Герой пьесы Брагинского и Рязанова «Сослуживцы» (позднее ставшей фильмом «Служебный роман») с иронией называл швейную и обувную индустрию легонькой промышленностью. Коммунисты действительно относились к ней легковесно, и одевались люди уныло. С приходом рынка швейники и торговцы набрали силу, одели и обули народ. Заодно индустрия породила сложные проблемы. И после 24 февраля облегчения, мягко говоря, не наступило.
Сегодня мы публикуем интервью с опытным экспертом, прошедшим долгий путь от одного из ведущих дизайнеров мягкой игрушки в 90-е годы (сшил он и плюшевого жирафа Самсона, бывшего в свое время символом «Новой газеты») до главы крупного отдела технического контроля, через которого проходят партии одежды по параллельному импорту.
В Совете Федерации уже создают реестр недружественных правообладателей интеллектуальной собственности. Но пока несанкционированное использование чужих брендов выпускнику Московского технологического института легкой промышленности кажется как минимум неприличным — так воспитывали. Поэтому фамилию его, во избежание серьезных проблем на работе, я не раскрываю, хотя и учился с ним в одном классе. Да что там! За одной партой сидели.
— Андрей, в чем состоят твои обязанности сегодня?
— Обязанностей по контролю очень много. Партия за партией поступают с самых разных фабрик пошива, и российских, и иностранных. Материал сейчас часто идет из Казахстана, шьют больше на юге России. В том числе приходится лично проверять соответствие параметров товара банальной рулеткой (смеется). Бывают в жизни вещи неизменные. После исследую качество, приходится и выбраковывать. Сейчас, например, очень много завозят джинсов.
— А были ли у нас когда-нибудь настоящие джинсы из США, а не Вьетнама?
— Весь мир уже успел привыкнуть, что классические клетчатые ковбойские рубашки шьются в Пакистане, Камбодже и Вьетнаме.
Но когда Трамп заявил, что будет возрождать Америку, там действительно начали развивать свой пошив. Есть целые сайты по продвижению и продажам обуви, джинсов и другой одежды, целиком созданных в США. Там все очень дорого, от 150 долларов за самые немудреные вещи.
Российский потребитель покупал такие вещи чаще на eBay, к нам в магазины они редко попадали. Были у нас очень небольшие магазины «для своих», где подобную одежду выставляли по цене еще дороже, чем на американских сайтах. Но там счет продаж буквально на штуки шел, дольше года такой бизнес, как правило, не жил.
— А почему приходится создавать крупные сервисы ОТК при параллельном импорте?
— Все главные процедуры контроля товар должен проходить на фабрике. Но при параллельном импорте это отнюдь не гарантировано — сам бренд за качество в этом случае не отвечает. Если же ты получаешь контейнер от незнакомого поставщика, то все тяготы с браком и возвратом в дальнейшем лягут на магазин. Отдельные случаи проблем не создадут, а если брака много?
Отличие нашего времени от эпохи «челноков» состоит в том, что даже нелегальный ввоз — сфера серьезного, организованного бизнеса. Сейчас уже не 90-е годы, и посредник в этой схеме получает от закупщика лишь 30% стоимости товара. И только после нашего ОТК он может рассчитывать на полную оплату.
— А где же теперь покупать хорошие вещи средней категории?
— Все, кто громко хлопнул дверью, вроде H&M, Zara или Massimo Dutti сейчас негласно возрождают у нас свои продажи под другими вывесками. Это речь о брендах среднего и высокого класса.
А недорогие, вроде New Yorker, вообще не уходили. Чтобы понять разницу возьмем джинсы как универсальное мерило: в New Yorker — тысяча рублей, а в Massimo Dutti в прошлом году — от пяти тысяч.
— И кто остался?
— Например, старейшая отечественная компания Gloria Jeans. У них в Краснодаре огромное производство, я там бывал. Польские фабрики тоже никуда не ушли из России, только набери на OZON — десятки страниц выскочат. Да им и деваться некуда — на Запад у них много продавать не получается, не нужна там их одежда. Хотя они и считают себя чуть ли не второй экономикой Европы, на традиционных рынках Старого Света польские швейники закрепиться не могут.
