В Преображенском суде Москвы начался процесс по делу бывшего главного врача больницы СИЗО «Матросская Тишина» Александра Кравченко. Его обвиняют в превышении должностных полномочий и злоупотреблении ими с наступившими тяжкими последствиями.
Это дело началось в октябре 2021 года. И начиналось оно громко: Главное следственное управление СК Российской Федерации по городу Москве возбудило уголовное дело в отношении неустановленных должностных лиц, которые, по версии следствия, получали взятки за освобождение тяжело больных осужденных и арестованных.
Российский закон позволяет освобождать тяжело больных заключенных, если врачебные комиссии выявят у них заболевания, которые входят в два перечня, утвержденные постановлениями российского правительства.
Перечень № 3 содержит список болезней, которые препятствуют содержанию под стражей еще не осужденных арестантов. В перечень № 54 включены заболевания, при наличии которых из-за решетки должны быть освобождены уже получившие свои приговоры сидельцы, содержащиеся в СИЗО или в колониях.
В обоих случаях врачи проводят все необходимые медицинские обследования, освидетельствования, но решение об освобождении принимает суд.
Освидетельствование по постановлению № 3 проводится в гражданской больнице, и тюремные врачи на решение врачей «вольных» никак повлиять не могут, а вот освидетельствование осужденных, но еще содержавшихся в СИЗО, проходит силами тюремных врачей.
Следователи, которые завели дело о «врачебной коррупции», считали, что в «Матросской Тишине» за взятки были освобождены восемь сидельцев. Несколько месяцев они искали обвиняемых и в январе прошлого года обнаружили всего одного: главного врача тюремной больницы Александра Кравченко.
С обвинением в отношения медика у следствия не заладилось. Кравченко вину не признал, подтвердить, что ему за освобождение давали взятки, не удалось. Никто нужных следствию показаний не дал: ни арестанты, ни медики (а у некоторых сотрудников тюремной больницы проводились дома обыски). И следствию пришлось снять с Кравченко обвинение во взятке. Остались два других:
- «превышение должностных полномочий»
- и «злоупотребление должностными полномочиями».
Состав преступления по этим статьям достаточно расплывчатый. Известно, что и силовиков, уличенных в пытках заключенных, обвиняют по статье 286 УК РФ («превышение должностных полномочий»)
Территория следственного изолятора (СИЗО) № 1 «Матросская тишина». Медицинский кабинет. Фото: Дмитрий Коротаев / Коммерсантъ
«Разгрузил СИЗО, желая получить похвалу от руководства»
Когда следствие разобралось, что главврачу «Матросской Тишины» нельзя вменить в вину освобождение четырех следственно-арестованных, поскольку их освидетельствование проводила комиссия из гражданских врачей в городской больнице, его попробовали обвинить в том, что он без достаточных оснований отправлял этих арестантов в «вольные» больницы. Но и тут вышла незадача: следствие заказало экспертизы каждого освидетельствования, и выяснилось, что все арестанты имели заболевания, входящие в перечень по «третьему» постановлению, и гражданские медики приняли правильное решение о том, что они не могут содержаться под стражей. А поскольку доктор Кравченко к решению их судьбы не имел никакого отношения, четыре эпизода из его обвинения выпали.
И вот остались только четверо осужденных, которые были освобождены по решению врачебной комиссии больницы «Матросской Тишины». Три из четырех медицинских заключений, которые потом были направлены в суды, подписаны Александром Кравченко.
Бывший зампред Общественной наблюдательной комиссии города Москвы, член СПЧ при президенте России Ева Меркачева говорит, что по ее информации, у всех осужденных, освобожденных из «Матросской Тишины», были серьезные заболевания: у одного — опухоль головного мозга, у другого — порок сердца. Третий осужденный передвигался на инвалидной коляске после тяжелого инсульта. А четвертый арестант, по словам Меркачевой, был осужден на год за мелкую кражу (вряд ли был бы способен на взятку), а поставленный ему врачами диагноз подпадал под Постановление правительства № 54. Вот тюремные медики, что достаточно редко бывает (знаю по опыту восьмилетней работы в ОНК Москвы), решили, что он не доедет по этапу до колонии и рекомендовали к освобождению.
Итак, за что главного врача больницы « Матросская Тишина» продержали год в СИЗО и теперь будут судить?
Судить его будут за то, что он рекомендовал к освобождению четырех тяжело больных заключенных. То есть, по сути, выполнил свои должностные обязанности.
