Я тащу из большой кучи, достающей до окна, очередной пакет и развязываю его. Я волонтер — моя задача разбирать вещи для беженцев из Украины. В отдельную коробку летит мужской свитер, в другую — женское пальто, в третий — треники. Надо осмотреть вещь, прикинуть степень изношенности и чистоты. Если степень велика, а такое встречается часто, то она летит в мешок с надписью «Утиль». Вещи на склад фонда помощи беженцам «Дома с Маяком» прибывают с пугающей быстротой. С пугающей, потому что склад уже пухнет от нераспакованных мешков, и хорошо бы поток притормознуть на несколько дней, но нельзя же отказать и не принять пакет от людей, которые ехали на другой конец города, как вот эта пожилая пара с тележкой: «Оля, я же говорил, что надо было взять мои теплые ботинки. Зачем мне три пары? Я столько уже не сношу».
Вещи, вещи, вещи… Если вдуматься, то нежно-голубая пуховая курточка для девочки-подростка — это не только про теплоизоляцию, это еще и про белый снег, поход на каток с мальчиком. Если бы можно было передать это все внучке Веры из Донецка вместе с курткой…
Вера прижимает голубую куртку к груди и шепчет: «Спасибо, спасибо…»
Когда от мелькания перебираемых вещей начинает подступать тошнота, я иду в зал, где на рейлах и стеллажах несметное число одежды, и пытаюсь помочь подобрать нужное. Пришедшие беженцы теряются от барахольного изобилия, а еще больше от мыслей, что же взять в первую очередь — пододеяльник, сковородку или теплый свитер? А может, еще одни сапоги?
Большинство немного стесняются, оно ведь непросто обычному человеку, который имел работу и свое маленькое, но честное благосостояние, так вот запросто брать что-то даром.
Поэтому мне иногда приходится тормозить особо робких: «Не, не надо брать эту куртку, давайте поищем получше. Вы на той вешалке смотрели?»
Почти всегда находится не только практичное, но и то, которое нравится. А как вообще жить дальше, если ничего не будет радовать? А жить дальше надо.
Я здесь волонтер, а не репортер, поэтому не спрашиваю людей о том, как они бежали от своей катастрофы и какие руины у них позади. Мой вопрос: «Что больше всего надо?»
Фото: Наталья Чернова / «Новая газета»
Олеся из Херсона, вытирая бисерный пот со лба, сетует: «Второй раз приезжаю, а пальто подобрать не могу». Олеся большая, ее размер самый дефицитный. И еще Олеся красивая, поэтому, сами понимаете, нельзя брать абы что. Я дотошно перебираю все рейлы с верхней одеждой. Нету. Не везет сегодня Олесе. Но она успокаивает меня: «Да ладно, счас уже жить можно, я сюда месяц назад в одной футболке пришла — у меня вообще ничего не было».
Больше всего одежды на складе для детей, меньше всего — для стариков. Мягонькое, объемное, растоптанное — ну вот не несут его москвичи. А очень надо. Две девушки пытаются найти сапоги или «чуни» для бабушки и куртку зимнюю. Кто-то советует привезти бабушку с собой, чтобы подбирать было проще. «Та она ни прийде сюда, она на ходунках у нас».
Фото: Наталья Чернова / «Новая газета»
Между темными рядами с одеждой иногда попадаются дети. Родители в поиске, дети сами по себе. Маленькая Саша, на вид лет четырех, деловито вытаскивает из коробки с игрушками куклу с одним закрывающимся глазом и устраивает ей из шарфа постель, а из варежек — подушку. Все нужное Саша вытаскивает из коробки с детскими вещами. Я ей не мешаю.
Саша на полчаса сделала здесь в углу свой маленький мир, в котором ей спокойно — иначе кукла не заснула бы ни за что, а перевернутые ею коробки я позже соберу.
Коле — шесть. Ему очень надоело мерить свитера, которые находит мама. Он выскакивает в коридор и поет песню. «Коля, как настроение?» Коля смотрит на меня с интересом: «Видишь, я себе бутсы нашел?» Он тщетно пытается завязать шнурки на пумовских красных бутсах 34 размера. Я помогаю справиться. «Я теперь буду в футбол играть. Я уже два года играю».
Здесь же, в коридоре переминаются с ноги на ногу мужчины. Они не идут в зал, там их жены в поисках. На предложение пройти и тоже поискать что-то для себя один, улыбаясь, отвечает: «Да какой там с меня толк! Галя сама знает…»
Я сажусь у коробок с обувью, сортировать ее, мужчины продолжают прерванный разговор: «…Мы в Балашихе с еще одной семьей двушку сняли за 25 тыщ. Жить можно. Только с работой никак. Я куда ни ходил, все предлагают то на складе погрузкой заниматься, то курьером. А я уже не мальчик, трудно бегать-то…» — « А я, слышь, анкету в банк в охрану отнес, и там по привычке отчество по-украински написал. Теперь думаю, что не будет мне работы…»
Фото: Наталья Чернова / «Новая газета»
Самая главная среди волонтеров Оксана. Она проверяет по списку пришедших людей — они должны предварительно зарегистрироваться на сайте «Дом с маяком», и тогда им назначат время прихода на склад. Иначе — столпотворение и хаос. На вопрос, что нужнее всего, Оксана отвечает четко: «Каракулевых шуб и дубленок не надо (их уже целый рейл, а их никто не берет, тяжелые страшно). Нужны вещи больших размеров, обувь женская тоже больших размеров — 39–40. Подушки, одеяла. Посуда. И лучше не кофейные сервизы — а сковородки, кастрюли».
Оксана очень деликатна, она не проклинает вслух жертвователей, которые приносят то, что либо совсем сношено, либо носилось 40 лет назад.
На самом же деле около половины всего изобилия, оказавшегося на складе, — это лишние вещи москвичей.
Именно лишние, а не нужные. Они, судя по всему, годами хранились в дальних шкафах, а тут случай выдался — и от хлама избавиться, и вроде как дело доброе сделать.
Я негодую, а чертыхаюсь так вообще вслух. Зачем приносить нестиранные мужские рубашки, недомытые горелые сковородки и ботинки с засохшей грязью?
Я пытаюсь понять мотивацию людей, собиравших эти пакеты: «Этим сойдет», «Беженцам все равно что носить», «В такие времена за любую помощь надо спасибо говорить»? Так, что ли?
Но помощь от чистого сердца — это не жест, это — труд.
Лучше купить в магазине недорогой комплект постельного белья, чем тащить сюда скопом все пододеяльники, которые даже для дачи были забракованы.
Беженцы — не люди второго сорта, которые будут донашивать старые вещи из прежней вашей жизни.
Коллективное милосердие — а только ленивый за эти месяцы не произнес в широком или малом кругу слова сочувствия и боли — на этом складе обретает зримый коэффициент подлинности этого чувства.
И порой, развязав очередной пакет «помощи», мне становится стыдно.
Короче, помните про достоинство тех, кто обует найденные здесь ботинки и пойдет налаживать разрушенную не ими самими жизнь.
Это я вам как человек, перебравший сотню килограммов барахла, говорю.
P.S.
Фонд помощи беженцам «Дом с маяком» открылся в сентябре. Он оказывает помощь людям, которые в данный момент находятся в Москве и ближайшем Подмосковье, въехали из Украины в Российскую Федерацию после 24 февраля 2022 года и до этой даты не жили на территории РФ.
Сейчас помощь уже оказана более 2000 семей беженцев.
