— Этих людей сразу было видно на улицах по потерянным взглядам, по чемоданам, по одежде, — рассказывает Алена Бачия, жительница Тбилиси. — В воскресенье я шла утром по городу и увидела, как на лавочке спит девушка. По одежде было заметно, что она несколько дней не мылась. Рядом стоял чемодан. И ясно было, что она с Ларса.

«Новые» русские — так называют этих приезжих в Грузии, четко отличая от «старых» русских, ехавших с начала 10-х годов. Здесь всегда было много россиян. Одних звали сюда красота и романтика, других — репутация Грузии как европейской демократии, уцелевшая и через много лет после реформ Михаила Саакашвили, третьих — легкость регистрации и ведения бизнеса, четвертых — уголовные дела в России. Всех вместе — чрезвычайно мягкое миграционное законодательство. Оно позволяет въехать в страну без визы, оставаться здесь 360 дней, возвращаться после пересечения границы еще на 360 дней — и так далее, вести бизнес и находить работу с паспортом любого цвета.

Алена, бывшая москвичка, — одна из таких «старых» русских, хотя и живет в Грузии всего четыре года. Водоразделом стало 24 февраля: те, кто приехал хотя бы 23-го, — «старые», с 24-го — «новые» иммигранты.

Бизнесмен Дмитрий Гордеев живет в Тбилиси 10 лет и относится к настоящим «старым» русским. Он наладил вполне успешный бизнес, давно получил грузинский паспорт.

— Мы видели, что творилось на границе после 21 сентября, — говорит Дмитрий. — Огромное количество людей, они бросали вещи, бросали машины, лишь бы уйти из России. И мы здесь сразу узнаем их по шоку, написанному на их лицах. Они бежали просто куда глаза глядят, потому что не понимают, за что и ради чего должны воевать.

Анна Саютина из Кемерова приехала в разгар реформ Саакашвили, здесь у нее семья — муж и маленький ребенок. Давно считает себя если не совсем местной, то уж точно не иммигранткой.

— Мы это слово не используем, — смеется Анна. — Мы с друзьями в шутку называем себя «понаехавшими». А есть в фейсбуке* группа «Экспаты Тбилиси», хотя экспаты — это совсем не иммигранты, а люди, временно приехавшие работать.

«Понаехала» Анна в 2009 году, но и до этого много времени проводила в Грузии, и все самые главные изменения в стране происходили на ее глазах. Таких перемен, как сейчас, она и представить себе раньше не могла.

— Первые дни, когда на Верхнем Ларсе начался кошмар, я как-то рано утром шла на работу по пустому городу, — рассказывает она. — Вижу — сидят молодые парни с рюкзаками, с помятыми лицами. Видно, что несколько дней не спали. И что они совершенно не понимают, где они и что им дальше делать. Потом я оказалась рядом с такими же молодыми людьми в очереди в обменник. Мимо проходила девушка, по виду не грузинка.

И Дмитрий, и Алена, и Анна — это истории успеха россиян в Грузии. До 24 февраля 2022 года практически каждый русский здесь мог рассказать похожую. Иначе россияне просто возвращались на родину. У тех, кто приехал в Грузию в 2022 году, таких историй успеха будет наверняка меньше.

«Я здесь чувствую себя в безопасности»

В России Дмитрий Гордеев был человеком преуспевающим и системным. Состоял в «Единой России», служил народу в Законодательном собрании области, параллельно занимался строительным бизнесом. Он по сей день считает, что люди не ходят на митинги бесплатно.

— Когда мне как единороссу нужно было устроить митинг, я тоже платил, — смеется Дмитрий, вальяжно откинувшись в удобном кресле в хорошем тбилисском ресторане.

И до сих пор он уверен, что в России прекрасно работает следствие, а если кто и попал под уголовное дело, то неспроста. При этом сам бежал в Грузию именно потому, что стал фигурантом дела по «любимой» предпринимательской статье о мошенничестве. Шел 2012 год, как раз вернулся в президентское кресло Владимир Путин.

— Просто у человека, который написал на меня заявление, была фээсбэшная крыша, — объясняет Дмитрий. — Потом он, видимо, перестал делиться, потому что сам попал под суд за мошенничество и подделку документов, но это уже позже. Мне обещали, что дело до суда не дойдет, но случилось иначе, и я понял, что пора уезжать.

В России Дмитрий продал все, что успел, и в Грузии начал жизнь с нуля. При Саакашвили получил политическое убежище, при новой власти — гражданство.

