Без преувеличения, мировая известность (на все судебные заседания по делу Скочиленко неизменно приезжают консулы девяти стран) настигла Сашу после поступка, который ей самой не казался ни криминальным, ни из ряда вон выходящим. Прошлой весной, после начала специальной военной операции в Украине, девушка увидела в интернете макеты магазинных ценников, на которых излагались пацифистские тезисы. Идея таким образом выразить свое отношение к СВО показалась художнице интересной.

30 марта в супермаркете «Перекресток» Александра заменила пять настоящих ценников на маленькие бумажки с сообщениями о событиях в Украине. В тот же вечер на них наткнулась 76-летняя петербургская пенсионерка Галина Баранова, возмутилась и написала заявление в полицию.

11 апреля Скочиленко задержали и возбудили уголовное дело по ст. 207.3 ч. 2 пункт «д» УК РФ («Публичное распространение под видом достоверных сообщений заведомо ложной информации об использовании ВС РФ»), уточнив, что преступление девушка совершила «по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы».

Уже почти год серьезно больная Саша находится в СИЗО. 22 марта срок содержания ее под стражей продлили до 10 июля, хотя и защита обвиняемой, и ее психотерапевт Диана Безуглая, выступившая в суде, и сама Александра просили о смягчении меры пресечения:

— Условия в СИЗО сильно вредят моему физическому и психическому здоровью, — уже в который раз повторила подсудимая, когда решался вопрос, где она проведет ближайшие три месяца. — Под домашним арестом я бы смогла соблюдать диету и лечиться.

46 листов в защиту Саши

Процесс по делу Скочиленко между тем в минувшую среду преподнес сразу несколько неожиданностей. Гособвинитель — старший помощник прокурора Василеостровского района Ирина Никандрова — собиралась продолжить представлять суду доказательства вины Александры. Она взяла у судьи третий том уголовного дела и принялась зачитывать 46 страниц из него (первый и второй том обвинитель читала на предыдущих заседаниях). Делает это Никандрова всегда шепотом. Возможно, потому, что сама догадывается: те материалы, которые она представляет в суде, вину Скочиленко не доказывают. А других в деле нет.

22 марта Никандрова повернулась спиной к залу и затем прочла уже давно преданную огласке и оспоренную защитой справку на подсудимую из петербургского Центра «Э»:

Обвинитель напомнила об экспертном заключении СПбГУ — о том, что тезисы на ценниках содержат фейки о российской армии и разжигают ненависть к военнослужащим, органам государственной власти и президенту РФ, зачитала характеристику, запрошенную следователем у директора Сашиной школы (она ее окончила в 2007 году и запомнилась как «старательная, аккуратная, спокойная, воспитанная ученица» и «творческая личность»).

Обвинитель обратила внимание и на личную переписку художницы с друзьями, в феврале-марте прошлого года находившимися в Украине (был взломан смартфон Скочиленко). Сверстники из конфликтующих стран рассуждали о военных действиях, о политике и обществе, о борьбе за мир и демократию.

Свидетель «без понятия»

В среду в суд в качестве свидетеля обвинения был вызван 39-летний майор Станислав Оженков, участник боевых действий в Украине, а сейчас — студент Военной академии материально-технического обеспечения.

— Вам что-нибудь известно о размещении обвиняемой псевдоценников в магазине «Перекресток» в марте 2022 года? — Начала допрос свидетеля Никандрова.

— Вообще понятия не имею, о чем вы говорите, — внезапно ответил Оженков.

Как следует из этого документа, с 24 февраля по 7 июля 2022 года майор находился в служебной командировке в зоне СВО. В подконтрольной ему дивизии не было ни больших потерь, ни срочников. Несмотря на это, в беседе со следователем Оженков признал: «Из открытых источников информации (интервью должностных лиц Минобороны, новостные репортажи на федеральных каналах) мне известны единичные нарушения в виде направления на территорию Украины военнослужащих по призыву». Также в протоколе записано, что «высказывания, процитированные Скочиленко на ценниках, оскорбляют как Оженкова, так и других добросовестных военнослужащих Российской Федерации, защитников своей Родины».

