Харун (Вадим) Сидоров родился в 1977 году в Баку, в 1990 году переехал в Москву. Кандидат юридических наук. Колумнист «Радио Свобода»* и «ТРТ на русском», эксперт по этноконфессиональным проблемам. В 2004 году стал сооснователем первой общенациональной организации русских мусульман — НОРМ. С 2009 года в политической эмиграции. Докторант Карлова университета (Прага) и член Союза журналистов Чехии.
* СМИ признано властями РФ «иноагентом»
Скандал вокруг запрета в России перевода «Сахиха Бухари»* (авторитетного в исламе сборника хадисов — историй из жизни пророка Мухаммада) продемонстрировал, как за последние несколько лет сменилась политическая конфигурация мусульманского истеблишмента России. В прежние времена роль главного фрондера, которому позволялось публично оспаривать действия власти в отношении мусульман, играл Совет муфтиев России (СМР) во главе с Равилем Гайнутдином. Сейчас это практически единолично делает Рамзан Кадыров, которому слегка ассистируют некоторые региональные духовные управления мусульман.
Впрочем, фактически исчез и сам СМР, место которого заняло централизованное Духовное управление мусульман РФ. Совет муфтиев теперь существует при нем, превратившись в его структурное подразделение. И может показаться, что эта перемена названий ничего не меняет, ведь как старые, так и новые структуры возглавляет один человек — неизменный Равиль Гайнутдин, в 2019 году отметивший 30-летие своей деятельности в качестве религиозного лидера. Однако уже в 2020-м по его инициативе произошла принципиальная перестройка. Тут можно было бы даже использовать эпитет «революционная», если бы суть перестройки не была противоположной — «контрреволюционой». Но чтобы понять, почему и что же произошло, потребуется небольшой экскурс в историю.
Системная оппозиция по-мусульмански
В роли главного фрондера внутри мусульманского истеблишмента России Равиль Гайнутдин долгие десятилетия создавал видимость «системной оппозиции». СМР изначально возник как «мусульманская оппозиция», причем не только гегемонистским устремлениям РПЦ МП в религиозной сфере, которым стал оппонировать Гайнутдин. Совет был оппозицией и внутри мусульманского истеблишмента, до этого представленного Центральным духовным управлением мусульман (ЦДУМ) под руководством назначенного еще Советом по делам религий и КГБ в начале 80-х Талгата Таджуддина.
Верховный муфтий России, председатель Центрального духовного управления мусульман России Талгат Таджуддин. Фото: Егор Алеев / ТАСС
Будучи заместителем Таджуддина по ЦДУМ, Равиль Гайнутдин в 1994 году увел с собой в свободное плавание значительную часть региональных общин и их лидеров молодого на тот момент поколения.
Они учредили ряд новых мусульманских организаций, зонтичной структурой для которых в 1996 году и стал Совет муфтиев России. Структурой, что важно, не просто с новым персональным составом руководства, но и с новыми принципами управления.
Для своего времени они были действительно революционными — если ЦДУМ был централизованной организацией с одним безусловным лидером во главе, то СМР представлял собой совет автономных религиозных лидеров со своими региональными религиозными организациями. И председатель в нем был лишь первым среди равных.
Помимо Равиля Гайнутдина в этот Совет в разные годы входили такие яркие муфтии-лидеры, как Нафигулла Аширов, Мукаддас Бибарсов, Али-Висам Бардвил, Мухаммад Карачай, Али Евтеев и другие. Не менее важно было и то, что в масштабе страны создатели Совета муфтиев, подобно сыновьям императора Феодосия, в 395 году разделившем Римскую империю на западную и восточную, разделили «мусульманскую Россию» на европейскую и азиатскую части. Они стали «каноническими территориями» двух духовных управлений — Европейской части России (ДУМЕР) и Азиатской части России (ДУМАЧР). И если первое вместе с самим Советом муфтиев возглавил сам Гайнутдин, то второе — его заместитель по Совету муфтиев Нафигулла Аширов.
В отличие от Римской империи Совет такое разделение не ослабило, а усилило. В медийном пространстве оно позволило двум его ключевым фигурам долгие годы разыгрывать роли «плохого следователя», которую играл Нафигулла Аширов, и «хорошего следователя», которым на его фоне выглядел Равиль Гайнутдин. Это касалось критических заявлений в адрес Русской православной церкви Московского патриархата и даже самой российской власти, которые долгие годы позволяли себе оба эти лидера, но Нафигулла Аширов в более жесткой, а Равиль Гайнутдин в более умеренной формах.
Верховный муфтий, председатель Духовного Управления мусульман азиатской части России Нафигулла Аширов. Фото: Денис Вышинский / Коммерсантъ
К началу 2010-х годов общественный климат в России драматически изменился. И та критика в адрес РПЦ и российской власти, которая долгие годы позволялась «системной оппозиции», включая ее мусульманскую разновидность, перестала считаться допустимой. Вокруг СМР начали сгущаться тучи.
