Единый учебник

В федеральном перечне учебников для средней и старшей школы на этот учебный год мы видим довольно много учебников по литературе: под редакцией Геннадия Беленького («Мнемозина»), Бориса Ланина («Просвещение»), Игоря Сухих («Академия»), Владимира Чертова («Просвещение»), Александра Архангельского («Дрофа» и «Просвещение»); учебник Москвина и др. («Вентана-Граф» и «Просвещение»); Коровина и Коровиной («Просвещение»), Меркина («Русское слово-учебник»), Зинина и др. («Русское слово-учебник»), Гулина и др. («Русское слово-учебник»).

А вот в федеральном перечне на следующий год от этого многообразия остаются только четыре последних позиции. Нет, конечно, остальными учебниками можно пользоваться как пособиями, но долго ли продлится эта вольница? И сохранится ли для школ возможность закупать их на бюджетные деньги?

Совсем недавно Министерство просвещения грозно объявило, что сформирует научно-методический совет, который будет проводить экспертизу учебников. Раньше ее проводили Российская академия наук и Российская академия образования. Теперь добавятся эксперты из министерства, которые будут присматривать за тем, чтобы в учебниках «не искажалась историческая правда» (то есть рассматривалась только официально утвержденная концепция истории), верно отражались границы России, не было пропаганды ЛГБТ и не внушалось недоверие к власти. В министерстве подчеркнули, что «начиная с 1990-х годов прошлого века правовое регулирование вопросов, связанных с допуском учебников в обучении детей, последовательно либерализировалось и деградировало (смотрите-ка, знак равенства поставили. — Ред.), зачастую для обучения предлагались учебники и учебные пособия, содержащие положения, прямо противоречащие Конституции».

Люди сведущие, как нынче модно говорить, предполагают, что дело не только в традиционных ценностях, но и в том, что в мае сгорел огромный склад издательства «Просвещение». И чтобы не остаться без учебников, их надо срочно допечатывать.

Заказ на следующий год надо было формировать очень быстро, а допечатать одно наименование — гораздо проще и дешевле, чем допечатать много. Ну и, конечно, из пяти издательств, выпускающих учебники по литературе, в списке остались «почему-то» только эти два: «Просвещение» и «Русское слово».

Единые программы

В сентябре вице-спикер Госдумы Петр Толстой и глава Комитета по просвещению Ольга Казакова, представляющие в Госдуме «Единую Россию», а вместе с ними несколько депутатов от других фракций, внесли в парламент правки к Закону об образовании, требующие введения единых для всей страны Федеральных общих образовательных программ (ФООП). Эти программы станут обязательными для школ по таким предметам, как литература, история, география, обществознание и ОБЖ — то есть, по-видимому, тех, которые отвечают за воспитание в подрастающем поколении патриотизма в целом и военного патриотизма в частности.

В преподавании других предметов школы имеют некоторую свободу: они могут пользоваться федеральными программами целиком или фрагментарно.

Впрочем, в законопроекте сказано, что школы могут создавать собственные программы, однако их содержание и планируемые результаты «должны быть не ниже соответствующих содержания и планируемых результатов федеральных основных общеобразовательных программ». Что значит «не ниже» применительно к литературе — никому не известно и никем не растолковано: не меньше произведений в списке обязательного чтения? Не меньше терминов выучить и уметь применять? Не меньше пунктов в перечне «планируемые результаты»?

Уже в начале ноября программы были предъявлены общественности. Разработаны они — как и все стратегически важные образовательные инициативы последнего времени, будь то модуль «Введение в новейшую историю России» с рассказом о присоединении ЛНР и ДНР к России, или «Разговоры о важном», или весенние уроки истории, посвященные СВО, — Институтом стратегии развития образования.

2 ноября Министерство просвещения опубликовало проекты Федеральных основных общеобразовательных программ на сайте для общественного обсуждения; проекты станут обязательными с 1 сентября 2023 года.

Уже торжественно объявлено, что эти программы — «золотой стандарт», якобы обеспечивающий единое образовательное пространство для всей страны и качественное образование для всех ее детей.

