От одного из читателей «Новой газеты» пришел вопрос: обязательно ли сочетание высокого уровня интеллекта и гуманизма? Скорее всего, вопрос продиктован сегодняшними реалиями: как возможно, что страна, некогда имевшая репутацию далеко не последней в области наук и культуры, — вдруг оказалась там, где оказалась. Вот ответ с точки зрения философа-антрополога.
Для начала определим: что есть высокий интеллект и что есть гуманизм.
- Под первым, с учетом того, что он именно «высокий», — будем понимать способность сознания обращаться к миру идей и генерировать смыслы.
- Под вторым условимся понимать, следуя за профессором Кантом, способность воспринимать всякого человека как цель-в-себе и никогда — как средство для каких-бы то ни было иных целей.
Также следует сразу оговориться, с учетом наших актуальных российских реалий: в тех людях и социальных силах, что взяли сейчас власть в стране, — очевидно, не стоит искать ни того, ни другого. Про гуманность лучше и вовсе не поминать, а насчет интеллекта:
да, представителям сегодняшней власти, несомненно, свойственен тактический ум, пригодный для успешных манипуляций. Но такой склад ума совершенно не годится в работе с идеями. Это выражается хотя бы в том, что не нашлось ничего лучшего, как делать ставку на реставрацию архаических, доправовых времен и нравов.
А на вопрос о том, должны ли оба этих фактора, интеллект и гуманизм, — сочетаться в принципе, — ответ сперва приходит довольно однозначный. Нет, совсем не должны. Есть много примеров того, как очень высокие способности к творчеству, к искусству и философии вполне сочетались с отсутствием эмпатии и сострадания. В некоторых же случаях одаренные творческие люди могли и вовсе провозглашать допустимость репрессий и даже уничтожения тех, кто не разделял с ними их идей.
Так, св. Августин, этот величайший мастер теологии, обосновывает применение для иноверцев и вероотступников пыток и казней хотя бы тем, чтоб под их угрозой они побыстрее «возжелали» обратиться к «истинной вере».
Просветитель и вдохновитель классических русских литераторов Виссарион Белинский пишет в одном своем письме:
«Люди так глупы, что их насильно надо вести к счастью. Да и что кровь тысячей в сравнении с унижением и страданием миллионов».
Некоторые известные, очень высокого уровня интеллектуалы могли прямо приговаривать к смерти своих идейных конкурентов, если имели к тому полномочия. Например, с ведома признанного гуманиста и автора «Утопии» Томаса Мора, в бытность его на посту канцлера Англии, предано казни несколько еретиков-протестантов.
В общем, история часто показывает нам, что способность проникать сознанием в мир идей и восхищаться им — это еще совсем не предполагает особой любви к человеку как явлению.
…С другой же стороны: ни одного из прославленных мудрецов и не стоит рассматривать в качестве образца гуманизма. Не стоит предполагать, что человеческий разум, даже на неоспоримо высоких уровнях, — являет собой нечто блестящее во всех проявлениях. Собственно, где в этом мире мы найдем совершенство? Однако высокие интеллектуалы все же смогли кое-что предложить. Да, совершенства, с очевидностью, нет, — но никто не мешает нам жить и мыслить так, словно оно есть, а мы можем к нему приблизиться и даже сродниться с ним. Об этом говорили еще со времен Сократа и стоиков, а профессор Кант предложил называть это «принципом долженствования».
Суть принципа в том, что мы, люди, ставим себе цели, которые никак не соответствуют характеру окружающего нас мира. С точки зрения того, что по факту существует в этом мире, — мы ставим себе нереальные цели. Но нам гораздо интереснее и важнее не то, что уже есть в реальности, а то, что в ней должно быть. Хотя и нет никаких гарантий, что мы увидим это должное осуществленным.
Таковы парадоксы человеческой свободы — ибо лишь на основе свободы можно желать должного, а не того, что в наличии.
Максимальные же перспективы этой свободы, безусловно, может открывать лишь высокий интеллект. И, наверное, самой максимальной перспективой является наше желание видеть торжество гуманности в этом совсем не гуманном мире. Если верить профессору Канту, то куда важнее держаться этой перспективы именно тогда, когда окружающий мир совершенно к ней не располагает. Собственно, это и значит быть свободным.
