Для российского среднего класса Черногория — это страна-курорт, с узкими полосками берега, на которых много людей и мало пляжа, непостижимо медленными официантами. Российские туристы, а теперь и эмигранты не подозревают, какая бурная политическая жизнь, в основе которой конфликт идентичности, кипит за этим фасадом. Чтобы понять, как возможно, что на таком маленьком пространстве, населенном таким небольшим количеством людей, кипят такие страсти, стоит сделать короткий экскурс в историю Черногории.
Первое, что надо понять о Черногории, это то, что ее государственность выдумал не бессменный коммунистический вождь Тито. С XVII века существовала Черногория — маленькая, но храбрая страна горцев. Она потеряла почти все прямые контакты с теми территориями, которые в Средние века являлись сербским государством династии Неманичей. Черногорцы на море были связаны с Венецией и на суше — с Герцеговиной (и через нее — со свободным торговым городом Дубровником). Вся Черногория тогда действительно находилась на одной черной горе с центром в Цетине на ее вершине. Все устремления черногорцев были направлены на юг, не на север, где далеко, по балканским меркам, жили сербские крестьяне, являвшиеся крепостными рабами феодальной Османской империи.
Иосип Броз Тито. Фото: Википедия
В XIX веке, в эпоху антиимпериального и демократического национализма, черногорская элита вспомнила, а лучше сказать, силой поэтической фантазии вновь воссоздала историю Средних веков. Таковы были общеевропейские тенденции этого периода, но интересно, что черногорская элита связала свое прошлое именно с сербским королевством Неманичей, центр которого находился в сегодняшней Сербии и Косово. Если бы черногорская элита XIX века романтизировала только Средние века, сегодня исследователям не о чем было бы спорить, потому что никакого конфликта идентичности бы не было. В Черногории бы проживали люди с черногорской национальной идентичностью и национальные меньшинства. Но история пошла по другому пути:
представители черногорской теократической военизированной династии Петровичей грезили стать сербскими королями, самыми сильными на Балканском полуострове.
Перенесемся в двадцатый век. У Сербского королевства было несравнимо больше демографического, политического, экономического и военного потенциала, чтобы построить государство, похожее на сербское царство Средних веков, нежели у Черногории. Таковым и оказалась Югославия.
Естественно, сербская династия Карагеоргиевичей, а также сербский политический класс не очень заботились об интересах черногорской династии Петровичей и черногорской политической элиты. Сербия просто аннексировала Черногорию, сделав ее периферией своего большого государства. Часть черногорцев была довольна этим результатом, ведь все-таки они получили сербское царство, пусть оно и принадлежало Белграду, а не Цетине. Но другая часть черногорцев не приняла Белград, который вздумал решать их судьбу, и в 1919 году подняла Рождественское восстание, которое подавили солдаты сербской армии. Так родился конфликт двух Черногорий, который актуален и сегодня, — черногорской и сербской.
С тех пор меняется только соотношение сил этих двух Черногорий. С 1918 по 1941 год верх взяла сербская часть, затем с 1945 по 1991 год сильнее была черногорская, с 1991 по 2006 год вновь сербская, а с 2006 года до сегодняшнего дня — опять черногорская. В этой хронологии есть, казалось бы, два спорных момента: куда делись четыре года, с 1941 по 1945, и как возможно, что Мило Джуканович являлся важным политиком сразу в два периода — начиная с 90-х и до сих пор, ведь стороны, правившие Черногорией, менялись. Ответ на первый вопрос прост — это были годы итальянской оккупации Черногории и гражданской войны (черногорская часть общества пошла в ряды коммунистических партизан Тито, сербская — в ряды националистических роялистов четников). Партизаны победили, и Черногория стала республикой внутри федеральной Югославии (монархическая Югославия была унитарным государством).
