Европейский союз без восторга принял результаты визита председателя КНР Си Цзиньпина в Россию и его братание с Владимиром Путиным. Но для объединенной Европы это только один из штрихов к картине ее отношений с Китаем и вообще ее места в новом миропорядке. Разрывать с Китаем ЕС не хочет, намерен сотрудничать, но уходит от радужных иллюзий прошлого десятилетия и выставляет защитные ограждения.
По следам состоявшегося в конце октября ХХ съезда Компартии Китая лидеры европейских стран один за другим оформили командировки в Пекин. Первым был в начале ноября канцлер ФРГ Олаф Шольц. Может быть, поспешил. Китайцы еще переставляли стулья. А вот после того как председатель Си съездил в свою первую после переизбрания поездку — в Москву, европейские начальники массово потянулись в Китай. В самом конце марта — испанский премьер Педро Санчес, в начале апреля — президент Франции Эмманюэль Макрон вместе (но по отдельным программам) с председательницей Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен, глава дипломатии ЕС Жозеп Боррель, далее — председатель совета министров Италии Джорджа Мелони.
Собираясь в Пекин, фон дер Ляйен изложила видение Европой своих отношений с Китаем-сверхдержавой. Для оглашения этого манифеста она выбрала 30 марта аудиторию Института китаеведения имени Меркатора и Центра европейской политики, которые готовят в Брюсселе экспертные советы для европейских институций. Она выразила солидарность с китаеведами, политологами и экономистами, которые внесены китайскими властями в санкционные списки.
Восхитившись древней историей и философией Китая и невероятным рывком в развитии, который Китай совершил за последние полвека, глава «европейского правительства» констатировала, что отношения между ЕС и Поднебесной стали «более отдаленными и более сложными».
В течение некоторого времени наблюдалось «преднамеренное ужесточение общей стратегической позиции Китая». Китай стал более напористым вне и более репрессивным внутри.
От визита председателя Си в Москву в Европе ожидали эффекта лакмусовой бумажки, подтверждения или опровержения догадок. Баланс оказался смешанным. Главный дипломат ЕС Боррель успокоен тем, что Пекин «не перешел красных линий», например, не объявил о намерении поставлять России китайское оружие. Поэтому, мол, и нет табу на взаимодействие с ним.
Напротив, фон дер Ляйен в своем манифесте отметила, что Си отнюдь не смущают военные действия Москвы в Украине и что тот подтвердил свою «безграничную дружбу» с Путиным.
Олаф Шольц в начале ноября посетил Пекин. Фото: dpa/picture-alliance
Еще она отметила нечто большее, чем текущая военно-политическая хроника: «динамика отношений между Китаем и Россией изменилась», ясно, что «Китай рассматривает слабость Путина как способ усилить свое влияние на Россию», что «баланс сил в (китайско-российских) отношениях, который на протяжении большей части прошлого века был в пользу России, изменился на противоположный».
То есть Россию, когда мир «устаканится» и станет многополярным, можно отнести к сфере притяжения китайского «полюса». И сейчас внимание должно быть обращено на Китай.
По мнению Брюсселя, он как постоянный член Совета Безопасности ООН обязан играть «конструктивную роль в продвижении справедливого мира» в Украине. Любой мирный план, который фактически закрепил бы новые территориальные приобретения России, ЕС считает нежизнеспособным.
«Мы должны быть откровенны в этом вопросе, — сказала фон дер Ляйен. — То, как Китай продолжит взаимодействовать с Путиным в его (…), станет определяющим фактором для развития отношений между ЕС и Китаем».
Помимо России и Украины есть также и другие условия, которые ЕС не называет пафосно «красными линиями», но громко объявляет. Демонстрация военной силы в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, в Тайваньском проливе, а также на границе с Индией напрямую затрагивает партнеров ЕС и их законные интересы, свободу мореплавания. В тех акваториях и проливах проходят жизненно важные для Европы торговые пути. И еще. То, как Китай выполняет международные обязательства в отношении прав человека, тоже определит степень сотрудничества ЕС с Китаем.
Брюссель отмечает три существенных изменения, зафиксированных ХХ съездом КПК. Они могут иметь эпохальное значение. Китай перевернул страницу эры «реформ и открытости» и вступает в эру «безопасности и контроля».
Выходит, что императив безопасности и контроля возобладал над логикой свободных рынков и открытой торговли. Ясной целью Компартии Китая провозглашено системное изменение миропорядка. В центре мироздания должен оказаться Китай (самоназвание — Срединное государство). Миропорядка, в котором права личности подчинены соображениям национальной безопасности, где безопасность и экономика важнее политических и гражданских прав. Китайская модель подавления прав человека и гражданских свобод принципиально противоречит европейской модели общественного устройства.
Это видно на примерах проекта «Один пояс — один путь», создания Китаем новых международных банков и других учреждений для конкуренции с нынешней международной системой. В ряде глобальных инициатив Китая и в том, что он позиционирует себя как сильного и мирного посредника, например, в недавнем соглашении между Саудовской Аравией и Ираном.
