Иногда листовки бросают в почтовый ящик. Отдельным гражданам, опрометчиво открывшим дверь незнакомой компании, пытаются всучить их в руки. Настойчиво. Не имея возможности встретиться с мобилизуемым, начинают давить на родственников, описывая безрадостные перспективы уклониста. Группы из трех человек (их гендерный состав меняется) обходят квартиры по будням рано утром и вечером. Иногда в сопровождении полиции. На просьбу показать документ, подтверждающий легитимность «тройственного союза», предъявляют листок с печатью. Фотографировать себя не дают.

«Я открыла дверь, и что? Не представились, не показали удостоверение, не дали сфотать — чушь полная», — возмущается одна из жительниц дома, в котором побывали люди с листовками. По информации от другого человека, ходоки, напротив, фиксируют происходящее: «Записывают на видео разговор и считают, что вручили. Видимо, для отчетности перед начальниками снимают». Про цель визита говорят так: мы уполномочены вручить официальное письмо от комиссариата. Или: военкомат поручил нам передать вам это письмо. В один дом принесли бумагу, выписанную на другой адрес. На замечание по этому поводу говорили что-то о громадном объеме работы: вы даже не представляете, какое количество квартир надо обойти.

Форма листовок заслуживает отдельного упоминания: под двуглавым орлом в вольной трактовке (обе головы почему-то без корон, которые есть на официальном гербе страны) размещен лаконичный текст: военный комиссариат такого-то района просит вас обратиться по адресу… Зачем обратиться, к кому, на каком основании? — вопросы места занимают больше, чем сам текст.

В бумаге, которой располагает редакция, имени получателя не было. Но есть и именные. А вот печать и подпись отправителя отсутствуют повсеместно. Кроме птицы, на бланке никаких опознавательных знаков. Есть и такой, на котором указаны телефоны и просьба позвонить. На другом — адрес: приходите.

Субботним утром встретила во дворе отрабатываемых «комиссариатом» домов дворника. Он не очень хорошо говорит по-русски, но при виде листовки сразу понимает, о чем речь.

Молодой человек представляется Олегом и соглашается поговорить. Он живет в съемной квартире. На улицу вышел покурить. Внешне мужчина может попадать в целевую аудиторию частичной мобилизации. К тому же, как выяснилось, служил водителем, права категории «С», может управлять грузовиком с прицепом.

От соседей он уже слышал про обходы, поэтому, увидев в глазок незнакомых людей, открывать не стал. Бумажку ему нацепили на ручку двери. «Это, конечно, не повестка, — рассуждает мужчина. — Подписи военкома нет? Нет. Вручает какое-то непонятное лицо, а не уполномоченный военкомата. Фигня, короче.

Лично мне бумаги с орлом не вручали, но я все-таки решила сходить по адресу, указанному в ней, в надежде из первых рук узнать, в чем смысл происходящего.

В районной управе меня отправляют на 2-й этаж, даже не поинтересовавшись целью визита. В нужном кабинете просят подождать. Дверь присутствия открыта, поэтому слышу разговор сотрудников. Две женщины отчитываются о проделанной работе.

Обе женщины отчитываются о работе с населением в рамках мобилизации.

Когда меня приглашают в кабинет, честно отвечаю, что пришла выяснить суть происходящей кампании. Понять, почему уже вторую неделю по домам нашего района ходят люди, имеющие какое-то отношение к комиссариату, и раздают невнятного содержания бумаги. В чем смысл и кому принадлежит идея?

— Скажите, кто организовал это мероприятие?

— Владимир Владимирович Путин, — торжественно, как мне показалось, отвечает сотрудница управы.

— А как долго будут продолжаться походы по квартирам?

— Пока идет [частичная] мобилизация.

— Но вы уже не первую неделю ходите по одним и тем же домам.

— И дальше будем ходить, пока всех уклонистов не найдем.

— Моему соседу глубоко за 60, жена чуть моложе — как они попали в зону вашего внимания?

— Значит, у них сын подпадает под [частичную] мобилизацию.

