Одно из самых драматичных последствий военной операции в Украине — масштабная волна эмиграции. Уезжают умнейшие люди нашей страны — программисты, ученые, врачи, общественные деятели, писатели, режиссеры.
Одна из наиболее «уезжающих» социальных групп — студенты. Тысячи молодых людей решили, что в России их больше ничего не держит. Потому что здесь либо нет перспектив, либо можно попасть в тюрьму.
О том, что думают те, кто решил продолжить обучение за границей, — в материале «Новой».
Григорий Никольский:
«Мне хватило недели, чтобы сделать этический выбор»
— Я учился в РГГУ, в Центре изучения религий. В феврале 2022 года был на втором курсе. Сейчас мне сложно сказать с уверенностью, что именно стало отправной точкой. Я бы назвал два фактора, но строго разделять их не стоит.
Первый фактор — этический. Мне было достаточно недели, чтобы понять необходимость физического отсоединения от страны [начавшей спецоперацию].
Другой — перед моей девушкой давно стояла задача уехать из России. Я тоже был готов к этому шагу, хотя до […] это было непредставимо, и таких планов просто не было, как не было и ресурсов. […] и страх, тревожные новости о мобилизации, возможном закрытии границ заставили нас поспешить. За несколько дней нашлись деньги и силы. Так что мы собрали вещи, сдали квартиру, которую снимали, и, главное, венчались. Казалось, это необходимо успеть сделать перед дорогой.
Нам помогли родители и друзья. Благодаря им мы были готовы уезжать почти в тот же момент, когда приняли решение. Без них было бы невероятно сложно найти деньги.
События развивались очень быстро, почти сразу купили билеты. Это было в начале марта. Но именно в тот момент начали действовать санкции. Наш рейс отменили. Пришлось спешно вернуть билеты и взять новые, но улететь не получилось и в этот раз, но не по причине санкций. К слову, сумму за те два билета (Москва–Бен-Гурион через Стамбул) авиакомпания вернула только спустя полгода. Пользовались «Юнистрим», получали наличные.
Я не отчислился из университета и закончил семестр онлайн. У меня есть аттестация за второй курс. Сейчас я взял академический отпуск. Арина, моя жена, тоже взяла академ.
Сейчас мы собираемся ехать в Польшу. Надеюсь, мне удастся получить карту поляка в Тбилиси. В Польше можно будет продолжить образование. Арина вот-вот приступит к учебе в Open University — Британский открытый университет, учеба дистанционная. С деньгами помог ее отец, точнее сказать, он оплатил всю учебу. Мое же образование прервалось, и с формальной стороны я буду начинать сначала.
Планирую переезд в Польшу, а до той поры — жизнь в Тбилиси. Хоть работа и занимает много времени, и требует сил, я стараюсь развиваться. То же могу сказать и об Арине.
Не представляю возможным вернуться или хотя бы ненадолго приехать в Россию. Мы стараемся строить планы, отталкиваясь от ситуации, которая, кажется, не собирается улучшаться.
Россия продолжает военные действия, внутренняя обстановка в стране тяжелеет. Несколько раз мы планировали приехать, но всякий раз та или иная новость заставляла нас одуматься.
Фото: Дмитрий Духанин / Коммерсантъ
Матвей Замараев:
«Меня бесит, что я не могу жить в России»
— Я давно не поддерживаю режим, участвовал в согласованных и несогласованных митингах, волонтерил в «Мемориале»* и «Белом счетчике» (когда это было актуально), развешивал листовки «Умного голосования» перед выборами в прошлом сентябре, в общем, делал то, что мог.
При этом я планировал уехать учиться в Европу, но с желанием вернуться и с мыслью, что «я хочу получить хорошее образование и применить его в России» и с четким пониманием, что как только в России начнутся масштабные митинги и перемены, то я возьму академ и вернусь.
