маяковскому делу». — З. С.). Именно солидарность дает силы чувствовать себя свободным.
То, что нас очень много — сегодня получил гору открыток (…), — дает силы чувствовать, что ты свободный человек.
Уверенность в том, что мы делаем правое дело, что зло всегда кончается, что узники нацистских концлагерей и советских боролись, не вешали нос и в итоге добились, что эти режимы перестали существовать (…).
Самым трудным (в тюрьме), наверное, оказалось видеть женщину, которую обкололи галоперидолом и вели по Бутырке, и видеть, как конвоиры пинают кошек.
И в целом трудно было адаптироваться к тому, как живут в тюрьме, и насколько тут важно быть внимательным ко всему и осторожным.
Спасибо за письмо! Всегда рад ответить соратникам и соратницам по общему делу.
С уважением Максим.
Передаю привет всей «Новой газете».
* Дубок — стол в тюремной камере (жарг.).