— У них дочь.

— Может, они зарегистрировали кого-то в квартире.

— А почему ваши листовки так выглядят — ни шапки, ни печати? Непонятно, кто отправитель.

— Почему непонятно, вот написано: комиссариат.

— Люди, которые ходят по домам, вместо документа предъявляют какую-то бумагу — в лучшем случае…

— Мы вообще-то выдаем документ (собеседница показывает и разрешает сфотографировать документ, из которого следует, что его обладатель является официальным представителем военного комиссариата).

Затем мне максимально доходчиво объясняют, что по домам разносятся не повестки. Их вручает военкомат. А еще сообщают, что у них в управе есть список тех, кто подлежит призыву, и ходят якобы только к ним.

— Почему в вашей листовке не указана цель визита? — спрашиваю. — Для чего ее получатель должен прийти по указанному адресу?

— Придете, и вам все объяснят.

— А кто все эти люди, что ходят по домам?

— Наши сотрудники.

— Это же дополнительная работа, им платят за нее?

— Нет, все на добровольной основе.

— У вас так много свободных сотрудников?

— Ну еще подведомственные организации работают.

— Какие именно, можете сказать?

— ГБУ «Жилищник», например. Дворники тоже участвуют.

Последнюю фразу произносит зашедший в кабинет хорошо одетый молодой мужчина. По поведению сразу становится понятно, что он здесь начальник. Так и есть. Мужчина — председатель районной мобилизационной комиссии. И он очень торопится на совещание. Мне же предлагает зайти попозже. А лучше — написать официальный запрос, изложить суть обращения, направить его руководству…

А по дороге к машине успевает рассказать, как служил сам. Правда, я не успеваю спросить, подпадает ли он сам под мобилизацию? Хотя и так понятно, что мужчина брошен на важнейший участок и обеспечивает рекрутинг.

Прежде чем мужчина скрывается в утробе авто, успеваю задать ему вопрос:

— Так вы и помогите нам найти тех, кто уклоняется, — отвечает мужчина и уезжает на субботнее совещание. Видимо, работает без выходных.

КОММЕНТАРИЙ

— Поскольку эта листовка явно имеет отношение к частичной мобилизации, ее надо рассматривать в двух аспектах. Первое: может ли она быть основанием для частичной мобилизации? Конечно же, нет. Я не буду сейчас перечислять законы, которые касаются воинской службы, их много. В них четко определен порядок получения повестки для явки в военкомат — например, под личную подпись человека. Какие-то последствия правового характера будут, только если он не выполнит то, что получил под личную роспись.

Второе — это вопрос информирования граждан. Он, к сожалению, как и многие другие вопросы, связанные с частичной мобилизацией, не получил должного правового регулирования.

Поэтому мы встречаем разные ситуации, когда в регионах представители власти делают так, как написано не в законе или в нормативных инструкциях (потому что их просто нет), а так, как они считают правильным. И это не всегда бывает логичным и законным.

Вы помните историю, когда в одном из городов машина ездила по улицам с громкоговорителем, призывая явиться в военкомат. И какую реакцию получила от своей же власти эта инициатива, как жестко губернатор раскритиковал тех, кто это придумал. И здесь то же самое.

Больше вам скажу: это касается очень многих вещей. Ко мне, например, уже обратились две женщины, которые в начале апреля не получили положенные алименты. Они позвонили приставу, тот уточнил на месте работы, откуда приходили алименты, выяснилось, что бывшего супруга одной из женщин мобилизовали. И, соответственно, эта женщина просит: разъясните мне как юрист, откуда я теперь должна получать эти алименты. Мы находимся в некотором правовом вакууме.

А мы смотрим на закон в первую очередь. Скажем так: непринятие этой листовки, неоткрытие двери для получения такой листовки не влечет никаких правовых последствий для гражданина. Это лишь то информирование людей, которое власти решили реализовать так, как они это поняли. Вручение повестки по надлежащей форме не в ящик, а под роспись человеку влечет определенные правовые последствия. Вручение информационной листовки — нет.