— Эмиграция — штука очень сложная, — качает он головой. — Все по-другому, ты живешь в чужой ментальности. Сначала тебе кажется, что все как-то решится. Потом ты видишь, что ничего не решается. А потом начинаешь жить новой жизнью. Я взял языковые курсы, ходил стабильно два-три раза в неделю. Сказал себе: у меня и в России все получалось — и здесь все получится. Страна более бедная, вопрос был, каким бизнесом заниматься, кому я буду продавать свои товары или услуги.

Свой нынешний годовой доход Дмитрий оценивает примерно в 70–80 тысяч долларов «грязными». Это в том случае, если компании удастся построить и продать за год пару домов.

— По сравнению с Россией доход у меня мизерный, а по местным меркам это хорошо, — улыбается он. — Главное, что я здесь при деле и чувствую себя в безопасности. В Грузии, если ты уважаешь эту страну, не нарушаешь ее законы, уважаешь людей, у тебя все будет хорошо.

«В России наши успехи воспринимают как оскорбление»

— Это был порыв души, — так вспоминает Анна Саютина свое решение уехать.

Она не бежала из России, у нее, переводчицы с английского и немецкого, была отличная работа в представительстве западной компании, но однажды она бросила все это и уехала в Грузию.

— В советское время мы с родителями ездили в Батуми, и это было самое яркое впечатление моего детства. У меня появилась грузинская подружка, которая научила меня первым словам, мне безумно нравилась Грузия. Прошло лет двадцать — и я решила вспомнить детские впечатления. Съездила, сразу обросла знакомствами в Тбилиси, еще пару раз побывала в Грузии как турист. А потом просто собралась и переехала.

Как раз тогда Саакашвили начал делать Грузию страной туризма, и Анна быстро нашла работу в турфирме. Выучила грузинский. Доросла до директора компании, а потом стала работать как частный гид. Считает, что и с мужем ей повезло, хотя грузинские мужья вообще-то не подарок.

На заведениях редко написан график работы — не сковывают себя грузины временными рамками. В быту это поначалу напрягает, в деловых отношениях еще труднее, но потом привыкаешь. Грузины — люди творческие, здесь много художников, поэтов, дизайнеров, они стали похожи на итальянцев — такие же расслабленные. Молодежь тут очень свободная и очень европейская.

Анна с первых поездок в Грузию как гость все равно старательно осваивала язык. Хотя тогда казалось, что этого не требуется: грузины с удовольствием переходили на русский.

— Это сильно осложняло мою языковую интеграцию, — со смехом замечает Анна. — Я пыталась говорить по-грузински, а мне отвечали: зачем мучаешься, давай по-русски.

Потом была война. Саакашвили не закрыл границу с Россией, потому что другие туристы тогда не ехали, но отношение к языку у грузин начало меняться. Стали закрываться русские школы.

— Для грузин то, что сделала тогда Россия, было травмой, — объясняет Анна. — Хотя у меня ни разу никакой скользкой ситуации с языком не было. Надо отдать должное грузинам: они очень четко разделяли русских как людей и Россию как государство.

Очень скоро клиентами Анны как гида стали носители английского, немецкого и других языков. У нее на глазах Грузия превращалась в модное туристическое направление.

— Колорит, песни, танцы, вино — это прекрасно, но чтобы поехали европейцы, страна должна была стать безопасной, — говорит Анна. — И к 2010 году Грузия по разным рейтингам уже занимала первые места по уровню безопасности.

— Люди оставляют машины открытыми, можно в кафе забыть телефон, потом вернуться и забрать, — продолжает Анна. — Поехало много туристов из США, из Израиля, причем не только бывшие советские, но и коренные американцы и израильтяне. Из Арабских Эмиратов, из Ирана. Перед пандемией начали появляться китайцы.

В Грузии открылись свои сильные университеты, но многие молодые люди стремились уехать на учебу в Европу, чтобы потом там и остаться. А тут начали возвращаться домой.

— Такая тенденция появилась в последние годы, — отмечает Анна. — Возвращаются те, у кого учеба была связана с сельским хозяйством, в основном с виноделием. Молодые люди берут участок, доставшийся от бабушек-дедушек, выращивают виноград, производят вино и удачно его продают, в том числе и на Запад. Есть еще энтузиасты, которые начали возрождать чайные плантации.

Главным двигателем экономики все равно оставался туризм, а самым мощным был турпоток из России. Только грузины смотрели на русских туристов уже по-новому. По-прежнему доброжелательно, их гостеприимство неиссякаемо, но русские стали просто одними из гостей.