Самое «слабое» место в российской тюрьме — это как раз медицина. Когда я была членом ОНК Москвы (2008–2016 год), мы с коллегами больше всего внимания обращали именно на лечение арестантов и требовали от тюремных врачей, чтобы они отправляли их на медицинские освидетельствования, когда на то были серьезные основания.
Дмитрий Рощин. Фото: соцсети
Объясняет его адвокат Дмитрий Рощин:
«По мнению следствия, Кравченко, ложно поняв указание руководства о снижении перелимита заключенных, решил разгрузить СИЗО, выпустив по медицинским показаниям четырех осужденных на свободу. Каким образом освобождение четверых осужденных могло помочь существенно снизить перегрузку СИЗО «Матросская Тишина», в котором, по некоторым данным, содержится более 1700 заключенных, непонятно».
Для доказательства обвинения о «злоупотреблении должностными полномочиями» необходимо указывать тяжкие последствия, которые наступили после совершения преступления.
Какие же тяжкие последствия, по мнению следствия, наступили после действий Кравченко? «Следствие посчитало, что Кравченко «уронил авторитет возглавляемого им учреждения и должности, а также неотвратимость наказания, некачественно оказал медицинскую помощь. Но ничто из этого не является «тяжкими последствиями», так как тяжкие последствия это: авария, материальный ущерб, смерти или тяжкий вред здоровью», — говорит адвокат Рощин.
«Заручиться поддержкой со стороны криминального «авторитета»
Второе обвинение, вменяемое врачу Кравченко, — «превышение должностных полномочий» — выглядит совсем не серьезно.
Следствие «раскопало», что в больнице «Матросской Тишины» содержался некий осужденный, который представлялся другим арестантам то ли как «смотрящий за больницей», то ли как «криминальный авторитет». Он обещал, что сможет договориться с руководством больницы об их госпитализации. В деле есть показания арестантов, которые рассказывают о встрече с таким «авторитетом». Вот Кравченко и обвинили в том, что он содержал этого «авторитета» в больнице без медицинских показаний. С какой целью? — спросите вы, если не удалось доказать, что у Кравченко была на то материальная заинтересованность.
Версия следствия: доктор Кравченко боролся за авторитет среди криминалитета и якобы улучшал влиятельным заключенным условия содержания. Интересно, что этот самый «криминальный авторитет» не фигурирует в списке вызываемых в суд свидетелей. Вероятно, его показания не укладывались в фабулу обвинения, и его присутствие на суде не показалось следствию полезным.
Заключенные в больнице следственного изолятора № 1 «Матросская Тишина». Фото: ИТАР-ТАСС / Анна Шевелева
Подписывая заключения о необходимости освобождения заключенных по болезни, доктор Кравченко был уверен, что всем освобождаемым необходимо специализированное лечение, которое им не могло быть предоставлено в больнице «Матросская Тишина». Без этого лечения они умрут.
Следствие провело экспертизы всех медицинских освидетельствований, подписанных Кравченко, и установило, что тюремные врачи якобы не провели всех необходимых обследований, чтобы подтвердить их диагнозы. Такая аргументация выглядит странной, тем более что эксперты, назначенные следствием, проводили свои экспертизы исключительно по документам, а врач Кравченко лично обследовал больных, и медицинские исследования им проводили не только в тюремной больнице, но и в гражданских клиниках.
Под давлением следствия Кравченко признал, что допускает: при принятии решений возглавляемых им комиссий заключенные не были полностью обследованы. Но это — не признание вины доктора во вменяемых ему преступлениях. Этот проступок «тянет» на «халатность», но никак не на «злоупотребление» или «превышение полномочий».
Те, кто сталкивался с практикой освобождения по болезни из тюрьмы, знают: как правило, тюремные врачи отпускают арестантов с большой неохотой, исключительно — когда жизни заключенного действительно грозит смертельная опасность, и они не хотят, чтобы он умер в СИЗО.
Сколько раз мы, члены ОНК, видели в больнице «Матросской Тишины» врачей, которые считали даже тяжело больных заключенных симулянтами. В личных беседах они признавались, что подписывают заключение об освобождении крайне редко, опасаясь, что их заподозрят в коррупции.
С доктором Кравченко я в больнице «Матросской Тишины» не сталкивалась, он пришел туда работать, когда я уже не была членом ОНК. Поэтому интересно было послушать, что о нем говорят те, кто видел его в «деле».
