Газета Le Monde написала статью с заголовком «В связи с (здесь слово, запрещенное Роскомнадзором) в Украине — неопределенное будущее русского кладбища Сент-Женевьев-де-Буа, крупнейшего за рубежом». Статья мгновенно была процитирована почти всеми более-менее значимыми русскоязычными ресурсами — от «патриотических» малотиражек до нормальных независимых СМИ. При этом опытные патриоты цитированием не ограничились, а пустились в плач: Франция может «срывать могилы, разбрасывать прах великих для нашей страны людей», а «мы» будем бессильны что-либо сделать. «Русофобия» и «антироссийская истерия дошли уже до кладбищ». И т.д.
Мертвые ни в чем не виноваты — особенно в том, что за них вступаются очумелые «патриоты», понимающие под патриотизмом разжигание ненависти и призывы к смерти, — поэтому я съездил на Сент-Женевьев, чтобы понять, из-за чего поднялся шум над погостом. Выяснилось, что если и стоит шуметь, то уж совсем не по поводу зловредных действий французских властей.
Но сперва о том, что написала газета Le Monde. Начало статьи, наверное, нагоняет печаль на каждого, кому еще дорога русская история:
«До 24 февраля 2022 года Натали Мужо (одна из героинь материала, у которой здесь покоятся родные. — Ред.) часто слышала русскую речь на аллеях кладбища в Сен-Женевьев-де-Буа… Но после (здесь слово, запрещенное Роскомнадзором) в Украине (…) аллеи опустели, а растительность, похоже, взяла верх. Плющ взбирается по православным крестам, порой обвиваясь вокруг голубых луковиц над маленькими крышами русских гробниц. Покрытые растительностью имена некоторых умерших, написанные кириллицей, едва различимы. Сотни сосен, берез и елей окружают 5220 православных могил, которые простираются до самого горизонта. Русская часть коммунального кладбища — 62% от общей площади — выглядит как лес, в который уже мало кто приходит прогуляться».
Прочитав этот абзац, можно подумать, что из-за того, что российские власти называют спецоперацией в Украине, теперь русских то ли не пускают на французское кладбище, то ли многие из них сами решили туда не ходить. И в итоге растительность так разбушевалась
за одиннадцать тяжелых и страшных месяцев, что облепила православные кресты; и кто-то мешает эту растительность с этих крестов убрать… А еще какой-то злой рок почти стер за это короткое время написанные кириллицей имена умерших.
Состояние лишь некоторых надгробий. Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
И еще цитата из статьи:
«В последние месяцы она (Натали Мужо) заметила, что на могилах появились небольшие таблички с надписью «Концессия истекла, для продления или отказа от нее, пожалуйста, обратитесь в мэрию». Это связано с тем, что в этом году город не принял от Кремля деньги на продление прав на просроченные русские участки, объясняет Николя Лопухин, председатель Комитета по уходу за русскими православными захоронениями (CESOR) на кладбище. Это подтверждает посольство России. В мэрии не ответили на наши вопросы».
Такие таблички — об истечении срока концессии и необходимости ее продлить — регулярно появляются на всех кладбищах Франции. Даже если мэрия решила бы действовать исключительно и строго по закону, у потомков есть как минимум два года, чтобы продлить срок. Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
В следующем же абзаце обрисован масштаб проблемы с концессиями:
«С момента подписания партнерства между Москвой и Сент-Женевьев-де-Буа в 2005 году (мэрия утверждает, что партнерство началось в 2007-м. — Ю. С.) Россия заняла место отсутствующих семей, продлевая неоплаченные концессии от их имени. «Нам повезло, в этом году должно было обновиться только двадцать две, что очень мало», — подчеркивает г-н Лопухин» (здесь и далее — выделено автором).
Дальше — об истории кладбища, первые русские могилы на котором появились в 1927 году, а известным оно стало «благодаря покоящимся на нем знаменитостям — таким как танцоры Рудольф Нуреев и Серж Лифарь, лауреат Нобелевской премии Иван Бунин и княгиня Вера Оболенская» (на кладбище — только кенотаф замученной нацистами героини Сопротивления Веры Оболенской. — Ю. С.).
Знаменитый артист парижского балета, балетмейстер Серж Лифарь, был украинцем, родился в Киеве. Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
В статье, со ссылкой на российское посольство и Жан-Пьера Ламотта, президента ассоциации Les Amis de l'histoire de Sainte-Geneviève-des-Bois et ses environs («Друзья истории Сент-Женевьев-де-Буа и его окрестностей»), рассказывается, что
за годы сотрудничества мэрия получила от РФ за возобновление концессий «около двух миллионов евро». А теперь, после 24 февраля, отказывается брать деньги из прежнего источника.