— Или, например, приезжает семья из Краснодарского края: я рассказываю им о чем-то, а они — «у нас такое же есть», «у нас в Краснодаре лучше», и так — на каждую мою реплику, — продолжает Анна. — Такое ощущение, что в России успехи бывших союзных республик воспринимают как оскорбление: как они посмели — без нас. К счастью, мне таких попадалось немного, но коллеги говорили, что автобусные туры из России — это просто беда.

Грузины добродушно посмеивались и, казалось, не обращали внимания на причуды соседей. Все-таки гости, а гость — это святое. Но постепенно и едва уловимо что-то менялось. Раньше любой грузин свободно переходил на русский, а теперь молодые люди предпочитают английский. В 2013 году я сама еще слышала от грузин, что им в радость вспомнить русский язык. Правда, в основном от людей среднего возраста. В 2021-м на митинге в Тбилиси мне некого было попросить перевести, что говорят с трибуны. Анна объяснила: это касается не только Грузии.

— Мы как-то принимали молодежную конференцию, там были люди из Азербайджана, из Грузии, из Армении, — рассказывает она. — Так вот все они между собой говорили на английском.

«Самый страшный сон — мы опять в России»

Прямое авиасообщение между Москвой и Тбилиси сохранялось до 2019 года. Одной из последних, кто летел таким маршрутом, была Алена Бачия. Тогда у нее была другая фамилия, но Алена не любит вспоминать это «тогда». В этом «тогда» она, инженер по образованию, работала в SMM, а однажды пришла как волонтер в «Русь сидящую».

— Ситуация в России мне давно не нравилась, после 2014-го уже был просто ужас, — рассказывает она. — Когда я столкнулась с «Русью сидящей» и погрузилась в историю с правами человека в России, то поняла, что терпеть это уже невозможно.

Это случилось в 2016 году. Уже тогда Алена хотела уехать из страны, и друзья предлагали ей работу в Чехии. Она подумала — и выбрала Грузию, «просто исходя из ощущения, где будет комфортнее». И еще два года учила язык.

— Я хотела поработать наблюдателем на выборах Путина, мне казалось, что это должно быть жирной точкой в моих отношениях с родиной, — объясняет она. — Поэтому до 2018 года я не уезжала. А потом купила билет в один конец.

Билет она брала за полгода до вылета, поэтому собиралась спокойно. Отправила к друзьям в Тбилиси книги, остальные вещи послала маме.

— Никакой тоски по России у меня нет, особенно как почитаю новости. — Она энергично качает головой. — Многие мои друзья рассказывают, как видят один и тот же страшный сон: мы опять в России и не можем оттуда уехать. Как-то я написала в соцсетях что-то о Путине. И вдруг мне пишет в личку мамина подруга: как тебе не стыдно такое писать про родину. И прикладывает текст какого-то безумного школьного диктанта. То есть для людей родина — это Путин. Это был такой случай, когда эта «родина» прорывается к тебе из-за угла.

В Грузии Алена вышла замуж, она работает в той же сфере — в SMM, только продвигает клиентов в грузинских соцсетях, на грузинском языке. У нее широкий круг общения, в нем есть и грузины, и русские, и приезжие из других бывших республик СССР. В последнее время много друзей-украинцев.

— За те четыре года, что живу здесь, я видела разные волны иммиграции. Все приезжали по разным причинам. Вплоть до того, что кто-то просто хотел жить у моря и покупал квартиру в Батуми.

Но никогда не было такого, чтобы гости, откуда бы они ни приехали, грузин пугали.

«Новые русские»

В конце февраля 2022 года в Грузии начался новый отсчет волн эмиграции из России. Первой называют ту, что хлынула 24-го числа. Причем первой ее называют и «старые» русские, которые с того дня перестали быть иммигрантами. По крайней мере, в собственных глазах.

— Я бы выделил три волны иммиграции за эти семь месяцев, — говорит Дмитрий. — Сразу после 24 февраля сюда приехали люди очень разные, разного достатка. Все они были напуганы, сильно потратились на переезд, но многие потом стали возвращаться, поняв, что здесь оставаться бессмысленно. Некоторые обращались ко мне за советом, я объяснял: слесарю, например, в Грузии нет смысла оставаться, человеку рабочей специальности из России здесь жить будет не на что.

Дмитрий ориентируется на свой круг общения и поэтому считает, что остались в основном те, кто принял решение вести бизнес в Грузии.

— Международные бизнесмены, люди, которые занимаются производством компьютерных игр, те, кто связан с криптовалютой, — перечисляет он. — Те, кто работает с международными институтами, из России уехали вынужденно, в мире есть несколько стран, где такие люди оседают, и Грузия в их числе.