Моя семья, наоборот, после Крыма привыкала к мысли о переезде, а с отравления Навального активно готовилась к переезду в Словакию. Собственно, все визы и документы уже были неделю как готовы, когда началась специальная военная операция.
Они быстро собрали вещи и уехали, а я остался с намерением задержаться в России как можно дольше и делать все, что смогу. Я снова расклеивал листовки, утром 24-го, хорошо это помню. На митинги ходил. А 3-го утром как будто переклинило, почему-то проснулся в панике и в полной уверенности, что 5-го введут военное положение и закроют границы (а так как у меня не было отсрочки по учебе, зато был военник, где написано «годен в военное время», то ощущалось, что именно мне и кирдык), и как-то меня убедили уехать.
Я плохо помню, что тогда сам чувствовал, все было как в тумане, и я помню, что я не боялся за себя, но было ощущение, как будто все уже происходит само собой, а я ни на что не влияю.
Купили билеты в Ташкент на тот же вечер за кучу денег, с тремя пересадками общим временем в пути около суток, я быстро покидал в чемодан что-то (потом выяснилось, что взял какое-то сентиментальное барахло, а свитер, например, не взял). За это время моя девушка купила билет в Ереван за еще большие деньги, но в Ереване у нее были друзья семьи, которые были готовы меня принять, а в Ташкенте не было никого. Несколько друзей успели меня проводить в аэропорт, одну подругу за антивоенные посты задержали у подъезда ее дома, когда она шла меня провожать. Сумбурно и немного как в шпионских триллерах улетел тем же вечером с ночной пересадкой в Адлере.
Так что выходит, что причиной отъезда была временная паника, не случись ее — не уехал бы, наверное. Потом, в мае, уже оказалось, что меня ищут «эшники» за участие в митингах, но это я узнал постфактум, причиной отъезда было не это.
На момент отъезда у меня с собой была обычная банковская карта и карта от счета, на котором лежали деньги для визы (чтобы получить визу, нужно было продемонстрировать финансовую обеспеченность и для этого у меня был отдельный счет, где лежало 300 000 рублей). В Армении мы снимали деньги с какой-то лютой комиссией, буквально через день после этого наши «Визы» и «Мастеркарды» в Армении работать перестали, поэтому мы еще легко отделались. Потом уже нам удалось открыть там счета, узнать о неочевидных схемах перевода денег из России без больших комиссий.
Еще до военной операции я подавал заявки в чешские вузы и в один в Словакии (это была настойчивая просьба родителей, потому что они вообще любители подстелить соломку), потому что если бы мне не выдали визу в течение февраля, то я бы не смог закрыть очную сессию в вузе и меня отчислили бы за неуспеваемость, а в то, что визу успеют выдать, я особо не верил.
Потом уже из чешского посольства пришел ответ, что они больше не работают с гражданами России, поэтому ни текущей визы мне не видать, ни в случае перепоступления я бы новую получить не смог.
Зато в начале лета мне написали из словацкого университета, что на специальность, которую я выбрал, недобор, и что если я хочу, то меня возьмут без экзаменов. В этом плане мне очень повезло, как повезло и с тем, что у меня в Братиславе уже были родители, они могли дойти до университета и что-то узнать/отнести. Девушка тоже поступила в тот же университет, но на магистратуру (у нее есть оконченный бакалавриат).
Самое сложное было убедить консульство Словакии в Армении, чтобы они выдали нам студенческие визы, потому что нам сказали, что выдают визы только гражданам Армении. Было непросто, но мы их передавили, и все получилось, хоть и с небольшим опозданием.
Абсолютно точно понимаю, что с Россией мои связи не завершены, буквально каждую ночь перед тем, как я усну, мне на ум приходит какое-то случайное место, в основном московское, но всегда откуда-то из России — важное место, в котором со мной что-то значимое произошло. Да и просто, даже если не говорить о том, что у меня там родные места, друзья и родственники, —
я страшно злюсь, потому что это моя страна, мой родной язык, мой народ, моя культура и прочее. Меня бесит, что я не могу там жить, но больше меня бесит то, во что превратилась страна и во что превращают людей.
