23 февраля сенатор Людмила Нарусова рассказала, почему накануне она выступила в Совете Федерации против стигматизации по политическим мотивам Лии Ахеджаковой и других деятелей культуры…
Нарусова достаточно последовательна в своих голосованиях в сенате. Она воздержалась при утверждении поправок к Конституции в 2020 году, объяснив отказ проголосовать против тем, что они были одобрены народным голосованием; отказалась поддержать использование Вооруженных сил РФ в самопровозглашенных республиках в феврале 2022 года; в сентябре проголосовала против поправок, касающихся частичной мобилизации; в октябре публично заявила, что воздержалась от голосования за присоединение к РФ территорий, которые по международному праву считаются Украиной, хотя табло показало, что «за» было подано все 153 голоса присутствовавших сенаторов.
Свою линию Нарусова выверяет очень аккуратно: так, призывая к соблюдению норм Конституции на последнем заседании, она опиралась на достаточно общие слова о правах человека из президентского послания, обнародованного накануне, —
точно так, как при советской власти рискованные, но не выходившие за определенные границы публичные выступления обязательно уснащались ссылками на материалы партийных съездов.
Требование к власти соблюдать собственную конституцию в 70-е и 80-е годы прошлого века было лозунгом советских диссидентов, за который их отправляли в тюрьмы, ссылку и психиатрические больницы. Последующие 30–35 лет о правах человека можно было говорить без риска, но сегодня это снова может позволить себе только тот, кто потенциально готов как минимум сопровождать свои высказывания плашкой иностранного агента.
Легко возразить, что, показывая Кремлю кукиш слегка вытащенной из кармана рукой, Нарусова «ничем не рискует», зато избавляет себя от попадания под западные санкции. Статус вдовы Анатолия Собчака и личные отношения с его бывшим помощником Владимиром Путиным, разумеется, оставляют ей большую степень свободы по сравнению с другими актерами политической сцены. Однако вопрос глубже, чем чисто технический, — он касается давней русской дилеммы об отношениях интеллигенции (интеллектуалов) и авторитарной власти: до каких границ такое сотрудничество возможно и в какой точке оно превращается в соглашательство и подлость.
Сегодня Нарусова, по сути, единолично заняла ту нишу, которую до отставки Михаила Федотова заполнял Совет при президенте по правам человека, и если у кого и есть мотивы искренне желать ей провала, так это у нынешнего состава СПЧ. Но за всякую свободу надо платить, и вряд ли справедливо говорить, что сенатор от Республики Тыва ничем не рискует, — она легко может потерять статус члена Совета Федерации, но, видимо, это представляется ей соразмерной платой за сохранение лица.
Символическое пока значение взбрыкивания Нарусовой состоит в демонстрации того, что так вообще-то можно: и другим сенаторам, и депутатам, и — страшно сказать — судьям.
В теории такие замороженные авторитаризмом демократические институты называются «дремлющими» — то есть сохраняющими возможность в какой-то момент проснуться. В этом смысле Нарусова, оставляя за скобками ее мотивы, известные только ей самой, — первая ласточка. Многие коллеги наверняка уже взвешивают потенциальные плюсы и минусы такого же аккуратного поворота в сторону Конституции и Rule of Law, а их соотношение все время меняется.
* Внесен властями РФ в реестр иногаентов.
