Тайна нефтяной иглы
Дело в том, что цены на нефть, а точнее, размер нефтяных доходов, которые российское правительство может извлекать благодаря продаже сырьевых ресурсов, — это практически единственное, что реально определяет состояние экономики страны. И не только потому, что приток нефтедолларов позволяет власти финансировать свои расходы и вкладывать остатки в экономику, а потому, что высокие цены на нефть, обеспечивающие сверхдоходы власти, позволяют ей «оставить экономику в покое» — и дать людям возможность заниматься своими делами.
Дело здесь не в том, что «Россия села на нефтяную иглу» и никак не может с нее «слезть». СССР (включавший в себя Россию) «сел на нефтяную иглу» 60 лет назад, исходя из глубокого макроэкономического соображения — Советскому Cоюзу нужно было «труд» замещать «капиталом» — поскольку трудовой ресурс был близок к исчерпанию.
Вся сталинская индустриализация держалась на запредельной эксплуатации человеческого ресурса: забираем из деревни продукты по минимальной цене, продаем их в городах — хочешь их купить — беги из деревни в город — становись к станку.
А поскольку таких, как ты, много — за твой труд мы платим тебе мало. Что с точки зрения макроэкономики происходит, когда мы ставим крестьянина к станку? Мы перемещаем трудовой ресурс из сектора с низкой добавленной стоимостью (сельское хозяйство) в сектор с высокой добавленной стоимостью (промышленность) и получаем рост производительности.
Но в какой-то момент получается, что забирать ресурс из деревни больше нельзя — некому будет кормить рабочих в городах. А производительность начинает падать, потому что заводы, построенные в 1930-е, надо обновлять. Выжимать еще больше ресурса из рабочих — тоже не получается,
в начале 1960-х подушевой доход трети рабочих и служащих в СССР оказался ниже прожиточного минимума.
И добыча нефти в этом случае — идеальное решение — добыча капиталоемка, но не трудоемка, инвестиции в добычу нефти выглядели более эффективным способом производства «зерна» (его покупку, естественно), чем инвестиции непосредственно в «добычу зерна».
«Барщина» и «оброк»
И это сработало, потому что доходы от нефти, которые начала получать советская власть в середине 1960-х, позволили снизить нагрузку на остальную, «ненефтяную часть экономики». Именно это обстоятельство, а никакие не «косыгинские реформы», обеспечили экономический рост в конце 1960-х (самая удачная «пятилетка» в СССР). Власти хватало денег от нефти — она оставила в покое людей, и у них сразу же появились и лишние деньги, и желание их тратить.
Альтернативой «нефтяной игле» был роспуск колхозов и свободные цены на хлеб, что выбивало бы у власти ключевой экономический рычаг управления страной — до последних своих дней СССР держался за регулируемые цены на продукты, потому что это позволяло начальству манипулировать ценой труда. Причем это была сложная манипуляция — да, может быть, мы тебе и не доплачиваем, говорила власть человеку, но зато в магазине всегда буханка хлеба двадцать копеек, а бутылка водки — по три рубля шестьдесят две копейки.
В принципе, российскую власть можно сравнить с помещиком, страну с поместьем, а цены на нефть — с урожайностью зерна.
У помещика есть два варианта эксплуатации своих крепостных людей: прямо заставлять их отрабатывать барщину или «отпускать на оброк». Если урожай хорош, то смысла заставлять крестьян тянуть барщину помещик не видит — пусть «на оброке» занимаются чем хотят. А вот если урожай плох, то помещик сначала отправит крестьян на барщину, а уже потом позволит им заниматься чем-то своим.
Так же и с нефтью — высокие цены на нефть позволяют власти изымать достаточно ренты, чтобы финансировать себя и оставлять людям немного больше произведенного ими продукта — и экономика начинает развиваться. Как только цена на нефть падает, власть примеряется, как бы сделать так, чтобы забрать у людей побольше. Забирать можно по-разному, например, высокая инфляция позволит власти уменьшить свои обязательства — условно — налоги она будет собирать «дорогими деньгами», а зарплаты выплачивать уже «дешевыми».
Но если власть будет «недополучать свое» от нефти, она будет отбирать это у людей. И вот тут-то экономика и начнет тормозить.
Фото: Андрей Соловьев / ТАСС
Дефицит, «убивший» экономику СССР
А как же падение нефтяных цен в 1980-е, которое якобы привело к разрушению советской экономики?
К разрушению советскую экономику привело не падение цен как таковое, а то, что советская экономика в ее тогдашнем виде не могла обеспечить страну потребными для нее ресурсами.