Фото: AP / TASS
— Что-то резко поменялось на рынке после 24 февраля? Нас теперь ждет убогий ассортимент?
— Никаких серьезных изменений нет абсолютно. Например, на рынке джинсов брендовые магазины вроде GUESS или Levi`s перекочевали в мультибрендовые магазины типа «Джинсовая симфония». И прежде для них в большинстве случаев шили в Турции, а теперь там же стали заказывать еще и подделки для совсем уж небогатых покупателей. И так по всему спектру, начиная от нижнего белья.
После официального ухода мировых брендов активизировались попытки развивать новые чисто российские бренды.
Уж не знаю, дизайнеры там особые или условия бизнеса, но все их изделия значительно дороже среднего по рынку.
Гораздо увереннее себя чувствуют такие российские компании, как псевдонемецкая Thomas Munz, которые давно уже на рынке. FINN FLARE вообще себе легенду сочинили, что они финны и шьют аж с 1965 года. Такие фирмы используют ситуацию формального ухода иностранцев из России, но прочно стоят на ногах и привыкли долгими годами сражаться за покупателей в серьезной конкуренции.
Шьют такие компании вовсе не в России — кто в Молдавии, кто в Турции, кто в Китае. И постоянно находятся в поиске более выгодных и удобных условий на разных площадках и в странах, это очень гибкий бизнес. Есть, впрочем, и отечественный пошив.
Можно вспомнить псевдоитальянскую Tervolina. У них производство в Курске, я там тоже бывал. Сначала собирали из итальянских заготовок. Но вот доросли уже до самостоятельного производства. Тот же Ralf Ringer шьет во Владимире и Зарайске. Могу ими гордится, ребята из моего института.
Конечно, на российское производство влияние оказывает зависимость от технологий.
Модно сейчас на большой подошве носить — сдирают подчистую модель Balenciaga, на том и останавливаются. Все девушки ходят в их белых и розовых сапогах с характерными резинками и ремнями.
Хотя большинство наших дизайнеров умеют разрабатывать оригинальные изделия. Полная копия с чужой модели до недавнего времени не допускалась, компании сразу получали претензии. Необходимо было вносить изменения: вместо дырок для шнурков ставили крючки и так далее.
Но ключевые по сложности изделия все равно покупают у китайцев — и наши, и иностранцы. Если заказывать оборудование для литья подошвы, Китай сразу предлагает очень недорого целый ряд форм. Выбираешь из каталога, как конструктор.
Но стоит тебе внести от себя оригинальную деталь (предположим, букву А по периметру подошвы), как изготовление формы сразу потребует на разработку от 10 тысяч долларов, а часто и 100 тысяч. Поэтому по всему миру все заказывают одно и то же — готовая заранее железка для литья стоит 20 долларов.
— Я недавно обнаружил в провинции отечественные обувные компании, которые очень много шьют из натуральной кожи.
— Представь себе, у нас это проще, чем во многих странах-конкурентах. Процесс производства и выделки кожи относится к сельскому хозяйству. В СССР в свое время сделали ставку на заводы, производящие кожзаменители. Модная нынче экокожа — тоже заменитель, полностью импортный.
А натуральная кожа большого сбыта не имела, в перестроечные годы ее бывало вообще выбрасывали. У нас ведь и традиции кожаной обуви толком не сложились. Рынок многое вернул на место, научились постепенно все делать.
Есть сегодня и фабрики по выделке, есть и специалисты. Важные районы развития кожевенного и мехового производства — Татарстан и Северный Кавказ, объемы впечатляющие. Я в прошлом году столкнулся с тем, что выделанную меховую деталь под заказ можно было купить по 250 рублей — в любой цвет на месте покрасят.
Фото: Петр Ковалев / ТАСС
— Признаем, что мужчинам в массе все-таки не настолько важно, что они будут носить. А что ждет женщин?
