Ставить «Кабаре» в театре — риск огромный. Провал почти гарантирован, ибо кто бы где бы ни ставил «Кабаре» после 1972 года — он неизбежно вступает в конкуренцию с фильмом Боба Фосса. Затея безнадёжная: даже самому богатому русскому театру не снятся голливудские бюджеты (мани-мани-мани-мани!) и абсолютно недоступен голливудский кастинг: Фосс в поисках актрис мог бы перепробовать 10 тысяч девочек (м-да, сомнительная фраза; ближе к большому борделю, чем к большому балету), а в результате восемь Оскаров и Лайза Миннелли — суперзвезда!
Театру Наций всё удалось! Блестящее начало! стиль на грани приличий! живой и чумовой оркестр! (похоже, тот самый, что урезал марш на балу Воланда; надеюсь, все помнят, что Воланд — чёрт и, по собственному его признанию, —
немец)!
Вы уже поняли, что мы тут не станем экономить восклицательные знаки. Евгений Писарев поставил великолепный спектакль и удивительно вовремя!
Очень смешно и очень поучительно наблюдать, как весело (под песенки и танцы, а лучше бы сказать под канкан) Германия встаёт с колен в 1933 году.
Стоп! Стоп-стоп! Забудьте про 1933 год! На сцене просто Германия — весёлая, нормальная, вечерами гуляющая в кабаках страна. Она ещё ничего не знает, она внутри своей истории, она видит сегодняшний вечер и не предвидит завтрашний день, та-та-та-там! (Бетховен).
На сцене чистейшая похабщина (буквально чистейшая, без пошлости и грязи!) — похабщина в тексте, в позах, в жестах, в мимике и в интонации (у каждой великой нации случаются такие интонации).
Талантливо поставлено! — весь первый акт мы (зрители) так увлечены распутными девочками, порочными мальчиками, лихими песенками, опасными шутками, блеском, темпом и наглым виртуозным конферансье, что не помним (думать некогда) про 1933 год, а персонажи прожигают жизнь и не знают, что их ждёт.
Они поют: «Завтрашний день будет моим!» — и не знают, что никакого послезавтра у них не будет. У девяти миллионов уж точно.
Но пока — кабаре! А кабаре — это свобода! И надежды на счастье, и главный герой (начинающий писатель-неудачник), и главная героиня (певичка в кабаре) любят друг друга (странною любовью). А потом настоящий оркестр стихает, звучит настоящий патефон — идёт нежнейшая сцена помолвки двух стариков (старуха сдаёт дешёвые комнаты, старик торгует грошовыми фруктами; настоящие актёрские удачи: Елена Шанина и Александр Сирин). Но очень скоро, неожиданно и зверски, изменятся законы, молодого писателя-неудачника защитит американский паспорт, а беззащитный старый продавец фруктов поедет в Дахау.
Они надеялись, что будут счастливы. Он — Александр Сирин, Она — Елена Шанина. Фото: сайт Театра Наций
* * *
Бесчеловечная политика вторгается в человеческую жизнь. Пожилая дама и весьма пожилой господин прониклись взаимной симпатией (слово «любовь» оставим юным) и решили пожениться. Все их поздравляют, дарят подарки, и вдруг случайно выясняется, что старик — еврей.
— Я немец! Я родился в Германии!
— Нет, ты еврей! А значит — враг народа, Пятая колонна, иностранный агент!
— Почему?!
— По кочану!
Эти люди в 1933-м, когда Гитлер пришёл к власти, и в 1936-м, когда начались погромы (это ж так весело — бить еврейские витрины, бить евреев), и даже в 1939-м, когда заняли Варшаву, и в 1940-м, когда взяли Париж, — эти люди, завсегдатаи кабаре и певички, девочки и их клиенты, никогда не занимались политикой. Они не представляли себе, что к весне 1945-го вся Германия будет в руинах, а те немецкие парни, которым повезло не погибнуть на фронте, будут строить дома в Москве и валить лес в Сибири.
Коварный циничный Конферансье (Олег Савцов — лучшая роль в «Кабаре»), паясничая, рассказывает нам — сегодняшним москвичам — немецкую загадку: «В бункер, где прячутся Гитлер, Геринг и Геббельс, попадает мощная бомба. Кто останется жить?» — и сам отвечает: «Германия!» Бурные аплодисменты. Та-та-та-там!
Мы знаем судьбу тогдашних немцев. Они беспечно пьют, поют и пляшут, а мы знаем, чем у них дело кончится. Знаем не потому, что мы такие умные, а потому, что живём снаружи их истории, а они живут внутри. Будь мы действительно умными — знали бы, чем дело кончится у нас.
Мы (люди) всегда внутри своего исторического процесса, как в самолёте; всё в порядке, всё стабильно (можно сказать, неподвижно), моторы гудят, стюардессы разнесли по рядам воду, соки, горячий обед… Но тот, кто снаружи, видит, как летит самолёт, как быстро к нему летит ракета.
…Песенки о счастье, о беспечной жизни в кабаре поют по-немецки (это же Германия), а сбоку от сцены, на стене, возникают ярко-белые светящиеся буквы — слова перевода.
Мыслям не прикажешь, они возникают сами.
Кабаре в Театре Наций появилось в Москве‑2022. Возможно, случайно при виде светящейся надписи на стене вдруг вспоминаешь, как во дворце жестокого царя появились буквы Мене-Текел-Фарес — ты взвешен на весах и найден очень лёгким.
Мы взвешены. И тяжёлый 30-килограммовый бронежилет ничего не весит на весах Истории и Судьбы.