Расстрельная должность
«Самое главное, чем мне понравился Кравченко: он не отрицал, что у заключенных есть какие-то болезни. Он с нами разговаривал не как с дураками, как это делали все прочие врачи. Всегда можно было у него узнать объективную картину о заболевании заключенного», — говорит правозащитница и журналист Ева Меркачева. И добавляет: «Кравченко много раз говорил мне, что следствие вмешивается и не дает ему вывезти того или иного арестанта в больницу или на обследование. Но он делал максимум возможного в его положении. Завели на него уголовное дело после доносов одного из подчиненных ему врачей и «куратора» больницы».
Правозащитница Анна Каретникова, с которой мы были вместе в ОНК Москвы до 2016 года (потом она работала в должности «ведущего аналитика УФСИН Москвы» до января 2023 года, когда из-за угрозы возбуждения уголовного дела была вынуждена уехать. Каретникову отстранили от работы и вменили в вину, что она писала в соцсетях о нарушениях прав заключенных, приносила им в СИЗО очки и блокноты) часто сталкивалась по работе с врачом Александром Кравченко.
Вот что она о нем говорит: «Должность начальника больницы «Матросски» — расстрельная. Все его предшественники уходили со скандалом. Или под угрозой уголовного дела. Мне кажется, Кравченко было интересно работать. Он не только лечил больных, но был и отличным «мотором», организатором. Я с ним спорила, мы не во всем соглашались. Я уверена, что он невиновен по тем статьям, которые ему инкриминируют. Он, конечно, человек системы: всегда знал, например, кого можно освободить, а кого — нет. Но по рамкам системы, он — слишком независимый. Дело против него было возбуждено после доносов. А когда начались проверки и его стали вызывать на разговоры в службу собственной безопасности, он с этими сотрудниками спорил, не соглашался, не подчинялся. Я думаю, это его и погубило. Он был уверен в том, что ничего плохого не сделал. Считал, что достаточно работы и верности, а надо было еще и кланяться. Он их сильно разозлил. Кольцо вокруг него сжималось: сначала провели обыски у него в кабинете, потом в общежитии, но он и тогда не понимал, что дело плохо кончится».
Вне зависимости от того, как закончится судебный процесс по «делу врача Кравченко» (а ожидать оправдательного приговора было бы слишком наивным), само появление такого обвинения и уголовного дела против тюремного врача, который, не будучи доктором Гаазом, все-таки пытался хорошо делать свою работу, лечить заключенных и требовать того же от своих коллег, показывает, что тюремная система изгоняет из своих рядов людей слишком инициативных, слишком независимых, тех, кто начинает играть не по правилам. А правила простые: если вообще в системе принято считать, что все заключенные симулянты и только спят и видят, чтобы их освободили по болезни, чтобы уйти от наказания, то значит, и врачи не должны «злоупотреблять» освобождениями тяжело больных арестантов.
Бывший главный врач больницы следственного изолятора Александр Кравченко во время заседания. Снимок с видео. Пресс-служба Пресненского суда / ТАСС
А если «злоупотребляют», значит — «пахнет взяткой».
Я прекрасно помню главного врача той же больницы «Матросская Тишина» Сергея Мазурова, у которого в больнице умер Сергей Магнитский. Доктор Мазуров говорил нам, членам ОНК Москвы, что тюремные врачи очень боятся лишний раз кого-либо освободить по болезни (а тогда, в 2009 году, действовало только Постановление правительства № 54 — для осужденных), чтобы их, не дай бог, не заподозрили в коррупции. И как правило, тогда никого и не освобождали.
Впрочем, тюремные эксперты знают о случаях, когда врачи и правда освобождали арестантов за взятки, но я ни разу не слышала, во всяком случае в Москве, чтобы какого-то тюремного врача за это судили.
Может быть, потому что в подобных случаях речь идет об отлаженной системе коррупции, и недовольных нет. Вот и доносы никто не пишет.
Случай врача Александра Кравченко страшен еще и тем, что следствие, не сумев доказать взятку, не отступилось. И прокуратура утвердила обвинительное заключение, потому что система не дает «заднего хода».
Последнее слово — за судом. Но интрига еще и в том, что все четверо заключенных, чье освобождение вменяется доктору Кравченко, были освобождены именно в Преображенском суде, где его теперь и судят.