В последние несколько лет федеральные документы, регулирующие деятельность учителя на уроке, стали меняться с головокружительной скоростью. Предыдущий образовательный стандарт был серьезным документом, разработанным в ходе серьезных профессиональных обсуждений и нелегких компромиссов. Главное, что он предписывал, — добиться определенных результатов в обучении. А какими именно путями школы и учителя должны были этого добиваться — тут ФГОС давал свободу. Свободу пугающую: ведь за ней маячила ответственность.

Нельзя сказать, чтобы ориентиров совсем не было — их задавала ПООП, примерная общая образовательная программа. В ней для литераторов было три списка, А, В и С: в перечне А — обязательные тексты конкретных авторов, в списке В — имена конкретных авторов с возможностью выбирать тексты, в списке С — тематические подборки, где автора и книгу можно выбрать по желанию учителя.

В общем, на свободный учительский выбор приходилось процентов 30 от общего числа изучаемых текстов, но чем ближе к нынешним временам — тем больше эта свобода казалась недопустимой. Тем чаще предпринимались попытки сделать программу не примерной, а обязательной, внести ее в текст стандарта, придав ей статус закона, устранить из нее всякую вариативность и намертво приколотить списки текстов к конкретным классам (а то что же это — переедет ученик из Петербурга в Москву, а там на уроках читают в это самое время не «Портрет» Гоголя, а «Шинель». И ему придется прочитать оба текста — какое нарушение прав ребенка!). И когда президент Путин дал поручение «уточнить предметное содержание стандартов», это было воспринято как сигнал «долой всякую свободу, да здравствует железобетонное единство».

Федеральные стандарты должны обновляться не реже, чем раз в десять лет. И вот когда в начале 2020-х пришло время обновлять стандарты для средней и старшей школы, на головы учителей словесности начали падать один за другим малоотличимые документы, регулирующие их деятельность и все сильнее сжимающие пространство не свободы даже, а минимальной вариативности, при которой ты имеешь право взять «Ночь перед Рождеством», например, не в пятом, а в шестом классе, и наоборот.

Сначала появилась Примерная рабочая программа, потом через год на ее основе методом копипаста Институт стратегии развития образования сделал Примерную основную образовательную программу, и затем на ее основе — Федеральную основную образовательную программу. А в основе их всех лежит учебник Коровина — тот самый учебник, который остался в Федеральном перечне учебников и пребудет там вовеки, если ветер не переменится.

Кто писал, не знаю

Самое интересное в Федеральной основной образовательной программе даже не список обязательных для изучения произведений, он как раз вполне традиционен и предсказуем, — а ожидаемые результаты от программы, то есть то, что от ученика требуется на выходе, чему он должен научиться на уроках литературы.

В прошлом ФГОС это было прописано довольно ясно: изучение курса литературы должно было воспитать квалифицированного читателя, который понимает «значимость чтения и изучения литературы для своего дальнейшего развития», воспринимает литературу как «средство познания мира и себя в этом мире, гармонизации отношений человека и общества, многоаспектного диалога» как одну из «основных национально-культурных ценностей народа». От такого читателя требовалось «аргументировать свое мнение и оформлять его словесно в устных и письменных высказываниях разных жанров, создавать развернутые высказывания аналитического и интерпретирующего характера, участвовать в обсуждении прочитанного», анализировать текст, интерпретировать его и т.п., всего шесть пунктов.

А вот дальше эти пункты были предельно конкретизированы: в каждом классе ребенок должен был не «пройти произведения», а научиться чему-то. Например, в 5–6-м классе — «определять тему и основную мысль произведения; владеть различными видами пересказа»; а в 7–9-м — «объяснять свое понимание нравственно-философской, социально-исторической и эстетической проблематики произведений».

Согласно ФООП, которые вступят в силу со следующего года , главным результатом изучения литературы должно стать «осознание причастности к отечественным традициям и исторической преемственности поколений».

