КомментарийПолитика

СПЧ и «народ» — «кто» или «что»?

Таков главный вопрос вчерашнего заседания идеологического цеха Кремля

СПЧ и «народ» — «кто» или «что»?
Фото: Михаил Метцель / POOL / ТАСС

Перед встречей президента с Советом по правам человека 7 декабря Дмитрий Песков опроверг слухи о некоем стоп-листе возможных к поднятию тем: «участники Совета — волевые люди, они не будут смотреть на стоп-лист» (не могу ни подтвердить, ни опровергнуть, знаю лишь о предварительной встрече членов СПЧ с Сергеем Кириенко, но на нее были приглашены не все). Однако Николай Сванидзе, которому президент всегда давал слово ближе к концу встречи, заранее зная, что будет поднята самая острая тема, Наталия Евдокимова, которую невозможно было остановить, Игорь Каляпин и ряд других говорунов незадолго до встречи из состава СПЧ были исключены. Их заменили 11 членов совета, о которых мало кто слышал, за исключением разве что военного обозревателя «КП» Александра Коца.

И это была уже не первая такая «ротация».

Последнее заседание СПЧ, на котором я присутствовал, проходило в зуме ровно 24 февраля и в соответствии с ранее утвержденным планом было посвящено, кажется, самокатам. (Извините, если ошибся: на сайте совета последняя информация о его заседаниях датирована июлем 2021 года.) Часа три обсуждали самокаты или что-то в этом роде.

Прорывались и робкие предложения обсудить кое-что еще, что началось в пять утра, но руководство отвечало: «Погодите-погодите, у нас по плану про самокаты, еще не все высказались».

За это время я успел подписать три или четыре петиции — статьи КоАП за «фейки» тогда еще не было, и это было можно. Но так раздваиваться я был больше не в силах, о чем и заявил, и с тех пор в работе СПЧ не участвовал.

Аналогичная «ротация» в последнее время произошла и с гражданским обществом, чьим развитием также озабочен СПЧ: тысячи активных молодых людей покинули страну, им на смену пришло население «присоединенных земель», о правах которого больше всего и говорили на встрече, а другие темы звучали диссонансом.

Ева Меркачева дерзко доложила президенту о том же, о чем и две, и три встречи назад: о чудовищном положении в системе ФСИН, будто это новость. Но тему возможного участия «контингента» в вооруженном конфликте она не подняла. Ева, к счастью, осталась в составе совета, но Общественная палата не утвердила ее в новый состав ОНК, так что к следующей встрече, буде такая состоится, материала для примеров у нее будет меньше. А Светлана Маковецкая, спросившая за рамками согласованной темы про ядерную бомбу, компетентно говорила о проблемах НКО, но оставила за скобками тему «иностранных агентов» (впрочем, про бомбу внятного ответа она тоже не получила).

«Стоп-лист», таким образом, сработал заранее, а на встрече использовался механизм, давно обкатанный на телешоу: ведущий и так заранее знает, кто что скажет, а кто скажет что-то не то, того в другой раз просто «ротируют».

Бывший следователь по особо важным делам Евгений Мысловский начал свое выступление так: «Хотя я не уполномочен говорить от всего народа, но скажу…» На правах бывшего соседа по СПЧ я тоже скажу: «Женя, раз мы тебя не уполномочили, помолчал бы!»

Евгений Мысловский. Фото: «Московская правда»

Евгений Мысловский. Фото: «Московская правда»

На самом деле вопрос о «народе» оказался хотя четко и не проговоренным, но главным, даже если не все участники встречи это поняли. Народ — это «кто» или «что»? Разница принципиальная: в первом случае речь о субъекте, а во втором — об объекте. Так, в высказывании Мысловского «народ» — «что», а «кто» — это он сам.

А вот что, открывая встречу, сказал президент: «С первого же дня большинство членов совета заняли четкую гражданскую позицию: разъясняют истинные причины и необходимость проведения специальной военной операции, борются с расизмом и русофобией, с наглой ложью и подделками, которые распространяются зарубежными СМИ». Тут тот же самый вопрос: «большинство членов» — это «кто»: субъект (действия) или объект (приложения силы, манипулирования), то есть «что»?

Валерий Фадеев для себя твердо знает ответ на этот вопрос:

«Западная концепция прав и свобод основана на понимании человека как автономного индивида. Но для многих народов и цивилизаций, для большинства индивидуализм не является главной ценностью».

И опять: «большинство» — «кто» или «что»? Видимо, «что», поскольку «индивидуализм» — фиговый листок, прикрывающий пренебрежение к «кто» — к индивиду, личности.

Такова главная тема, занимавшая «встречу накануне Дня прав человека» в качестве одного из механизмов огромной идеологической фабрики. Последующее разделение на друзей и врагов в духе политики, понимаемой по Карлу Шмитту (Валерий Зорькин в июне как раз напомнил юристам об актуальности его интерпретации права), производно: те, для кого ценны конструкты «народа» и «большинства» — друзья, а те, кому люб индивид, — враги, и какие им еще права, если их и за людей-то в полном смысле считать неправильно?

«Мы видим, что доктрина прав человека используется для разрушения суверенитета государств…» — сказал президент, и это, если не спорить с терминологией, в смысле права даже верно: Европейская конвенция 1950 года поставила права человека выше интересов национальных государств. Но продолжение (возвращаемся к многоточию): «для оправдания западного политического, финансово-экономического и идеологического доминирования» — содержит подмену тезиса.

Речь в «доктрине» только о правах человека и ответственности государств за их нарушение. «Идеологическое доминирование» — это миф. А «финансово-экономическое» — это да, но уж так сложилось.

Экономически успешны, и прежде всего в поиске и внедрении новых решений, именно западные государства, основанные на свободе индивидов. А там, где личные свободы подавляются общинной «традицией», останавливается прогресс и начинается сползание в архаику.

Бывают и перехлесты, но, нравится это кому-то или нет, спорить с этим сегодня, после краха советской модели социализма, ненаучно.

«Полагаю, что наш совет как институт, работающий с широким кругом общественных организаций в России и за рубежом, мог бы стать эффективной международной площадкой, где бы обсуждалась проблематика прав человека и их защиты в современном мире», — понадеялся президент. Но нет, получится снова «совет» по защите прав неких «народов» (а это всегда фикция) в мире архаики.

Доктор Лиза в детской областной клинической больнице ДНР. Фото: TASS

Доктор Лиза в детской областной клинической больнице ДНР. Фото: TASS

И еще одно, последнее уточнение. Президент сказал: «В свое время именно доктор Лиза — Елизавета Петровна Глинка — была первой, кто… буквально под пулями стала вывозить детей из Донбасса на лечение». Не совсем так, тут важны акценты. Когда это все началось в 2014 году, в рассылке СПЧ, который был тогда еще совсем другим, появилась антивоенная петиция. Чтобы она стала заявлением от имени совета, надо было собрать больше половины голосов, и для этого, при воздержавшемся Михаиле Федотове, не хватало одного голоса. Я позвонил Лизе и спросил: «А ты почему не подписываешь?» Она ответила: «Извини, но для меня дети важнее». Я сразу признал свою ошибку и отстал.

Но она имела в виду всех детей, детей вообще, где бы они ни появились на свет, а не «детей Донбасса».

Дети для нее были «кто» (кого надо спасать как индивидов), а не «что» — объект пропагандистского деления на «своих» и «чужих».

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow