СюжетыОбщество

«Военные кварталы» сдаются

Как живут офицеры в России? Как заботится родина о тех, кто служил ей двадцать, тридцать, сорок лет? Об этом — три истории

19-й километр. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

19-й километр. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Из телефона криком кричит мужской голос: «Вы знаете, как у меня живет сын?! Вот он служит в данный момент на Украине. А как он живет, вы знаете?!»

Мужчину зовут Андрей (фамилия известна редакции). Его сын — артиллерист, отслужил пять лет по контракту в Мурманской области, подписал новый — еще на 10 лет. Часть, в которой он служит, находится в гуще СВО.

«Пусть Путин приедет»

— Живет и служит сын под Печенгой, 19-й километр, — переводит дух Андрей, немного остыв. — Там стоят их пятиэтажные дома. Вонища, говно плавает в подвалах! Наш президент Путин отправил моего сына на Украину. А что он дал моему сыну? Сын на Украине защищает Россию от бандеровцев, меня защищает, мать! А живет в говне! Три года назад я приехал к нему, чтобы починить водопровод. Чтобы вода у них в доме была! Прошу: сын, надо перекрыть краны в подвале. А он мне: «Не могу, батя, туда залезть, потому что там говно плавает, кошки дохлые и крысы». Ну, пришлось, полез в подвал. В мешке. Чтобы перекрыть кран. Понимаете? На ногах мешок для мусора — по пояс, чтобы в подвал залезть! Так было три года назад — и до сих пор у них так это происходит! Я хотел бы, чтобы этот [нехороший] наш министр [обороны] приехал на Девятнашку, спустился и сам перекрыл кран в подвале! Или давайте пусть Путин приедет!

О том, как живут военные под Мурманском, «Новая газета» писала год назад, в сентябре 2021-го. Всем, кто там побывает, особенно запоминается поселок 19-й километр возле Печенги. В четырех панельных пятиэтажках живут семьи артиллеристов.

Канализация течет, запах стоит такой, что на входе в подъезд глаза щиплет. Как дождь посильнее — в домах горит проводка, потому что на нее с крыши по стенам льется вода.

19-й километр, подвал. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

19-й километр, подвал. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

В квартирах стены и потолки в плесени. Хозяйки договариваются, кому когда можно утюг включить или чайник, потому что два электроприбора на один подъезд хилая проводка может не выдержать.

«Я на Дальнем Востоке служил, там еще хуже», — со смешком говорил мне офицер во дворе одного из этих домов. Другие кивали, тоже смеялись и называли разные точки на карте Родины, где военным живется не лучше. Я спрашивала, почему они не жалуются командованию. «Шойгу, что ли?» — отвечал офицер уже с откровенным хохотом. И объяснял, почему военные терпят всё это: ипотека делает их рабами. «После шести лет службы я могу купить квартиру по военной ипотеке в любом месте Российской Федерации, — рассказывал собеседник. — И вот я себе купил квартиру в Воронеже. Живу пока в служебной, рядом с местом службы, но к увольнению обеспечен жильем. За ипотеку я плачу примерно полторы тысячи рублей в год, остальное за меня платит Минобороны.

Но если я уволюсь раньше срока, то должен буду выплатить и то, что заплатило Минобороны, и то, что останется. Причем банк пересчитает по обычным процентам, а не по военной льготе. Так что мы тут повязаны по рукам и ногам».

— Мы примерно так же жили, — вспоминает уже в Пушкине под Петербургом бывший военнослужащий, офицер запаса Николай Бобраков. — Хотя служили в столице Северного флота — в Североморске. Как только дождь с ветром — по стене прямо через штукатурку вода лилась струями. И в подъезде то же самое.

Николай Бобраков. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Николай Бобраков. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Жилья семья Бобраковых ждала восемь лет, 15 лет назад получила. Пресловутая военная ипотека тогда не заработала, закон о ней (117-й ФЗ «О накопительно-ипотечной системе жилищного обеспечения военнослужащих») вступил в силу в 2005 году, но фактически начал работать в 2009-м. Массово военнослужащие начали покупать квартиры с этой льготой в 2015-м. Но по закону нельзя уволить со службы военного, не обеспечив его жильем. Как живут сегодня владельцы квартир, полученных от Министерства обороны и в рамках «президентской программы»?

«Президент три дома лично принял»

Малоэтажный микрорайон в Пушкине под Петербургом называют военным кварталом — его строили специально для военных. Решение построить именно здесь 60 домов для двух с половиной тысяч семей было принято в 2006 году.

Стартовала «президентская программа», по которой 30 миллиардов рублей из федерального бюджета предназначались на жилье для военных в Москве, Петербурге и Калининграде. Из них только на «военный квартал» в Пушкине пошло шесть миллиардов.

Место для него выбрали едва ли не с самой дорогой землей в окрестностях Питера: бывшее Царское Село, «русский Версаль». Внешне очень красивые, аккуратные четырехэтажные дома построили рядом с парком и Екатерининским дворцом в фантастические сроки: уже в конце 2007-го городок был готов.

«Мы служили по 20–25 лет, жили тяжело, а тут — квартира в Пушкине! — рассказывал мне о первом впечатлении от нового жилья один из офицеров, Вячеслав Вагин. — Всю жизнь мы с женой и тремя детьми прожили в коммуналке, в комнате 25 метров, в соседней — семья с двумя детьми. На девятерых у нас была кухня четыре метра. В 90-х я своими глазами видел, как плакал полковник, которому отказали в жилье. И вот — дождались!..»

Пушкин. Военный квартал.Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Пушкин. Военный квартал.Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

В 2008 году приехал посмотреть на новую квартиру и бывший командир подлодки Андрей Бартош-Зеленый. «Неужели, думали мы, и военные дожили до того, что страна вспомнила о нас?» — делился он со мной первыми ощущениями.

С мыслями о том, как им, военным, повезло, он потянул на себя дверь квартиры — и ручка осталась в руке.

За дверью, сделанной из тонкой фанеры, его встретили стены с трещинами, потолок с потеками и рваный линолеум. Окна не закрывались: стеклопакеты были вставлены вкривь и вкось.

Труба отопления, выходя из потолка, вдруг изгибалась на 90 градусов в сторону центра комнаты, шла вниз сантиметрах в сорока от стены, у пола изгибалась обратно к стене и уходила к соседям снизу. Такими «шестами для стриптиза» были украшены все квартиры в доме. Строители не могли объяснить назначения трубы посреди комнаты. Когда капитан попробовал высказать претензии по поводу качества новостройки, прораб хлопнул его по плечу:

«Командир, а ты чего хотел? Халява же!» Капитан только зубы стиснул: отслужил 25 лет, из них двенадцать командовал подлодкой — и заслужил, получается, «халяву»

То же самое увидели новоселы в других домах. «Халява» обошлась им очень дорого. Только в косметический ремонт и только за первые два года Бартош-Зеленый вложил 220 тысяч рублей.

Но «косметикой», увы, проблемы не ограничивались. Батареи в квартирах гудели, потому что строители сэкономили на регуляторах давления. На последних этажах гудела кровля, уложенная кое-как. Вместо горячей воды из-под крана текла ржавая жижа, а в 18 домах горячую воду и вовсе отключили, новоселам пришлось за свой счет ставить водогреи. Вентиляция в туалетах была устроена так, что гнала воздух не из помещения, а в него. В подвалах вода стояла по колено. А если подойти к дому снаружи и несильно ткнуть пальцем в стену, остается дыра, за ней — пенопласт, потому что теплоизоляцию просто замазали тонким слоем штукатурки.

— Когда нам показали только что сданные дома, мы обрадовались, — рассказывает капитан второго ранга в запасе Владимир Филь. — А начали въезжать — стало вылазить: где-то в окнах стекла поставили два, хотя в документах указано три. На балконах вообще одинарное.

