Как только в школах началась активная идеологическая работа, выдаваемая государством за воспитательную, родители сразу сформировали запрос к юристам и правозащитникам: как защитить своего ребенка и легально освободить его от таких занятий. Первое полугодие подходит к концу, подъемы флага и «Разговоры о важном» стали рутиной, и в целом стало понятно, какие способы защитить детей работают, а какие — не очень.
Практически сразу появились инструкции, памятки и методички для родителей: как написать грамотное заявление, чтобы избавить ребенка от еженедельной промывки мозгов — со ссылками на нормы закона. И для учителей: как грамотно отказаться от участия в этой промывке мозгов.
К примеру, оппозиционный профсоюз «Альянс учителей» разработал шаблон родительского заявления об отказе от «Разговоров о важном», учительского заявления об отказе их проводить и памятку для родителей и учителей, перечисляющую те нормы закона, на которые следует опираться, отстаивая свободу политических убеждений для себя и ребенка.
«Мел», однако, выражает сомнение в том, что родителям удастся доказать, что «Разговоры о важном» — именно политическая агитация, которая, «согласно Федеральному закону «Об образовании», в школе запрещена (п. 3 ст. 48)»:
«Однако учитывая то, что методички не предлагают учителям напрямую агитировать детей за ту или иную партию или вовлекать их в политические акции, под понятие «агитация» с юридической точки зрения данные беседы все-таки едва ли могут подойти».
Многие родители настаивали на необязательности классных часов: это все-таки не уроки, а значит, их можно не посещать. Министерство просвещения еще в сентябре заявило, что внеурочная деятельность — это часть образовательной программы, а стало быть — их посещение обязательно. В качестве правового основания обычно приводится письмо Министерства просвещения РФ от 5 сентября 2018 г. № 03-ПГ-МП-42216 «Об участии учеников муниципальных и государственных школ РФ во внеурочной деятельности».
Фото: Владимир Гердо / ТАСС
Начальник Управления президента РФ по общественным проектам Сергей Новиков подтвердил, что свободное посещение «Разговоров о важном» даже не обсуждается: «Дискуссии никакой нет, это часть школьной программы, которая обязательна для посещения».
«Альянс учителей» резонно замечает: «П. 1. ч. 1 ФЗ «Об образовании» обязывает учащихся посещать и осваивать только предусмотренные учебным планом (образовательной программой) занятия. Внеурочная деятельность в школах также является добровольной в соответствии с п. 13 части III утвержденного ФГОС общего среднего образования. Вместе с тем Министерство просвещения выражает позицию, что внеурочная деятельность является обязательной, т.к. является частью образовательной программы. В таком случае образовательная организация должна включать занятие в план внеурочной деятельности, а также иметь рабочую программу, которая определяет в т.ч. содержание занятия. Если вашему ребенку ставят в расписание такой урок, как минимум можно проверить наличие этого урока/темы в образовательной программе школы, а также апеллировать к предыдущим пунктам данного разъяснения».
«Холод» напоминает, что «в заявлении можно сослаться на 76-ю статью Конституции. По ней никакие подзаконные акты и локальные документы не могут противоречить федеральным законам, в частности, Семейному кодексу и закону «Об образовании».
В принципе, у родителей есть юридические основания для того, чтобы побороться за своих детей, ссылаясь на закон. Однако
в нынешние времена уповать на законность — теоретически верно, но практически безнадежно. Даже если родитель совершенно прав с точки зрения закона, это не избавляет его от ответственности.
Например, за неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего: именно это обвинение предъявили москвичке Елене Жоликер, чья старшая дочь Варвара пропускала «Разговоры о важном» и поставила на аватарку в мессенджере своеобразный рисунок. Эта история получила большое внимание прессы, когда директор «Школы в Некрасовке» Майя Булаева пожаловалась в полицию на гражданскую позицию девочки и попросила повлиять на ее законного представителя.