Мы когда-то с друзьями поехали летом на поездах до Владивостока, выходили в разных городах и общались с людьми, чтобы хоть немного больше «чуять под собой страну». И мне очень понравились места и особенно люди. Мне все это дорого, я не хочу с этим расставаться и хочу, чтобы эти люди и эта страна жили хорошо. И готов сам участвовать в создании этого «хорошо». Но пока что я получил вид на жительство в Словакии, учусь в университете, а все жду, когда смогу быть полезным и вернуться.
Очень волнуюсь за парней, потому что никому бы не желал оказаться в армии сейчас. И то, что есть выбор «[…] или тюрьма», — это тоже ужасно, конечно. Но что оставшихся ждет, не знаю.
Я не имею ничего против эмиграции, вон сам уехал, поэтому бы посоветовал тем, кто чувствует себя в опасности и не видит в себе силы сопротивляться, — уезжать, потому что отъезд — это не обязательно навсегда, мы точно проживём дольше, чем Путин и его режим, а сейчас важнее сохранить в себе человека, чем находиться где-то географически.
Лучше остаться человеком и пережить все это за границей, но не сломаться и не сойти с ума, чем проявить какое-то безумное геройство и пожертвовать своим психическим, а возможно, и физическим здоровьем.
Фото: Сергей Мальгавко / ТАСС
Маша Айзенберг:
«Я хочу вернуться в Россию, но не знаю, когда это произойдет»
— На момент начала СВО я училась на первом курсе в Центре изучения религий при РГГУ. Взяла «академ», уже будучи на втором курсе. Основной причиной для отъезда стало то, что…
Уехала вся моя семья и семья моего молодого человека. Я колебалась, думала, что смогу остаться в России одна. Учеба для меня была очень ценна, и все планы, что у меня были, упирались в нее. Но я не была психологически готова остаться в одиночестве.
Я решила уехать. Радует, что пока есть возможность так же просто вернуться.
Я уехала в Израиль в рамках экстренной репатриации, носящей название «Свежий брак». Со своим «свежим» мужем. Финансово, естественно, нам помогали родители. В Израиль самолеты летают. Муж улетел туда 2 ноября, а я полтора месяца в Москве собирала документы для репатриации и прочие дела решала. Не то чтобы мне пришлось прямо-таки обходить какие-то моменты, скорее просто совершить много бюрократических движений. Мой отец, улетевший в Самарканд в двадцатых числах сентября, а потом и в Израиль, успел сделать карты и счета, так что с этим проблем тоже не возникло.
Раньше я не задумывалась об отъезде. Я, если честно, очень люблю Россию. Например, потому, что жила там 19 лет. Моя жизнь за границей пока катастрофически не устроена. Я здесь меньше месяца. Учу язык потихоньку, читаю книжки, хожу ногами, вижусь с людьми, с некоторыми из которых не виделась годами, хожу в МВД… Я работаю над собственной легализацией здесь и интеграцией.
Я хочу вернуться в Россию. Я не знаю, когда это произойдет, но я рассчитываю на то, что это произойдет.
Хотя все меняется. Планы сейчас: получить гражданство, наладить учебу, хотя бы удаленно, и найти работу, желательно не поломойкой, а хотя бы нянькой на первое время. Пока я нахожусь в вакууме немного, сложно строить планы…
Тем, кто остался, я бы хотела пожелать много работать и чаще видеть друг друга. Ну и любить. Но мне неловко это делать.
Фото: Александр Миридонов / Коммерсантъ
Марина**:
«Вся жизнь перевернулась с ног на голову»
— 24 февраля я все еще числилась в Высшей школе экономики на программе «Реклама и связи с общественностью». Я училась на бюджете, поступала туда по Всеросу (Всероссийская олимпиада школьников. — Ред.) и имела все привилегии в плане бесплатного высшего образования.
Основной причиной для отъезда стала военная операция. Я не планировала сначала уезжать — у меня была куча планов, стажировок, идей для экспедиций, специализаций, проектов каких-то незаконченных. Я как-то не очень думала про то, что уеду.
Когда я уезжала, 5 марта, была большая паника относительно того, что границы закроют и скоро мобилизация. А для меня находиться в стране с закрытыми границами было неприемлемо. Плюс активизм — мы листовки клеили, я в «ОВД-инфо»*** работала. К моим многим друзьям уже «пришли». И поэтому мне становиться следующей не очень хотелось. Решение уезжать я приняла достаточно спонтанно. То есть ночью мы еще обсуждали, какие у нас планы на следующий митинг, днем я посмотрела новости и поняла, что еду.
С переездом мне очень помог папа, который уже живет в Европе. Он мне купил билет в Дубай, и оттуда я полетела на Кипр, потому что у меня есть кипрское гражданство. И легче всего находиться в стране, где ты полноправный член общества.
Проблема с блокировкой российских банковских карт настигла меня как раз в Дубае, потому что прилетала я на одном из последних самолетов. Все летели через Дубай, поэтому купить билет на стыковочный рейс было почти нереально. Я жила в одном из самых дешевых отелей, бегала по жаре, пыталась снять деньги в банкоматах. Одни банкоматы работали, другие — нет. Было очень стрессово.
На Кипре у меня достаточно быстро появилась европейская банковская карта. А до этого я выживала на деньги, которые я забрала с собой из России, какой-то запас в евро был.
Сейчас я учусь в Нидерландах. Поступила на первый курс программы Liberal arts and science. Изначально я думала, что еще вернусь в Россию, чтобы закончить первый курс обучения, что мне удастся учиться онлайн, как это делают некоторые мои однокурсники. Но не получалось. Возвращаться в Россию при текущем порядке дел мне не хотелось и не хочется, я решила, что надо поступать в новый университет. По срокам подачи я успевала в Германию и Нидерланды. Так как я не знаю немецкий, а там очень мало программ на английском, выбор пал на Нидерланды. Я здесь нашла такую «программу мечты», подалась, и меня взяли.
В Россию я приезжала на рождественские каникулы к родственникам. Я их не видела почти год, так что это было очень трогательно. Но, несмотря на уговоры бабушки и дедушки, возвращаться жить в Россию я сейчас не готова и сомневаюсь, что буду готова в будущем.
Я всегда хотела путешествовать и пожить в разных странах, и сейчас фактически СВО стало таким толчком к тому, чтобы эти планы реализовывать. Да и вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. У меня другая сфера образования, другая работа.
Тот факт, что из-за отсутствия транспортных возможностей попасть в Россию, увидеться с родственниками невозможно — это очень печально. Конечно, хотелось бы, чтобы это было не так. Потому что это все еще моя родина, мой дом, и я все еще очень люблю Россию.
У меня в России еще очень много друзей-студентов, и мне за них очень тревожно, потому что ситуация с мобилизацией очень неспокойная. Я искренне переживаю за тех, кто остался и кто может попасть под новую волну. И я очень надеюсь, что у тех, у кого появится желание уехать, будет такая возможность.
Мне бы очень хотелось, чтобы те ребята, которые уехали из-за СВО, потом смогли вернуться. Потому что я верю, что только они смогут воссоздать и восстановить то, что сейчас оказалось достаточно в плачевном состоянии.
Теми, кто остался, чтобы делать пусть маленькие, но изменения — это очень важная и очень нужная работа, — я ими восхищаюсь. Несмотря на то, что это — тяжело, и мне самой в этой атмосфере, а особенно в феврале-марте, было находиться очень сложно, поэтому те, кто остался, — большие молодцы.
* Организация была объявлена властями иноагентом, а после ликвидирована по решению суда.
** Имя изменено по просьбе собеседника.
*** Организация внесена властями РФ в реестр иноагентов.