За ним следуют «осознание взаимосвязи между языковым, литературным, интеллектуальным, духовно-нравственным развитием личности» (проще говоря, читай книжки, чтобы стать культурным человеком); «сформированность устойчивого интереса к чтению как средству познания отечественной и других культур; приобщение к отечественному литературному наследию и через него — к традиционным ценностям и сокровищам мировой культуры», «знание содержания, понимание ключевых проблем и осознание ‎историко-культурного и нравственно-ценностного взаимовлияния произведений русской, зарубежной классической и современной литературы, в том числе литературы народов России» (тут приводится список программных произведений). А дальше — еще семь пунктов, включая «сформированность умения выразительно читать, в том числе наизусть, не менее 10 произведений и/или фрагментов» и «писать сочинения (объемом не менее 250 слов)», и анализировать текст с использованием теоретико-литературных понятий (приводится список понятий, от «традиции и новаторства» до дольника и верлибра). Заканчивается этот скорбный лист умением работать в библиотеке.

«В десятые годы был серьезный процесс общественного договора, — рассказывает пожелавший остаться неназванным эксперт, который на протяжении последних лет участвовал в процессе обсуждения образовательных стандартов по литературе. — Тогда была платформа, на которой это выкладывалось и обсуждалось месяцами, формировались комиссии, в том числе согласительные. Была рабочая структура, было экспертное обсуждение. Сейчас — никакой экспертности, никакого обсуждения: решили — сделали. При этом скорость написания законов и принятия решений — как на суде над Иисусом Христом: полдня — и уже на Голгофе. Приказ есть, решение есть, Дума проголосовала, исполняйте. Законотворчество носит спорадический характер».

Впрочем, как сказано в той же «Жалобной книге», — «лопай что дают».

Время, назад!

Это тоже примета нашего времени — сумасшедшая спешка законотворчества: в основные правоустанавливающие документы страны стремительно вносится все, что изобретет государственный человек от ветра головы своея. Играл он в детстве в «Зарницу» и разбирал автомат Калашникова — будет вся страна играть в «Зарницу» и разбирать автомат. Вернуть пионерию, вернуть НВП, вернуть СССР, «вернуть детство», обратить время вспять — вот основной вектор сегодняшней России, ее вождей и законотворцев. Время, назад!

Вот так Ольга Казакова в юности зачитывалась «Молодой гвардией», и теперь роман стремительно внедряют в ФООП. В тексте документа его еще нет, но Минпрос уже пообещал — будет!

Разумеется, Фадеев — очень талантливый писатель. Но его судьба — и даже судьба романа «Молодая гвардия» — скорее повод для разговора об отношениях писателя и власти, чем дидактический материал для воспитания патриотизма. Но человек, который прошел через опыт литературы ХХ века, не сможет уже без горького смеха пробиться даже через вступление: «Дорогой друг! Пусть эта книга будет твоим верным товарищем», затоскует от однообразных «светлых глаз в темных ресницах» и «темных глаз со строгим выражением» — и окончательно увянет от пафоса.

Вы, вообще, перечитывали этот текст глазами сегодняшнего читателя? Можете себе представить, как современный одиннадцатиклассник будет вот это читать?

А ведь это — второе полугодие 11-го класса, когда уроков литературы при переполненной программе не хватает ни на что, кроме как проскакать по текстам списка галопом.

Что же из этого следует? Следует жить. «Строгость законов компенсируется известно чем, — говорит все тот же эксперт. — Все знают, как происходят «Разговоры о важном». Я тут читаю учительский народный чат в телеграме. Там народ. Очень глубинный. И никакого реального общественного запроса там на все это нет. Часто говорят, что «этого хотят учителя». Нет. Я вижу, что учителя этого не хотят. Но вижу я еще и то, что учителя находятся в состоянии глубочайшей апатии, глубочайшего безразличия — и вот в нем-то и утонут все эти инициативы. Глобально ничего не поменяется. Кто хочет работать иначе — будет работать иначе. Особенно если на это есть воля учителя и воля директора. Меня больше тревожит другое: армия хунвейбинов, которые всякий раз подключаются к защите традиционных ценностей. И это, в первую очередь, родительское сообщество, с которым очень профессионально работают лидеры общественного мнения — такие, например, как Мария Шукшина. Это опасно не только потому, что родители будут жалобы писать, но и потому, что все это вносит агрессию в школьную среду».