«Вторая проблема — сильно ухудшившееся состояние кладбища — беспокоит Николая Лопухина. В силу партнерства Россия отвечает только за продление концессий. Мэрия заботится о содержании аллей. А CESOR убирает только могилы семей, которые платят за эту услугу, т.е. только 15% могил. Остальные заброшены. Для решения этой проблемы в 2018 году в России началась инвентаризация кладбища с целью осуществления масштабного проекта реставрации. <…>. Результат: почти половина русских гробниц (45%) нуждается в ремонте». «Перечень работ, обновленный в январе 2022 года, был направлен в Кремль для дальнейших административных и финансовых процедур Российским домом науки и культуры в Париже» (РДНК), стоимость работ была оценена, по словам Лопухина, в 2 миллиона евро».
«Эпидемия, связанная с COVID-19, а затем (слово, запрещенное Роскомнадзором) в Украине нанесли удар по проекту реставрации, который сейчас остановлен, — рассказала автор статьи Эв Шансель. И подчеркнула: — Российский некрополь — место в высшей степени политическое: в 2000 году его посетил Путин, а в 2016 году — патриарх московский Кирилл».
Так уж получилось, что после выхода этой статьи «политика» явилась на кладбище в полный рост — так, как, наверное, никогда не являлась с 2000 года.
«На кладбище неспокойно»
- «Могилы Бунина, Булгакова, Струве и Нуриева во Франции могут пойти под снос»,
- «Российские дипломаты обеспокоены судьбой могилы Андрея Тарковского на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа»,
- «Могила знаменитого ливенца Сергия Булгакова может быть уничтожена во Франции»,
- «Мода ненавидеть все русское»,
- «Во Франции не хотят содержать российское кладбище»,
- «На кладбище неспокойно: в Сент-Женевьев-де-Буа отказались брать деньги на содержание русского некрополя»,
- «Франция хочет разорить могилы русских? Вандализм поглощает Европу»,
- «Снесут ли могилу писателя-калужанина Бориса Зайцева на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа?»,
- «На кладбище Сент-Женевьев-де-Буа могут быть уничтожены тысячи захоронений»,
- «Во Франции под угрозой уничтожения оказалась могила писателя Бунина»,
- «Тысячи русских могил на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где похоронены и знаменитые туляки, могут быть уничтожены»,
- «Французы объявили войну мертвым русским»…
Это только малая часть заголовков, придуманных творческими людьми из российских изданий за последние дни.
Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
Посольство РФ в Париже выпустило коммюнике, которое начинается словами: «К сожалению, антироссийская истерия дошла уже до кладбищ…»
Дальше интереснее:
«Согласно разъяснениям мэрии, вопрос оплаты отложен, и на данном этапе речи о сносе могил не идет. Вместе с тем посольство выражает глубокую обеспокоенность нездоровой ситуацией, складывающейся вокруг знакового для любого русского человека кладбища Сен-Женевьев-де-Буа…»
Ну а официальный представитель МИД РФ Мария Захарова написала пост в телеграме — полный нелепых обвинений. Назвала происходящее «некрофилией-2023» и объявила «позор вопиющей бесчеловечной безнравственности», которую проявляет даже не мэрия Сент-Женевьев-де-Буа (хотя и она ничего такого не проявляет), а почему-то Франция и Париж, который, «поддавшись стадному чувству, явился на войну с мертвыми».
Захарова не только пригвоздила не подозревающих о своей «войне с мертвыми» французов, но и предупредила покинувших РФ из-за кровавой «спецоперации» против Украины россиян:
«Париж посылает сигнал всем «понаехавшим», что они попадают в тотальную зависимость не только при жизни, но и после смерти».
Какая забота о нравственности и человечности! Какая забота о живых! И какая забота о мертвых!
Любому, кто бывал на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, известно: здесь многие десятки русских могил в катастрофическом состоянии, а многие сотни — пока только в плачевном.
И задумываться об их ремонте следовало бы не в 2019-м, и уж тем более не в 2022 году, на который было намечено начало ремонтных работ, а уже в 2000-м, когда только-только ставший главой государства Путин приезжал на это кладбище.