Здесь уже встает гораздо более страшный вопрос: как защитить своего ребенка от начальственного рвения и избавить его от того опыта, который достался пятикласснице Варваре: ее повезли в полицию отдельно от мамы, на ее глазах полицейские выкручивали маме руку, в полиции их запугивали, дома устроили обыск.
Каждый из нас легко вспомнит десятки абсурдных политических дел последних месяцев: будь то хоть дело депутата Горинова, хоть штраф за плакаты «Я люблю своего папу». В «Новой газете» еще весной доводилось писать о шестикласснике Кирилле, к которому полиция явилась домой после его выкрика в школьном коридоре.
Известны нашей редакции и другие истории школьников, заподозренных в экстремизме. Иногда после нашего вмешательства они оканчивались относительно благополучно, а в печать не попадали именно потому, что публичное внимание в таких случаях не всем детям и семьям нужно.
И защищать детей приходится не только от излишне ретивых учителей, но и от избыточного паблисити: не каждый пятиклассник готов стать звездой сопротивления.
И тут встают очень неприятные вопросы: как и от чего на самом деле надо защищать своих детей. Не получается ли так, что попытка избавить их от бессмысленных и бестолковых «Разговоров о важном» может привести к необходимости защищать их от пристального внимания уже не учителя и директора, а полиции или, хуже того, Центра «Э»? А потом уже — к необходимости защищать самого себя и свои родительские права в ходе судебных разбирательств?
А что же тогда — просто сдаться и терпеть?
Вряд ли тут есть готовые рецепты, пригодные для каждого ребенка, каждой семьи, каждой школы. В одних школах давно придумали, как сделать из неудобоваримых и казенных «Разговоров о важном» осмысленные и вменяемые классные часы. В других — учителя дежурно включают подготовленное государственными методистами видео и дремлют, а дети сидят в своих телефонах. В третьих — учителя всерьез озабочены гражданской позицией детей и их родителей и готовы жаловаться на инакомыслящих в полицию.
Фото: Артем Геодакян / ТАСС
И в каждом случае родителю имеет смысл задуматься: когда я защищаю свои ценности — защищаю ли я своего ребенка? Когда я защищаю своего ребенка — как это согласуется с моими ценностями? Как я могу примирить одно с другим? Чего мне ожидать от нашей школы? Не следует ли мне предпринять какие-то другие шаги, кроме заявления «Мой ребенок не будет посещать «Разговоры о важном», потому что это незаконно»? Осознаю ли я, в каком состоянии находятся сейчас гражданские права и свободы в моей стране? Могу ли я на них опираться для защиты своего ребенка? Действительно ли закон сейчас может защитить его и меня от произвола?
Комментирует учитель обществознания и права, член профсоюза «Учитель», пожелавший остаться неназванным:
«Может ли родителю помочь знание законов, чтобы освободить ребенка от идеологической пропаганды? Ответ отрицательный: знание законов здесь совершенно ни при чем, потому что кроме законов есть правоприменительная практика. Все зависит не от того, что есть в законах, а от того, как поведут себя конкретные участники этих событий.
Если бы мне пришло в голову делать памятки для родителей, я бы их делал в основном не юридического, а психологического характера. Главное для родителей — понимать, чего ты хочешь, какие у тебя приоритеты.
Если твой ребенок учится в очень хорошей школе, в прекрасном классе, с замечательными учителями, которых ты не хочешь терять, — тогда единственное, что надо делать в этой ситуации — это неформально говорить со своими замечательными учителями и вместе с ними искать выход.
Если у вас, как раньше говорили, дворовая школа, в которой твой ребенок мучается, то самый простой и эффективный способ — эту школу сменить. Надо помнить, что каждый ушедший ребенок — это очень существенный удар по школе. Ведь за каждым ребенком идут относительно большие деньги, и школа живет на деньги, которые приносит ребенок.