Владимир Филь. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Владимир Филь. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Еще один военный пенсионер, Андрей Шельмин, в 2008 году получил ордер, а потом долго жалел, что не вернул его сразу: за те деньги, что ему пришлось вложить в ремонт «дареной» квартиры, он мог купить новую.

— Щели между стеной и потолком были — руку можно просунуть, — вспоминает Андрей. — Короче, вернулся я в КЭЧ (квартирно-эксплуатационная часть, подразделение в Минобороны, отвечавшее за обслуживание жилья. И. Т.), а там говорят: хочешь — пиши замечания и не вселяйся, жди, пока устранят.

Мы плюнули, подписали акты, вселились. За пять лет я четыре «лимона» вложил в ремонт квартиры, сданной «под ключ».

Валентина, супруга Николая Бобракова, говорит, что о проблемах «элитных» домов в Минобороны знали.

— Нас с мужем восемь лет мутузили с жильем, — рассказывает она. — Наконец предложили: если хотите под Питером, то или Пушкин, но там дома плохие, или дома чуть получше, но в Сертолове. Мы выбрали Пушкин, не ожидая такого. Въехали — тут, конечно, ужас был.

Как эти дома были приняты в эксплуатацию с такими недоделками? В ответ на этот вопрос в «военном квартале» смеются.

— Сдавали эти дома очень просто, — усмехается Николай Бобраков.

— Первые три дома были целенаправленно подготовлены для проверки госкомиссией. Путин приехал и эти три дома лично принял. В них использовали гораздо более качественный строительный материал.

Обои там, например, были по 900 рублей, в наших уже потом — по 240. Там кухни и санузлы отделаны кафелем, на полу в комнатах ламинат. У нас стены покрашены, на полу — линолеум. Сантехнику там ставили импортную, а у нас — краны колпинского производства, их на два года хватает. В наших домах потолки ниже — 2,5 метра. При вселении меня попросили подписать бумагу, что я не возражаю против того, что мне на трех человек предоставлена меньшая площадь, чем положена по закону.

Такие бумаги при заселении подписывали многие военные пенсионеры, потому что квартиры по сравнению с проектом подверглись «усушке». Например, Бартош-Зеленый обнаружил, что его жилье меньше, чем указано в документах, на три квадратных метра.

Теперь у новоселов 2008 года подросли дети, родились внуки. Что изменилось в их домах?

«В связи со специальной военной операцией»

— Никакие проблемы у нас не решились, — качает головой Владимир Филь. — В подвалах вода по-прежнему стоит. Стояки гниют, текут. В соседнем доме трубу прорвало — люди недели две оставались без холодной воды. Такие трубы: гниют и ржавеют на глазах. Сами покупаем трубы и меняем за свой счет.

Текущие проблемы должна бы решать управляющая компания. Поначалу они тут регулярно менялись, а роднило их, по словам хозяев жилья, умение собирать деньги.

— Когда Минобороны передавало нам дома, оно поставило свою управляющую компанию ЛОЭК, — продолжает Владимир Филь. — Ее сменила компания «Доверие». Мы писали, спорили с ней, жаловались, в итоге это «Доверие» ушло, а нам вдруг предложила услуги новая компания — «Строй-Сити». Мы выяснили, что там предположительно те же владельцы. Нашли компанию с хорошей репутацией, хотели заключить с ней договор. Но тут приходят квитанции — и мы узнаём, что «Строй-Сити» уже тут.

Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Выяснилось, что новых управляющих военные «выбрали» сами — на общем собрании. Протоколы имеются. В подписи жильцов на них ткнули пальцем в Госжилинспекции, куда офицеры пытались пожаловаться. Там были даже подписи тех, кто давно уехал или умер.

— Сын у меня вообще в Орле учится, а тут и его подпись есть, — говорит Владимир Филь.