— Многие бренды перенесли магазины в интернет.
Покупают их наши торговцы в тех же самых странах, из которых фирмачи завозили для торговых залов раньше.
Это, собственно, и есть тот самый параллельный импорт.
Это делается так. Наш бизнесмен заказывает тот же самый контейнер, но приходит он не в Москву или Финляндию, а в Казахстан или Армению. Там же растаможивает в рамках общего рынка и везет в Россию. А продает уже не на арендованных площадях, а в Сбермаркете.
Таким образом к нам попадают кроссовки буквально всех компаний и коллекций. А местные торговые площадки вроде OZON еще и скидки немалые дают — ведь всем брендам кровь из носу надо сбыть модели прошлого сезона, и наш рынок для этого самый подходящий.
При этом все одежные бренды выпускают одновременно и дорогие вещи и негласно находятся в кооперации с изготовителями подделок своих же моделей. Конечно, английский пошив New Balance будет там стоить намного дороже, чем раньше. Но вы его все равно купите.
Не только в провинцию, но и в крупные города стало поступать много женской одежды из Белоруссии. Хотя в супермаркеты они пока не проникают. Во многих небольших городах, где всего один торговый центр, начали продвигать малоизвестные ранее широкой публике отечественные бренды, вроде «Ивановского трикотажа».
Но там предстоит очень большая работа по модернизации. Всем этим бизнесменам надо избавиться от дурновкусия и провинциализма в худшем понимании, если они хотят добиться успеха.
Не просто старое оборудование должно уйти — старое поколение управленцев должно уступить место.
Среди них до сих пор живет убеждение — «И так возьмут!» Ставку делают на относительную дешевизну.
Так что женщины без одежды массового сегмента не останутся, но, возможно, придется привыкать к новым названиям. Начался параллельный импорт. Многие знакомые бренды начали размышлять, как бы остаться в России под другими названиями. Ожидается большой наплыв из Турции, с ней отношения выстроились хорошие.
— А сколько составлял импорт одежды и обуви в прошлом году?
— Очень много смешанных производств, непросто посчитать. Лично я оцениваю чистый импорт в три четверти рынка. Это очень хороший кусок, за него будут биться независимо от политической ситуации.
— И вытеснить импорт, как хотели бы в правительстве, российский бизнес не сможет?
— Отечественные производства развиваются, но процесс непростой. Традиционные фабрики, о которых я уже говорил, расширяться скорее всего будут, но очень осторожно. А новички отрасли не знают, им все кажется просто. И на конечном этапе сразу начинают завышать цену.
Качество у таких неофитов неплохое, но стоимость для рыночной неадекватна. И это вовсе не связано с дороговизной рабочей силы, арендой, налогами.
Просто новые производства «времен спецоперации» стремятся сразу к сверхприбыли, они пытаются проскочить этап освоения. Но это невозможно, чудес не ждите.
Как это бывает? Наскребли на аренду, включили ее в цену. Покупатель спрашивает о скидке — нет, это новая коллекция. А рядом китайские вещи висят точно такие же, на 60% дешевле. Вот кто понимает в торговле, учитесь! Это же очень высококонкурентный рынок.
— А может в условиях, когда уходят крупные компании, возникнуть монополия? Предположим, государство создаст для кого-то преимущественный режим.
— Исключено. Идею монополии уничтожает сам потребитель. Он постоянно ищет «точно такой же халат, но с перламутровыми пуговицами». Такова природа человека. Этот бизнес настолько изменчив, что даже небольшие стартовые затраты могут обернуться на рынке преимуществом и прибылью. Нефть течет десятилетиями примерно одного качества и состава. А если у тебя тысячи позиций, которые каждый сезон обновляются, никакая диктатура не в силах создать монополию.
— В связи с развитием легкой промышленности обнаружилась нехватка персонала, который умеет работать с современным оборудованием. Отчего вдруг?
— Это целый исторический процесс.