Ответ на второй вопрос только кажется сложным —
Мило Джуканович поддерживал сербский национализм во время гражданских войн на территории бывшей Югославии, но поменял табор в 1997 году, когда понял, что Милошевич проиграет. С тех пор Джуканович строил Черногорию как собственную вотчину, опираясь на ее черногорскую часть.
Несложно объяснить внешнеполитическое направление каждой из двух Черногорий: сербская Черногория — прорусская, черногорская — прозападная. Но эта констатация касается черногорского общества в целом, черногорская же политическая элита никогда не занимает столь однозначных позиций.
В начале 2000-х, когда Мило Джуканович лоббировал независимую Черногорию, он обращался и к Западу, и к Путину. И получил финансы и поддержку обеих сторон. Черногорскую независимость, продукт тесных итогов референдума 2006 года, поддержали все внешние акторы.
Владимир Путин и Мило Джуканович, 2006 год. Фото: ИТАР-ТАСС / Сергей Жуков
Российские олигархи, к примеру, Олег Дерипаска, вложили огромный по меркам такой маленькой страны капитал в недвижимость и государственные предприятия. Путин, очевидно, ожидал, что Джуканович будет плясать под его дудку (того же, между прочим, Сталин ожидал от Тито). Но
Джуканович сделал выбор в пользу Запада — после событий в Крыму 2014 года. В итоге он сделал страну членом НАТО, закрыв вопрос внешнеполитической ориентации Черногории.
Настроения в Черногории сильно отличаются от реалий сербского общества. Большинство граждан Сербии поддерживают Россию, чтобы вернуть себе утраченное царство. Граждане Черногории разделены на основании национальной идентичности, которая и определяет, кого и что поддерживает человек. Если гражданин выбирает принадлежность к сербскому политическому сообществу, он будет разделять пропутинские взгляды сербов из Сербии, а если он выбирает принадлежность к черногорскому политическому сообществу, то будет поддерживать НАТО и Евросоюз. Важно отметить, что многие черногорские сербы хотят отменить независимость Черногории (одни хотят федерации с Сербией, а другие — присоединения к Сербии). Поэтому вопрос идентичности так и важен:
черногорские черногорцы не готовы больше допустить аннексии их страны, а гарантией своей независимости они видят членство в НАТО и ЕС.
Только не надо думать, что черногорские черногорцы ненавидят россиян — они лишь считают сербский национализм, который в принципе отрицает существование черногорцев как нации, угрозой своей стране. Сербский национализм теперь связан с политикой Путина и, таким образом, пророссийские настроения стали угрожать черногорской государственности напрямую. Россиян рады видеть в Черногории, но не тех, кто носит Z-символику или считает, что Черногория — не настоящее государство, а черногорцы не настоящая нация.
Фото: Лев Федосеев / ТАСС
В настоящее время черногорская политическая ситуация находится в переходном периоде — от единовластия Джукановича к полноценной демократии, но пока застряла на этапе двоевластия (Джуканович продолжает быть президентом, но не контролирует парламент и, соответственно, правительство). Просерсбкая партийная коалиция не имеет никаких шансов получить абсолютное большинство, и она может участвовать во власти исключительно через сотрудничество с умеренными либеральными черногорскими партиями (есть актуальный пример Швеции, в которой умеренно правые партии сформировали правительство при поддержке крайне правой партии, лидеров которой не пускают в состав правительства). Это важно, потому что теперь идет не борьба между прочерногорским Джукановичем и просербской оппозицией.
Борьба идет за то, чтобы Черногория наконец-то стала полностью демократической страной, а не вечно пребывала в состоянии гибридного режима.
Разумеется, что многих черногорских черногорцев этот властный транзит тревожит, поскольку они боятся, что влияние сербских черногорцев увеличится с падением Джукановича. Но падение единовластия уже случилось, и пришло время двум частям Черногории договариваться и спокойно сосуществовать, а независимость государства, гарантированная ее членством в НАТО, оставить вне обсуждений. На данный момент эта цель вполне достижима.