Тем не менее ЕС хочет работать с китайскими партнерами по глобальным вопросам, таким как торговля, финансы, климат, устойчивое развитие или здравоохранение. Для этого будет укреплять институты и системы, в рамках которых страны могут конкурировать и получать выгоду.
Председатель Европейского совета Шарль Мишель посещает Китай. Фото: Zuma \ TASS
Ключевое слово «взаимозависимость». Если в прошлом году оно звучало в ЕС почти исключительно в разговорах о российском газе (помните — «Европа замерзнет» и издевательские видеоролики на российских телеканалах?). Сейчас о зависимости от российского газа редко вспоминают. От нее, не безболезненно, но удалось уйти. Европу тревожит теперь зависимость от поставок того, без чего не обойтись в развитии технологий будущего.
Глава ЕК напомнила, что сейчас Китай — жизненно важный торговый партнер, на его долю приходится 9% товарного экспорта ЕС и более 20% — импорта.
Но отношения разбалансированы, на них все больше влияют искажения, создаваемые китайской системой госкапитализма.
Всеобъемлющее соглашение об инвестициях (CAI), переговоры по которому завершились в 2020 году, направлено на такую балансировку. Но ЕС должен признать, что мир и Китай значительно изменились за три года и соглашение нуждается в пересмотре. Есть некоторые области, где торговля и инвестиции представляют угрозу экономической и национальной безопасности ЕС, особенно в контексте «явного слияния военного и коммерческого секторов Китая».
ЕС разрабатывает стратегию снижения экономических рисков по четырем направлениям. Во-первых, повысить конкурентоспособность и устойчивость собственных экономики и промышленности. Цель — производить не менее 40% экологически чистых технологий, необходимых для перехода к «зеленым» технологиям, таких как солнечная энергия, наземные и морские ветроэлектростанции, возобновляемые источники энергии в самом широком смысле, аккумуляторы и прочее.
Проблема в том, что сейчас на Китай приходится 98% поставок в ЕС редкоземельных элементов, например, 93% — магния и 97% — лития. Спрос на это сырье будет стремительно расти. Подготовленный законопроект ЕС «О критических сырьевых материалах» призван диверсифицировать и обезопасить поставки. В Европе очень хорошо помнят о том, что произошло с импортом Японией редкоземельных элементов из Китая десять лет назад, когда обострилась внешнеполитическая напряженность между двумя странами в Восточно-Китайском море.
Глава европейской дипломатии Жозеп Боррель. Фото: AP / TASS
Европейский спрос на эти материалы будет стремительно расти по мере ускорения цифрового и «зеленого» перехода. Согласно прогнозам, к 2050 году аккумуляторы, которыми питаются электромобили, повысят спрос на литий в 17 раз. Вот почему бюрократическую цепочку ЕС уже проходит проект Закона о критических сырьевых материалах. Он призван диверсифицировать и обезопасить поставки.
Стратегия снижения рисков предполагает лучше использовать существующий набор инструментов торговой защиты (ограничение китайского участия в системах связи 5G, контроль над прямыми иностранными инвестициями, экспортный контроль). Меняющаяся политика Китая может потребовать разработки новых защитных инструментов для некоторых отраслей.
«ЕС должен определить свои будущие отношения с Китаем и другими странами в таких чувствительных областях высоких технологий, как микроэлектроника, квантовые вычисления, робототехника, искусственный интеллект, биотехнологии и т.д., — подчеркнула глава Еврокомиссии. — Там, где нельзя исключить цели двойного назначения или могут быть затронуты права человека, нужно будет четко определить, отвечают ли инвестиции или экспорт нашим собственным интересам безопасности. Мы должны обеспечить, чтобы капитал, опыт и знания наших компаний не использовались для усиления военных и разведывательных возможностей тех, кто является системными конкурентами».
ЕС возлагает надежды на расширение взаимодействия с другими международными партнерами, особенно с близкими по взглядам странами, планирует заключить новые соглашения о свободной торговле и модернизировать существующие. Это особенно уместно в отношении партнеров по G7, а также тех, кто в G20 и вне ее больше интегрирован с Китаем, знает его повадки и секреты снижения рисков. Среди них — Новая Зеландия, Австралия, Индия, страны АСЕАН, Мексика и Чили.
Европа (наряду с Америкой, но не в одной связке) готовится противостоять формированию «китаецентричного мира» товарища Си. Сознавая трудность задачи.
«Китай представляет собой увлекательную и сложную смесь истории, прогресса и вызовов, и это будет определять наш век, — сказала в завершение фон дер Ляйен. — Но история о том, как мы относимся к Китаю, еще не написана полностью, и она не должна быть защитной. Мы должны коллективно показать, что наша демократическая система, наши ценности и наша открытая экономика могут обеспечить людям процветание и безопасность. И в то же время всегда должны быть готовы к общению и работе с теми, кто видит мир по-другому».