Такое же «собрание собственников» утвердило и перечень услуг, которые оказывает «Строй-Сити», и расценки на них. Так, говорит Филь, собственники «подписались», например, под тем, что у них будет отдельно плата за обслуживание дома, а отдельно — за все, что вроде бы должно в это обслуживание входить.

— То есть мы за все платим как бы два раза, — объясняет Николай Бобраков. — Мы провели свое собрание, настоящее, выбрали снова свою компанию. Но «Строй-Сити» опять представила в Госжилинспекцию свои протоколы, председателем собрания там значится директор этой компании, секретарем — главный инженер.

Мы даже найти кого-то из этого «Строй-Сити» не можем: электронные письма туда не доходят, потому что адрес в квитанции указан с ошибкой, телефоны не отвечают.

В 2020 году жители «военного квартала» написали заявление в полицию. Дознаватель назначила почерковедческую экспертизу, и та установила, что подписи на протоколах «Строй-Сити» поддельные. Было возбуждено уголовное дело. В 2021 и 2022 году Госжилинспекция снова приняла протоколы от «Строй-Сити».

— Ни с какой стороны мы подступиться к этому не можем, — досадует Николай Бобраков. — А теперь нам еще и говорят в Госжилинспекции: в связи со специальной военной операцией верховный главнокомандующий велел малый бизнес не трогать, не можем, говорят, делать замечаний управляющим компаниям.

Пушкин. Обращение военных к Путину. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Пушкин. Обращение военных к Путину. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Жители «военного квартала записали видеоролик, адресованный верховному главнокомандующему — президенту Путину: «Обращаемся к вам с последней надеждой на помощь». Ответа пока нет.

«Мне теперь застрелиться?»

Если вы сейчас подумали, что не повезло только этим военным пенсионерам, то это ошибка. Недоделанные, недостроенные или просто юридически сомнительные квартиры отравили жизнь многим офицерским семьям.

Например, Стрельна — еще один элитный пригород Петербурга с очень дорогой землей. Если президентский кортеж вдруг поедет в Константиновский дворец по Петергофскому шоссе, то из окна президент Путин увидит еще один дом, где Минобороны покупало квартиры военным.

Квартиры в этом доме , с коттеджной планировкой, с трехметровыми потолками. В офицерских семьях ходила байка: якобы изначально питерские военные функционеры собирались купить эти квартиры для «своих», оплатили их заранее. Обычным военным пенсионерам готовили стандартные «трешки» в спальном районе.

Но что-то перепуталось на уровне Москвы — и в элитное жилье стали заселяться вдовы героев, ветераны чеченских войн и многодетные семьи с разных концов страны.

Юлия Шогина получила «именную» квартиру после гибели мужа-моряка. Прапорщик запаса Явер Мовланов привез в Стрельну жену и четырех детей. Петр Рудяк въезжал не только с женой и детьми, но и с 87-летней мамой. У всех были разные непростые обстоятельства.

Гражданские, покупавшие квартиры в этих домах, въезжали в хорошие квартиры с дорогой отделкой. Военные в своих нашли весь «джентльменский набор»: перекошенные двери, плесень на стенах, сквозняки в коридорах и прочие «радости». Горячей воды не было, газа тоже.

Вселили их в недостроенный дом по временным договорам найма под обещание, что вот-вот все недоделки будут устранены. Не дождавшись этого счастья, военные делали ремонт за свой счет. И тут ОКС, выступавший покупателем от Минобороны и плативший по договору, был расформирован. Без назначения преемника. В итоге принимать покупку у строителей стало некому. Пока шли все эти разбирательства, пока военные делали ремонт, квадратные метры в Стрельне подорожали в полтора-два раза. Компания-застройщик «Балтпродком» собралась расторгнуть договоры и выселить военных. Тогда она могла бы продать квартиры, благо уже отремонтированные, еще раз, но дороже.