Позавчера я как раз читал новую и, вероятно, типовую инструкцию для классных руководителей. В ней один из пунктов, за которые несет ответственность классный руководитель и по которым отчитывается, — это сохранение контингента школы. Особенно в старших классах и при переходе из 7-го в 8-й класс. Это — то время, которое наше педагогическое начальство учитывает как особенно важное для школы:
школа хорошая, если в ней сохраняется контингент; школа плохая, если из нее уходят.
Так что главное — самому родителю подумать, что для него важно. Ни в какие времена и ни в какой стране не бывает, чтобы все было хорошо: и учителя хорошие, и одноклассники, и школа бесплатная, и директор школы чтобы не боялся начальства, и чтобы я мог своему ребенку говорить что хочу, и чтобы ребенок мог говорить что хочет. Это редчайший случай.
Исходить надо из того, что школа обычная, учителя — обычные. Учителя — такие же люди. Когда родители возмущаются сервильностью учителей — почему они не задают себе вопрос, многие ли из них готовы выйти на акцию. Много ли народу решится?
Кроме того, надо помнить, что никакая пропаганда никакого значения не имеет. Все нынешние руководители нашего государства, а также все его оппозиционеры и все обычные граждане старше 45 лет воспитывались при советской пропаганде. Они все являются убежденными марксистами-ленинцами и интернационалистами?
Пропаганда может что-то сделать, когда она ложится на окружающую ребенка или взрослого реальность. Но родительское мнение все равно выше пропаганды.
Поэтому я посоветовал бы родителям не бросать детей на амбразуру и не пользоваться детьми для того, чтобы выразить свои политические взгляды.
Фото: Артем Геодакян / ТАСС
От того, что ребенок прослушает формальный скучный рассказ, ничего с ним не случится. Более того, это его социализация: сколько раз взрослый человек должен выслушивать мнение совершенно посторонних людей, с которым он не согласен? Почему именно в школе для него должны быть созданы такие условия, чтобы он никогда не выслушивал глупых суждений?
Это не воспитание лицемерия и двоедушия. Кто говорит про двоедушие — пусть все время говорит своему начальнику именно то, что о нем думает. Мы воспитываем в ребенке понимание, что жизнь — вещь сложная, что родители у него умные и не хотят для него проблем. Что есть разные мнения. Что если учитель что-то говорит, то это не значит, что он на самом деле так думает. А если он так думает, то это не значит, что он негодяй или идиот. Это в конце концов воспитание той самой толерантности, о которой все говорят.
Я сейчас часто говорю на встречах с учителями: когда вы разговариваете с детьми «о важном», вам надо сохранить свое лицо и не поставить ребенка в ситуацию между вами и родителями. Родительское мнение все равно будет важнее. Зачем вам подставляться и изображать себя дураками? Сейчас это гораздо важнее, чем ссылки на закон «Об образовании».
Ссылаться на закон имеет смысл только в том случае, если у вас умный учитель и умный директор. Но если они умные, то они в любом случае не будут отдавать вас в полицию.
А если глупые — то не надо лезть на рожон. Я не могу не привести мой любимый текст — один из «рассказов господина Койнера» Брехта:
«Однажды, когда господин Койнер, мыслитель, произносил речь против насилия в зале, где собралось множество людей, он заметил, что слушатели его вдруг отпрянули и начали расходиться. Он оглянулся и увидел, что позади него стоит Насилие.
— О чем ты говоришь? — спросило оно.
— Я держу речь в защиту насилия, — ответил господин Койнер.
Когда господин Койнер вышел, ученики упрекнули его в бесхребетности. Господин Койнер ответил:
— Мой хребет существует не для того, чтобы его поломали. Ведь я должен жить дольше, чем насилие».
По-моему, это очень правильный подход, который должен сейчас действовать для учителей и для детей. Не надо требовать героизма. Героем может захотеть стать сам человек, но толкать других людей на героизм — не очень хорошо».