Государева опала
Помимо информационной травли со стороны провластных ресурсов давление на СМР оказывалось двумя методами. С одной стороны, нарастало количество уголовных дел в отношении связанных с Советом религиозных деятелей, их обвинений в экстремизме и запретов литературы, изданной с одобрения СМР. С другой стороны, стали создаваться спойлерские централизованные мусульманские религиозные организации, к переходу в которые склонялись общины СМР. Среди них можно отметить созданную в 2010 году Российскую ассоциацию исламского согласия (РАИС) и Духовное собрание мусульман России (ДСМР), созданное в 2016-м.
На этом фоне дистанцироваться от СМР стали сильные региональные структуры, никогда в него формально не входившие: духовные управления мусульман Татарстана, Дагестана, Чечни, Координационный совет мусульман Северного Кавказа. Это имело серьезное политическое значение, ведь в своей фронде Кремлю и РПЦ МП Совет муфтиев России пытался позиционировать себя как крупнейшая общероссийская мусульманская организация, охватывающая мусульманские объединения во всех основных регионах страны либо прямо, либо опосредованно. И вот мусульманские организации ключевых мусульманских регионов начинают нарочито дистанцироваться от него, а в ряде случаев — демонстрировать свою благожелательность РПЦ и отсутствие претензий к ней и ее особым взаимоотношениям с государством.
Сочетанием таких методов кураторы религиозной политики в АП к середине второго десятилетия XXI века сумели добиться «укрощения строптивой».
СМР из организации, обоснованно претендующей говорить от имени всех российских мусульман и на этом основании способной оппонировать амбициям РПЦ МП и поддерживающей ее власти, превратился в одного из многих игроков на поле духовных управлений мусульман.
Впрочем, это стало результатом сознательного выбора его руководства.
Капитуляция и окукливание
Когда на рубеже первого и второго десятилетий этого века политика власти в отношении СМР стала уже очевидной, перед его руководством встал выбор.
Оно могло вцепиться в оборону или перейти к политическому партизанству, используя имевшийся у него потенциал центра притяжения протестной части российских мусульман. Ведь как раз в это время начался массовый исход из России активных мусульман, оказавшихся или могущих оказаться под угрозой репрессий. В логике игры в хорошего и плохого следователей кто-то из лидеров СМР вполне мог бы выступить в роли муфтия российских мусульман в изгнании, а оставшиеся — неформально ориентироваться на уехавших и оказывать им поддержку.
Однако для сервильной корпорации, выращенной внутри советской системы, подобное было немыслимо. Поэтому де-факто выбор был сделан в пользу иного варианта — карнавализации и окукливания СМР. Его руководство стало дистанцироваться от наиболее авторитетных среди протестно настроенных мусульман и токсичных для российской власти исламских деятелей, делая вместо этого ставку на персонажей, вызывающих аллергию у «исламской улицы». Эволюция когда-то популярного проповедника, перековавшегося в экстравагантного, но предельно лояльного по отношению к властям коучера, ставшего в мусульманской среде героем анекдотов и мемов, — характерная иллюстрация того, как изменилось лицо СМР. Другим направлением маргинализации СМР в глазах широкой мусульманской аудитории стала деятельность его второго лица — Дамира Мухетдинова, который начал активно продвигать в русскоязычном пространстве теологические воззрения крайних модернистов, воспринимаемые многими мусульманами как еретические.
- Председатель Совета муфтиев России, председатель Духовного управления мусульман Европейской части России муфтий шейх Равиль Гайнутдин. Фото: Александр Казаков / Коммерсантъ
В конце концов СМР был ликвидирован в том виде, в котором он изначально создавался и существовал 24 года. От концепции зонтичной структуры конгломерата автономных региональных организаций было решено отказаться в пользу мусульманского аналога РПЦ МП, против которого Равиль Гайнутдин поднял бунт на заре своей карьеры. Теперь он сам создал централизованное Духовное управление мусульман РФ (ДУМ РФ) и стал добиваться перехода в его подчинение автономных региональных духовных управлений мусульман. С этим не согласился ряд региональных мусульманских официальных структур начиная с Духовного управления мусульман Азиатской части России (ДУМАЧР) с его муфтием Нафигуллой Ашировым. Со скандалом он покинул СМР, который в итоге был преобразован в структурное подразделение ДУМ РФ.
Сделав оборот на 180 градусов, Равиль Гайнутдин в итоге вернулся в ту точку, с которой начинал — в состояние гиперцентрализованной религиозной корпорации, непроницаемой стеной отделенной от «исламской улицы».
Вполне логично, что на этом фоне куда больше оснований играть роль выразителя интересов мусульман в медийном пространстве России оказалось у Рамзана Кадырова. В своих периодических заявлениях в защиту прав мусульман он опирается на поддержку крупнейших региональных духовных управлений вроде ДУМ Татарстана. И это понятно, ведь в качестве общероссийской «крыши» региональный лидер и крупный российский варлорд выглядит для них куда предпочтительнее, чем несостоявшийся, карикатурный мусульманский аналог РПЦ МП.
* Книга запрещена в РФ судебным решением