С приездом тысяч мигрантов в Грузии резко поднялись цены на аренду жилья. Но грузины встречали «понаехавших» с прежним радушием и с новым состраданием. Народ, переживший войну совсем недавно, ценил порыв приезжих.

— Хотя и тогда разные среди них были люди, — замечает Анна. — Например, некоторые спрашивали, как их близким проехать в Грузию из Сочи через Абхазию. То есть они вообще не понимали, в какую страну приехали, что с этой страной происходило, какую роль в этом сыграла Россия.

Вторая волна, по наблюдениям Дмитрия, пошла в Грузию из России в июне. Ее предприниматель называет качественной и позитивной.

— Это были люди, которые Грузию выбрали целенаправленно. Они поняли, что в России все это скоро не закончится, и к переезду готовились, кто-то заранее оговорил покупку жилья. Это по большей части были какие-то компании, связанные с высокими технологиями. В Грузии очень комфортная среда для такого бизнеса. Финансово в этом смысле Грузию можно сравнить с Объединенными Арабскими Эмиратами.

Алена считает, что вторая волна пошла раньше, в апреле-мае, и была вовсе не того качества, которое заметил Дмитрий.

— Это усилилось после введения санкций против России, — делится она своими наблюдениями, — Люди не могли пользоваться ApplePay и ходить в Макдоналдс. Параллельно у нас начался еще «карточный туризм»: люди приезжали завести карту и уехать. То, что у банков появилось много новых клиентов, грузинам ничего хорошего не принесло, наоборот — в какой-то момент банки перестали выдавать нам доллары.

— Для тех, кто хочет начать бизнес, ужесточили правила, стало труднее открыть счет в банке, — объясняет Анна. — В начале марта была шумиха, когда Bank of Georgia заставлял клиентов заполнить анкету с осуждением российской агрессии в Грузии и в Украине. С этим быстро разобрались, больше такого никто, насколько я знаю, не делал, но банки стали тщательнее проверять деньги, приходившие из России. Причем касается это не только иммигрантов. Я параллельно работаю в инвестиционной компании, и у нас тоже увеличилось количество документов.

Самым большим ударом для грузин стал уже просто взрывной рост цен на недвижимость. Дмитрий говорит, что аренда квартир в Тбилиси подорожала втрое. Здесь никогда не было таких цен — 800–1000 долларов в месяц, для грузин это неподъемно.

— Больше всего от этого пострадали иногородние студенты, приехавшие в Тбилиси учиться, они поселиться нигде не могут, — отмечает Анна. — Сами представьте: сколько готовы платить приезжие москвичи, даже не очень состоятельные, и сколько — студент из грузинской деревни.

Доходило до того, говорит Алена, что владельцы квартир стали выселять коренных грузин, чтобы сдать жилье русским подороже.

— Моих друзей так выселили, — рассказывает Алена. — Я знаю украинских беженцев, которых выселили так же. В мае в Тбилиси начались студенческие протесты, ребята требовали как минимум перевести образование в онлайн, как это было в пандемию. Хотя бы для иногородних. Но потом начались экзамены, а их удаленно сдавать уже было нельзя. Ситуация была ужасная. Только летом стало полегче, многие уехали из столицы, студенты отправились по домам. Но в сентябре все пошло по новой.

И на фоне роста недовольства грузин на их страну обрушилась новая волна — та, которая вызвала безумие в Верхнем Ларсе. Это были уже совершенно стихийные мигранты, они не то что языка не знали, многие в принципе не понимали, куда бегут.

— Люди, которые побежали в Грузию в сентябре, совсем не понимают эту страну, не понимают, куда они попали и что происходит вокруг, — уверена Алена. — Они жили в парадигме российской пропаганды, и это видно по их поведению.

Дмитрий видел среди этих людей таких, кто до сих пор, даже бежав из России, «в разговорах поддерживает Путина».

— Выглядит это довольно смешно, — замечает Дмитрий. — И чего ты тогда уехал?

Анна знает от грузинских друзей, что для них «сентябрьские» русские — это те, кто «просто боится за свою шкуру».

Кто-то из россиян столкнулся с неожиданной трудностью: им не хотели сдавать квартиры, даже подорожавшие.

— Несколько человек рассказывали мне, что им не сдали квартиры, потому что они русские, — продолжает Анна. — Так и объяснили. Я тогда не поверила, а потом оказалось, что действительно некоторым прилетел такой «бумеранг»: как в Москве не хотят сдавать квартиры «лицам кавказской национальности», так и в Тбилиси кто-то не сдал квартиру «лицам славянской национальности». Такие случаи были, хотя не скажу, что часто. На кого попадешь.

