В парижском Театре Солнца под руководством легендарной Арианы Мнушкин возобновились показы последней премьеры — спектакля «Золотой остров». Несмотря на обилие политических сюжетов на сцене, это скорее гимн театру как искусству.
Смешение языков, бассейн и журавли, верблюд (к счастью, ненастоящий) и споры о том, строить ли казино: спектакль «Золотой остров» в Театре Солнца напоминал бы анонс телепередач, если бы не был театром, полным поэзии, пусть и с японским акцентом. Действие «Золотого острова» происходит в Японии, японская речь звучит на сцене часто и долго. Сам остров тоже похож на реальный: в Японии «золотым» долгое время называли остров Садо, где на протяжении столетий добывали драгоценные металлы, причем в количествах, определявших экономику империи. При этом на Садо ссылали политических изгнанников, среди них был и знаменитый актер театра Но Дзэами Мотокиё (ок. 1363 — ок. 1443). К развитию театра на острове приложил, в частности, руку один из наместников, сам игравший в пьесах саругаку — светского театра с элементами театров мистических, синтоистского кагура и буддийского гигаку. Наместник привез на остров профессиональных актеров, игравших в комических интермедиях кёгэн.
Отзвуки тех театральных традиций чувствуются и в спектакле Мнушкин. Череда эпизодов дробит действие «Золотого острова», как Тик-Ток дробит современное сознание.
Европейских и прочих персонажей много, и это не случайно: калейдоскоп культур определяет сюжет. Он строится вокруг выборов на острове, увешанном плакатами и погруженном в дебаты о строительстве казино. Одновременно на театральный фестиваль приглашены труппы из горячих точек: от Афганистана и Ближнего Востока до Африки и России. Но есть и театр марионеток, и, конечно же, обнаженные французы — впрочем, нагота двух актеров, напоминающих Астерикса и Обеликса, условна, они в костюмах телесного цвета со всеми наружными органами.
Ариана Мнушкин. Фото: Martine Franck
Восточный колорит определяет все. Гравюры Хокусая — в основе «картинки» «Золотого острова», многие актеры носят японские театральные маски, выполненные по принципу «второй кожи». Для тех, кто не особенно хочет расставаться с театром, в огромном кафе после финала еще играют японские барабанщики. Само кафе в Театре Солнца расписано в японском стиле, это традиция: Театр Солнца каждый раз меняет интерьер в зависимости от темы новой премьеры.
Создавался спектакль в эпоху самоизоляции и ковида, главными новостями тогда были массовые демонстрации в Гонконге. Их тоже вспоминают на сцене театра, традиционно испытывающего симпатии к протестному движению. Имена Трампа, Си Цзиньпина и Путина звучат в диалогах,
но больше эмоций в зале вызывают спектакли, которые собираются ставить эти самые приглашенные труппы: от сказок «Тысячи и одной ночи» до Мольера, от Эсхила до Шекспира, от Фанфан-Тюльпана и капитана Фракасса до персонажей Чехова,
причем не обходится без верблюда (и он даже лучше, чем настоящий), а фрагменты из Чехова актеры читают по-русски.
Комментарии в адрес классики выглядят как парад ироничных мизансцен, где принцип «ничего святого» — лишь оболочка для трогательного признания в любви к предшественникам и столпам. Интимность происходящего подчеркивает и фигура Корнелии, полубезумной седой режиссерши (ее играет Элен Синк). Она все время в больничной кровати, ею занимается сиделка, и сама она чем-то напоминает саму Мнушкин, переболевшую, кстати, ковидом во время репетиций; этот персонаж появлялся в недавнем спектакле театра — «Комнате в Индии», рассказывавшем о гастролях труппы в Индии вскоре после парижских терактов 2015 года. Порою кажется, что все происходящее на сцене лишь плод ее фантазии, персонажи — порождение воспаленного разума, а сплюснутая до трех с половиной часов краткая история мирового театра — желание хоть как-то разобраться с тем, что составляет форму и содержание твоей жизни.
И когда кто-то из персонажей говорит по телефону: «Представляешь! Все вокруг говорят по-японски, но я их понимаю!» — даже циничному зрителю трудно не засомневаться в границах реальности.
Сцена из спектакля «Золотой остров». Фото: Michele Laurent
Авторство спектакля определяется программкой как «коллективное произведение, созданное в гармонии с Элен Сиксу». Знаменитый драматург и писатель Сиксу, заслуживающая Нобелевской премии по литературе явно не меньше, чем Анни Эрно — постоянный соавтор Мнушкин, как и композитор Жан-Жак Леметр. Он по-прежнему сам играет на сцене, но не всегда, иногда его подменяют, как не всегда теперь и сама Мнушкин встречает зрителей на входе в театр в роли контролера — о ее отсутствии предупреждает специальное объявление на входе, типа «Ариана сегодня не может быть перед спектаклем».
Любовь к Востоку — основа мнушкинского понимания мира, но Япония занимает здесь особое место. Во время ее большого путешествия в 60-е эта страна поразила ее больше всего. А в 2019 году Мнушкин получила за заслуги в области искусств и философии престижную Премию Киото — не только одну из самых почетных в Японии, но и с хорошим чеком в качестве приложения (ее финансовая составляющая превышает 300 000 долларов). Премию Мнушкин отдала собственному театру, тем более что ковид надолго заморозил сценическую жизнь, хотя именно во Франции театрам помогали как мало где еще.
Когда-то о другом великом режиссере — Жане-Луи Барро — коллеги полушутя говорили, что его самая большая проблема в том, что он слишком любит театр.
На примере Мнушкин видно, что «слишком» любить театр нельзя. Сторонница «народного театра», того, что раньше в России называлось театром общедоступным, она всегда говорит о современности без цензуры.
Но счастливы герои ее «Золотого острова» не только из-за свободы. Они понимают, что в противостоянии политики и поэзии неизбежно побеждает поэзия — хотя бы на сцене, ведь где-то она должна побеждать?