Уже тогда российские власти должны были знать, что некоторые кресты на кладбище — повалены, многие надписи — почти стерты, некоторые могильные камни — треснули… По крайней мере, по сообщению корреспондента Первого канала, «президент обошел практически всю русскую часть кладбища». И сказал, что ему «два соображения приходят в голову в этой ситуации и в этом месте»: Во-первых, о том, что «мы дети одной матери» (России). «И второе… Мы все должны поблагодарить и низко поклониться Франции и французам за то, что они предоставили убежище для наших выдающихся соотечественников. И за то, что они бережно охраняют это место».
«Мы ко всем мертвым относимся одинаково»
Муниципальные работники действительно, вероятно, в более-менее полном объеме выполняют свою часть работ на кладбище. По крайней мере, пропалывают сорняки и убирают мусор на аллеях.
Что касается самих могил, то «мы просто не имеем права их трогать, это дело потомков, владельцев концессий», — рассказала «Новой» Даниэль (имя изменено по ее настоянию), одна из работниц мэрии Сент-Женевьев-де-Буа, которая занимается вопросами ухода за кладбищем.
Работник кладбища. Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
Когда я цитировал ей заголовки российской пропаганды, кричащей о «русофобии» и «некрофилии», она в какой-то момент не выдержала и тихо сказала: «Господи, это куда же можно зайти?»
На вопрос, что там с табличками (посол РФ говорил о 23) об истечении срока концессий, которые от имени мэрии легли на «русские» могилы, Даниэль ответила: «Мы в последний раз положили как минимум пять десятков таких табличек на всем кладбище. Мы кладем таблички кто бы там ни был: француз, еврей, русский… Это закон, который соблюдается с наполеоновских еще времен… Все перед ним равны». — «И сколько лет дается владельцам концессий или, как в случае с «бесхозными» русскими могилами — РДНК (Российский дом науки и культуры) в Париже, — на то, чтобы продлить аренду участков?» — «Два года по закону — и это правило для всех. И, к слову, во всех коммунах Франции».
Два года — это минимальный срок, но на самом деле, подчеркивает Даниэль, часто бывает дольше, и даже «гораздо дольше».
«РДНК, — продолжает она, — в последние лет пятнадцать продлевал аренду участков на 50 лет».
Хотя можно продлевать на любой срок — вплоть до «вечного пользования». «Но даже с «вечным пользованием» нет ведь никакой гарантии, что через какое-то время останется в живых хоть кто-то из потомков владельцев концессии. Люди умирают, и тогда у нас нет потомков, или у нас нет адреса, у нас нет законных претендентов, у нас нет никого», — говорит Даниэль, отвечая на вопрос, почему так много могил в «русской» части кладбища находятся в таком плачевном состоянии.
Именно поэтому, говорит она, мэрия «с удовлетворением» восприняла проект реконструкции надгробий, который предложил РДНК. Но сначала «ковид», а потом (слово, запрещенное Роскомнадзором) в Украине перечеркнули благое и одновременно взаимовыгодное мероприятие заботы о памяти мертвых.
— А как же, — спрашиваю на всякий случай, — запрет трогать могилы без разрешения владельцев концессий?
— Мы отправили письма всем концессионерам, контакты которых сумели найти, — если люди написали, что не согласны (таких ответов было 15 или 20), мы, конечно, ничего не будем трогать…
«Никакой проблемы нет»
Впрочем, пока российский проект реконструкции действительно невозможен: брать кремлевские деньги на фоне происходящего в Украине — об этом сегодня, конечно, не может быть и речи.
Что касается проблемы концессий, то «никакой проблемы именно сейчас вообще нет!» — говорит Николай Лопухин, председатель CESOR, принявший меня в доме у кладбищенского храма Успения пресвятой Богородицы. («Я тут еще и староста храма, и регент. Мало осталось потомков белой эмиграции, которые хотят всем этим заниматься».)
Николай Лопухин возле Успенского храма. Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
«Сейчас идет речь о 20 с лишним концессиях, но на самом деле, я думаю, немножко больше… Я просто не все успел проверить, когда разговаривал с Monde. В любом случае — это не имеет большого значения. По этим могилам у нас есть четыре года как минимум. Формально — два, но на практике — четыре года. И если бы даже нужно было срочно заплатить, мы бы нашли эти деньги, хотя бы на один год… Посольство платило на 50 лет концессии, но мы могли бы начинать с 15 лет. И тогда сумма будет гораздо меньше… Но посольство нам сказало сейчас: главное — не платите эти деньги, это наш долг… И вообще, просило сейчас говорить, что мы все успокаиваем.