Дочитав протокол допроса, Никандрова попросила Оженкова подтвердить эти данные, военный подтвердил, после чего его отпустили.

Еще одним свидетелем обвинения выступил 34-летний Алексей Николаев, друг Саши, учившийся с ней в одной школе. Именно в квартиру Николаева утром 11 апреля оперативники обманным путем заманили Скочиленко. Как рассказал в суде Алексей,

То, что рассказал 22 марта в суде Николаев, расходилось с его протоколом допроса у следователя.

В протоколе, якобы со слов Алексея, записано: «Я думаю, что Александра Скочиленко сделала указанные действия (разместила пацифистские ценники в «Перекрестке». — Н. П.) ввиду того, что она таким образом осуждает политические действия Российской Федерации, враждует таким образом с государством».

На заседании друг Саши заявил, что «в протоколе много формулировок, которые он точно не использовал», он «такими словами не говорит», «о заведомой ложности информации на ценниках знать не мог и их самих никогда в глаза не видел».

— Я был взволнован во время допроса, — признался Николаев, — потому что сначала, в восемь утра, мне пытались вскрыть дверь силовики, потом они арестовали мою подругу детства. Я не помню, что я тогда говорил. Не помню, как подписывал протокол допроса. Я давал показания без адвоката. Я сделал глупость. Чувство вины я испытываю все это время, оно и сейчас меня не отпускает.

— У нас с Сашей не расходятся взгляды по отношению к спецоперации, — отметил Алексей. — Я не понимаю, как можно относиться к спецоперации иначе, чем Саша. Есть люди, которые относятся к спецоперации иначе. Но у нас с Сашей не было на этот счет споров.

Никто, кроме судьи, не видел выражения лица Никандровой, сидящей спиной к залу. Но жестким и громким голосом она возразила только одно: «Это ваш протокол допроса».

— Все понимают, что это значит? — Спросил Юрий Новолодский. — Это значит, что судья потом сможет выбрать и написать: а я верю тем показаниям свидетелей, которые были даны на стадии предварительного следствия, а не тем, которые прозвучали в суде. Обвинение возлагало большие надежды на допрос Николаева, но они рухнули. Теперь в деле остались одни допросы, в которые следствие ранее втиснуло нужные слова.

Сила в правде

Судебное заседание 22 марта стало последним на стадии представления доказательств стороной обвинения. Защитники подсудимой не без удовлетворения констатировали, что прокуратура выполнила их работу.

— Никаких доказательств мы так и не услышали, а между тем обвинение закончило их представлять, — подытожила адвокат Скочиленко Яна Неповиннова. — В суде были оглашены доказательства обвинения, которые, по сути, являются доказательствами защиты. Мы заслушали показания военнослужащих и сотрудников военного комиссариата, подтвердивших, что срочников отправляли в Украину. А это один из тезисов, распространенных Сашей, который считается «заведомо ложным».

— В тех сведениях, которые помощник прокурора по недоразумению называет «доказательствами», никаких доказательств вины Скочиленко нет, — продолжил Юрий Новолодский. — Действия Александры являлись бы преступлением только в том случае, если бы обвинение сумело доказать, что сведения, которые Саша распространяла, были для нее заведомо ложными на момент распространения. С этим у обвинения большие проблемы. Никандрова даже не понимает, что, огласив телефонную переписку девушки (внутренние очень личные, душевные переживания), она в итоге не только не представила доказательства вины Скочиленко, а представила, сама того не желая, доказательства невиновности: в поступке Саши заведомой ложности не было. Она действительно верила в то, что все, что она сообщает, правда.

На следующем заседании суда, 20 апреля, свою позицию представит защита Скочиленко.