Здравствуй, «русский мир»

В самом начале этого «нашествия русских» грузины пытались искать в нем позитив. Плюсом считалось то, что новые предприниматели создадут новые рабочие места, будут платить налоги, усилится конкуренция на рынке, появятся новые ниши, все это пойдет в итоге на пользу экономике Грузии.

— И я тоже говорила, что приедут люди с новыми идеями, внесут свежую струю, — продолжает Анна. — И действительно стали появляться предложения вакансий на русском языке, но сотрудников искали со знанием грузинского.

У Алены, которая как раз с бизнесом работает как эсэмэмщик, наблюдения другие: в ее окружении примерно один из десяти видел в «нашествии» из России какой-то позитив.

Что касается создания рабочих мест, то Алена уверена, что в этом грузины сильно переоценили русских. Айтишники и все остальные, кто продолжил работать удаленно, как работал в России, на экономику Грузии повлияют мало. А с теми, кто пытается делать бизнес в Грузии, она общалась лично, поэтому иллюзий на их счет не имеет.

— Они абсолютно ориентированы на русскоязычную аудиторию, их грузины не интересуют, — уверена Алена. — Если это ресторан, то он весь персонал набирает из русских, от официантов до управленцев. То же самое — в других услугах. Я знаю даже химчистку, которая ориентирована на русских, там ни слова не написано по-грузински. Налоги в Грузии низкие, я не знаю, какой вклад эти бизнесмены вносят в грузинскую экономику.

Наверное, экономику Алена может оценивать неверно. Но сама она, например, ехала в Грузию, уже неплохо зная язык. Анна тоже начала осваивать его до переезда. Дмитрий фактически спасался из России бегством, но, оказавшись в Грузии, первым делом, как он сказал, «взял языковые курсы».

— Некоторые из тех, кто приезжал с февраля, уже успели открыть, например, рестораны или кафе, но грузинский язык не присутствует даже в меню, — утверждает Алена. — Я не знаю ни одного бизнеса, который открылся три-четыре года назад и не ведет соцсети на грузинском языке, а эти люди теперь ведут соцсети полностью на русском. В Батуми был случай, когда появилась вывеска на русском языке, а это запрещено законом.

В грузинском сегменте Интернета мне не удалось найти подтверждение истории о вывеске. Я вычитала только об одном случае в Батуми: в новом ресторане клиентам давали чеки на русском. Но происходило это в конце января, причем менеджеры ресторана — грузины, они объяснили инцидент новой техникой, которая только тестировалась. Второй случай был минувшим летом: в порту Батуми вдруг появился российский флаг. Ничего особенного, просто российское судно встало к причалу. Только было это 8 августа, в годовщину начала войны 2008 года.

Очень быстро, продолжает Алена, россияне начали создавать свои концертные площадки, куда приглашали артистов из России, а билеты покупали иммигранты. В Батуми вдруг открылась частная «русская школа» — и выяснилось, что она хотела работать без аккредитации в Грузии, по российским программам, формально называясь «развивающим центром».

— Россияне в Грузии начали обосабливаться, такого раньше никогда не было, — говорит Алена. — Их стало так много, что они начали по кирпичикам выстраивать здесь свой «русский мир».

В октябре пресловутая третья волна мигрантов стихла, дорога через Верхний Ларс сейчас свободна. Но русская диаспора в Грузии уже близка к тому, чтобы стать первой по численности (раньше это были азербайджанцы).

— И грузины реально испугались, — продолжает Алена. — Основной их страх — что Россия захочет своих соотечественников «спасти», как она это делает сейчас в Украине. Путин ведь подписал указ о том, что будет теперь спасать русскую культуру и россиян. И среди стран, где он собирается это делать, перечислена Грузия.

Теперь, по словам Алены, появилась новая тенденция: из Грузии начали уезжать грузины. И не на учебу, как раньше, а насовсем.

— Молодые грузины едут в США, в Европу, потому что видят, что происходит в стране, — считает Алена. — Мои друзья уехали — кто в Аргентину, кто в Бразилию, кто в Португалию.

Помните русскую народную сказку о том, как у лисы была избушка ледяная, а у зайца — лубяная? Русский язык в Грузии вряд ли начнут массово осваивать, но сказку о том, как маленький заяц приютил большую лису, а потом бежал из своего лубяного дома, могут захотеть перечитать.

* Признан Минюстом РФ экстремистским и запрещён на территории России