— На кладбище очень много поваленных, сломанных, сильно поврежденных крестов, я насчитал штук тридцать… — говорю я председателю Комитета по уходу за русскими православными захоронениями (CESOR).
— На самом деле их больше, — вежливо прерывает меня Лопухин. — Три-четыре года назад мы получили какие-то средства из Америки — и покупали новые кресты, поставили где можно. Но время идет…
И кресты — это еще не так страшно. Вот когда открытые могилы или совсем уже нет могил — это гораздо грустнее…
Таких — тоже десятки.
Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
— Есть скульптурированные кресты (как, например, крест, который сам себе сделал Леонид Успенский, великий иконописец), за этими мы очень смотрим… Их, наверное, 15 у нас, — продолжил Лопухин. — Кроме того, смотрим и за 600 могилами примерно, на уход за которыми у нас есть соглашения с родственниками… И, конечно, обязательно смотрим за могилами известных людей, за которыми никто не ухаживает или за которыми родственникам трудно ухаживать…
Например, надгробие Тарковского было сломано посередине. Мы все это починили… Мозаику люди откалывают с могилы Рудольфа Нуреева «на сувениры» — мы это тоже исправляем.
Могила Рудольфа Нуреева. На днях, 6 января, во Франции отмечали 30-летие ухода великого танцовщика. Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
На вопрос, а что делать с могилами «неизвестных» русских людей, если правительственный двухмиллионный проект по реконструкции 2200 памятников будет навсегда заморожен, Лопухин отвечает: «С тех пор, как вышла эта статья в Le Monde, мне звонят, предлагают деньги, помощь… И вот у нас на этой неделе — ежемесячный комитет CESOR, я поставлю вопрос: кто может этим заняться? Потому что я один не могу всё… Российское государство собиралось платить единовременно. Но ведь если все же с ними не получится, то можно делать и по-другому: рetit à petit, мало-помалу. Можно составить себе программу на 10–15 лет…
Участок с могилами казаков — один из немногих, содержащихся в идеальном порядке. Фото: Юрий Сафронов / «Новая газета»
«Своих не бросаем»
Вообще-то такую программу государство российское могло составить уже очень давно. И тоже давно и тихо, как и положено, отремонтировать памятники и заменить сломанные кресты «своих-не-бросаем» — (так в посте у Захаровой)— соотечественников, не устраивая пропагандистских плясок на их открытых, вздыбленных, покореженных надгробиях.
В репортаже о том единственном визите Путина на Сент-Женевьев-де-Буа сотрудник Первого канала напомнил: «Впервые о придании хоть какого-то статуса русскому кладбищу в парижском пригороде Сент-Женевьев-де-Буа <…> заговорил еще Борис Ельцин. И тем не менее Владимир Путин оказался первым отечественным чиновником такого ранга, лично посетившим русское кладбище».
Но после того посещения прошло целых шестнадцать лет, прежде чем правительство РФ в 2016 году включило «в перечень находящихся за рубежом мест погребения, имеющих для России историко-мемориальное значение, <…> русский сектор городского кладбища города Сен-Женевьев-де-Буа (Франция)». 11 ноября 2010 года, когда было принято первое подобное распоряжение, в нем были перечислены кладбища в Греции, Италии, Македонии, Марокко, Тунисе и Турции, но по какой-то причине — не Сент-Женевьев-де-Буа. Самое большое и самое известное в мире «русское» кладбище за рубежом почему-то забыли. Или не посчитали важным.
…И еще о том, насколько важна для правящего режима «память предков» и все остальное, за «оскорбление» чего они сейчас с таким удовольствием карают «врагов отечества».
В январе прошлого года в отчете о встрече главы Русского дома науки и культуры в Париже с мэром Сент-Женевьев-де-Буа (отчет размещен на сайте РДКН) сообщалось:
«Как известно, свыше 5000 могил, более 11 тыс. погребенных в «Русском секторе» соотечественников внесены в Перечень находящихся за рубежом мест погребения, имеющих для Российской Федерации историко-мемориальное значение, в соответствии с распоряжением Правительства Российской Федерации от 11 ноября 2010 года…»
И в следующем абзаце:
«Поддержание состояния сохранности данных захоронений относится к компетенции Россотрудничества и его представительства во Франции — Русского дома науки и культуры в Париже».
Может, потому могилы и «поддерживаются» в таком состоянии, что даже в организации, «отвечающей» за это, не знают, когда именно это кладбище официально приобрело для РФ «историко-мемориальное значение».
P.S. С позицией РДКН «по ситуации вокруг кладбища» желающие могут ознакомиться по ссылке.