В случае выселения у военных уже не было бы шанса получить другое жилье: в Минобороны они давно числились как обеспеченные жилплощадью. «И что мне теперь — застрелиться?» — говорил полковник запаса Геннадий Прутков, которому пришлось влезть в кредиты, чтобы сделать ремонт.

К счастью, Арбитражный суд сохранил квартиры за военными, так что эта история в целом закончилась благополучно.

Ситуация, в которой оказались военные пенсионеры в еще одном доме, в Красном Селе под Петербургом, оказалась по-настоящему тупиковой.

Красное Село. Такие квартиры получили военные. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Красное Село. Такие квартиры получили военные. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Дом, которого нет

Этот дом строило специально для уходящих в запас военных Специализированное строительное управление (ССУ) № 44 Минобороны. В 2001 году администрация Петербурга выделила участок в тихом зеленом микрорайоне на юго-западе города, в Красном Селе, и предполагалось, что 176 квартир будут готовы в 2003-м.

Проблемы начались за год до окончания работ. К этому времени в доме, состоящем из трех корпусов, расположенных буквой П, был полностью готов один корпус — пятиэтажный. Еще один такой же и 9-этажный только близились к завершению. И тут налоговая инспекция подала к ССУ-44 иск о банкротстве.

Дальше у военных строителей припекало: если квартиры не заселить по-быстрому, в ходе банкротства дом уйдет кредиторам. Это была одна из проблем, стоявших перед Минобороны.

Другой проблемой были военнослужащие, которым давно пора на пенсию, но уволить их, не обеспечив жильем, запрещал закон. Один из них, майор Владимир Осмоловский, к моменту увольнения в запас прослужил родине 40 лет. Из них 13 он оставался в списках личного состава части именно потому, что для его семьи не находилось жилья.

Вместе две эти проблемы порождали желание не просто спихнуть поскорее строящийся дом, но и заселить его офицерскими семьями. И в 2003 году полторы сотни семей получили смотровые ордера, с этого момента они считались обеспеченными жильем, «пригодным для проживания». В их числе был и майор Осмоловский с супругой и сыном.

В реальности «пригодными для проживания» были только квартиры в завершенном первом корпусе. Да и то условно: строительный мусор валялся в комнатах, сами квартиры имели все «стандартные» недоделки — протечки, кривые стены и так далее.

Временный ордер. 2005 год. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Временный ордер. 2005 год. Фото: Ирина Тумакова / «Новая газета»

Второй и третий корпуса были просто не достроены. В них не работал водопровод, не было газа, кровля лежала кое-как и протекала, электричество было подсоединено «на живую нитку», лифт в девятиэтажке не работал, швы между панелями не были заделаны.

Водостоков нет, гидроизоляции фундамента нет, канализация течет, стены в трещинах. Это не считая «косметики» внутри квартир.

— Я въезжала в наш 9-этажный корпус в 2005 году, — рассказывает Ольга Туренко. — Мы 13 лет мыкались по съемным квартирам, а тут мужу предоставили квартиру в связи с увольнением. Нам дали временное разрешение на заселение, потому что вопрос у нас стоял уже остро.

Никто не скрывал, что дом не сдан в эксплуатацию и даже не достроен. Новоселам давали временные ордера и обещали, что проблема вот-вот решится.

— Нам командующий так и сказал: вы пока заселяйтесь, вопрос будет решен, — вспоминает Татьяна Каменева.

На самом деле решать проблему уже было некому: ССУ-44, строившее дом, обанкротилось. Правопреемника ему Минобороны не назначило.

— Нам повторяли, что дом все равно будет сдан, — говорит Нина Приходченко. — Лифт не работал, света в подъезде не было, мы ходили с фонариками. В квартире ветры дули насквозь, потому что швы не были заделаны. Мы сами их заделывали как могли. Я позвонила начальнику этого ССУ-44, а он мне сказал: «Какой придурок дал вам мой телефон?»

О некоторых подробностях быта этих семей вы уже наверняка догадываетесь: ремонт за свой счет, замена всего, что только можно поменять, и так далее. За водой при этом надо было ходить на колонку с ведрами. Это с девятого-то этажа без лифта.