Поскольку вся одежда и обувь с 1992 года покупалась за границей, в России умерло все профессиональное обучение.
Сегодня все швеи и операторы — это очень далеко за тридцать в самом лучшем случае.
И вдруг стало понятно, что в отрасли можно неплохо заработать. Сюда идут капиталы, созданные в других местах. Начинают считать: покупаем материал, швейное оборудование, нанимаем рабочих. Все сходится на прибыли в 40%. Желающих немало.
Способствует этому и сама мода. Одно дело шить классический костюм, где на груди восемь слоев подкладки под специальные технологии — тут без серьезного обучения и практики невозможно.
А если ты делаешь спортивные худи с капюшоном, спортивные штаны или сарафаны, можно и малограмотных нанять. С этого и начинается представление о несложном производстве и убогом рынке.
Берешь ткань по 100 рублей, 3,5 метра уходит на костюм, за пошив — 100 рублей. Плюс нитки и резина, итого — 500 рублей за все. Шьется костюм худи в течение часа, а продаешь ты его за 4500 рублей.
Но, опасаясь за свои деньги, за организацию производства берутся люди, ничего не понимающие в специфике. Вопрос в доверии к профессионалам. Вот конкретный случай — две девушки приехали покорять Москву из Ростова. Родня строит очень крупные спортивные сооружения, деньги у них есть.
Арендовали площади в Подмосковье, но пока разобрались в ценах по всей цепочке, работали в убыток. Экономии ради наняли женщин из Киргизии. И тут вдруг выяснилось, что значительная часть рабочего дня уходит на разговоры с родственниками по мобильной связи и чаепитие. И шить толком не умеют, надо переобучать.
В результате за 10 часов не успевают сделать то, что положено за восемь. Строки кривые, целые партии уходят в брак. И запретить мобильные телефоны в цеху девушки-предприниматели не могут, точнее, стесняются. А покупать люди будут только у того, кто делает хорошо и не жалеет ингредиентов.
Фото: Дмитрий Ахмадуллин / ТАСС
— Получается, что особых условий для местного производства спецоперация не создала.
— Оживились те, кто и раньше имел заказы от армии. Те, кто раньше шил 500 комплектов формы по договору, теперь получили план на год.
Внутри заказа на 500 комплектов они все тщательно рассчитывали и разбивали производство по размерам — столько 48-й, столько 50-й, столько 52-й и так далее. А при большом заказе они месяц шьют один размер, следующий месяц другой — это очень все упрощает и удешевляет.
Комплект современной формы не так прост, некоторые детали можно переделать в сторону удобства и рациональности. Мне пришлось с ним познакомиться.
Для пошива стандартной армейской «цифры» ученикам кадетских корпусов (два кармана на груди, два снизу, два на плечах на потаенных пуговицах, стяжки на поясе и внизу, супатная застежка, отстрочной стоячий воротник и такие же брюки)
меня просили найти производство, которое взяло бы 40 рублей за пошив одного комплекта.
При этом готовый комплект с производства выходит за 3000 рублей по себестоимости. Он шьется два с половиной часа полностью или два часа пооперационно, там чистые трудозатраты по рынку не менее 600 рублей. Какого он качества получится при таких раскладах, сам представь. Вот так воруют на пошиве формы.
— Веришь ли ты в перспективы отечественного производства?
— Слишком много деталей, итог сейчас трудно предсказать. Но главное понятно.
Да, параллельный импорт несколько дороже прямого, это твой шанс развить конкурентоспособное производство в России. Но ты же не гвозди продаешь. У этого бизнеса есть важное скрытое условие, которого новички поначалу не чувствуют.
Ты предлагаешь вещи, которые люди потом на себе носить будут.
Поэтому, помимо азарта и жажды прибыли, ты должен полюбить то, что конструируешь и шьешь.
Чтобы конкурировать с параллельным импортом на рынке, твоя продукция тебе самому должна нравиться. А за этим простым условием стоит столько мелочей, что без профессионалов ты обречен. А вот их-то и не хватает.