На макроуровне власть в СССР в ситуации падения цен сыграла в ту же самую игру — раз у власти нет нефтедолларов — значит, людям не оставят денег на потребление, потому что недостаток нефтедолларов надо было компенсировать рублями, собранными с народа.
Вернее, формально деньги у людей как раз были — именно в это время предприятиям разрешили самостоятельно устанавливать фонд зарплаты, номинальные зарплаты выросли — но товаров в магазинах почему-то не оказалось,
по-настоящему пустые полки в советских магазинах были в самом конце 1980-х. Потребительская экономика, которую кое-как разрешил строить Леонид Брежнев в 1960-е, исчезла неизвестно куда.
Дурную шутку с людьми сыграла официальная советская политика «государственных цен на все», за которую держалось политическое руководство (на самом деле советская власть очень любила повышать цены под любым предлогом, но с разным успехом). В рыночной экономике рост наличной денежной массы в конце 1980-х обернулся бы ростом цен в магазинах, а в СССР он обернулся дефицитом товаров в магазинах — и ростом цен там, где товары можно было купить «без очереди».
Это страшно обозлило людей — если у тебя нет денег, ладно, ты сам лузер, но если нет товаров в государственных магазинах — значит, что-то не так с государством.
Плюс, помните, сколько стоила «советская зарплата», выраженная в долларах по «реальному курсу» в 1990 году — доллар тогда уже легко продавали с рук за 20 рублей, значит, на советские 300, 400, 500 рублей зарплаты можно было купить потребительских товаров на 15, 20, 25 долларов. Это означало резкое снижение «цены труда» в реальных издержках «государственных советских предприятий», работавших на экспорт. И сверхприбыли для их распорядителей. И мотивацию к обращению этих прибылей в свою пользу. Фундамент состояний современных хозяев экономики РФ был заложен именно тогда.
А как же решить проблему дефицита товаров?
Как только власть разрешила предприятиям устанавливать цены, так очень скоро дефициту пришел конец. А если у тебя нет денег покупать по новым ценам — ну извини, сказало начальство, так рынок порешал, ищи работу, меняй профессию. Люди просили полных прилавков — вот, товаров хоть завались, а деньги — иди, повышай свою производительность. И люди повысили производительность, кстати, что тут же дало власти новый ресурс.
А в конце 1990-х правительство еще раз сыграло с людьми той же картой — в условиях низких цен на нефть резко девальвируем рубль и отказываемся от выплат по долговым обязательствам.
Люди стоят в очереди в магазин, 1990 год. Фото: Геннадий Бодров / Коммерсантъ
Результат — «отечественная промышленность задышала»: реальная цена труда по отношению к издержкам предприятий резко снижается, и у новых «постсоветских» владельцев заводов/пароходов образуется избыток капитала, которым они:
- щедро делятся с властью;
- да, инвестируют в обновление производства.
А в начале нулевых, когда растущие цены на нефть позволяют власти легко аккумулировать сырьевую ренту, снизили уровень изъятия ресурсов из потребительской экономики — и тут же мы получили сетевые супермаркеты и кофейни, автозаводы и автосалоны, бренды, кредиты и путевки «все включено».
Но как только власти не будет хватать денег от нефти, она заберет деньги из потребительской экономики — у людей.
Труд вместо нефти
Сейчас затеянная властями «структурная трансформация экономики» — она как раз про то, как в условиях возможного падения нефтяных сверхдоходов создать механизм для нового взимания с людей налога «трудовым ресурсом» — перемещение людей из «высокопроизводительных секторов» (допустим, всякая креативная экономика и высокотехнологичные производства) в «низкопроизводительные сектора» (допустим, копание рвов). У вас меньше денег, у власти и хозяев — больше ресурсов.
Самый очевидный пример — как власть видит изъятие трудового ресурса в свою пользу через «структурную трансформацию»: это трансформация российского авторынка. В макроэкономическом смысле это выглядит так — раньше человек, желавший купить машину, работал за «французский/японский/американский» автомобиль (собранный в РФ), и который продавался за 20 тысяч долларов, сейчас он работает за «китайский» автомобиль (привезенный в РФ), и который продается за 40 тысяч долларов.
Понятно, цена условная — здесь важен принцип. Вот по такому же принципу и будет «трансформироваться» потребительский российский рынок —
если у власти станет меньше доходов от нефти, она сделает так, что вам придется больше работать, чтобы купить те товары, которые вы хотите купить. Это и есть изъятие трудового ресурса.