Вместо газовых плит люди поставили себе электрические, в итоге оплачивают бешеные счета за свет до сих пор. И десять лет формально не существующий дом стоял без обслуживания, управляющую компанию для него назначить нельзя было.

Электроплитка на газовой плите. Ирина Тумакова / «Новая газета»

Электроплитка на газовой плите. Ирина Тумакова / «Новая газета»

— Любая авария, любая неполадка — все приходилось устранять за свой счет, — продолжает Татьяна Каменева. — Двор мы сами убирали, мусор копился на свалке, никто его не вывозил.

Но деваться военным уже было некуда. Женщины разбили во дворе палисадники, сажали цветы в расчете на будущий уют и верили, что когда-нибудь все это разрешится. Кое-как за полтора десятка лет жильцам удалось наладить водоснабжение, прекратилась хотя бы беготня с ведрами по этажам. Но, например, лифт не работает по-прежнему.

— У соседей с шестого этажа родители — инвалиды, в колясках передвигаются, вздыхает Нина Приходченко. — Они как въехали в квартиру, так дома и сидят все эти годы. Когда въезжали, просили хотя бы пандус сделать, чтобы коляски можно было по лестнице спускать, но им сказали, что по проекту не положено. И все, у кого дети маленькие, тоже по лестнице таскали коляски.

Сам-то лифт физически существует, но запустить его нельзя.

— Документов на него нет, — объясняет Ольга Туренко. — А раз нет документов, говорят нам, то лифт можно только демонтировать. Надо, говорят, новый закупать. Хотя мы заглядывали в шахту, там всё есть, все тросы в масле.

Лифт, которого нет. Ирина Тумакова / «Новая газета»

Лифт, которого нет. Ирина Тумакова / «Новая газета»

Документов нет, как выяснили жильцы в судах, не только на лифт, но и вообще на дом. Никаких. Это настоящий дом-фантом, которого не существует на бумаге.

— Документация, конечно, вся была, и пока ССУ-44 еще существовало, она хранилась здесь же, в нашем доме, — вспоминает Татьяна Каменева. — Соседи видели, как однажды ее вынесли и загрузили в машину, которая должна была отвезти их в КЭЧ. Больше этих документов никто не видел, считается, что они утеряны.

Документов-то нет, однако по умолчанию считается, что дом газифицирован. Это значит, что тарифы на электричество для жильцов максимальные. Всем, кто пробовал заикнуться о том, чтобы применять к ним тарифы для домов с электроплитами, отвечали: по проекту газ есть.

Военные судились, обследование дома выявило, что к нему даже трубы газовые не подведены, но суд по поводу тарифов истцы проиграли.

Чтобы сдать этот дом в эксплуатацию и зарегистрировать, его надо достроить. Чтобы достроить, его надо сначала сдать в эксплуатацию. А для этого просто нет юридического лица, которое могло бы выделить деньги на достройку. И вообще нет оснований эти деньги выделять. По этому замкнутому кругу военные ходят на протяжении без малого 20 лет. Прошли череду безуспешных судов.

До 2016 года дом висел на балансе Минобороны. Потом военное начальство стало передавать его Санкт-Петербургу. Власти города пытались отбиться от подарка, но в 2017-м Арбитраж все-таки признал 158 квартир из 176 собственностью Санкт-Петербурга. Остальные квартиры жильцам удалось приватизировать, решения о приватизации квартир в несуществующем де-юре доме принимали суды.

После перехода прав собственности к Санкт-Петербургу жильцы дома потребовали назначить им управляющую компанию. Как это можно было сделать по закону, не очень понятно, но дом начала обслуживать компания «Городской Жилкомсервис».

В 2017 году Владимир Осмоловский подал иск, в котором просил суд обязать Министерство обороны достроить дом, сдать его в эксплуатацию и поставить на кадастровый учет. Суд отказал на том основании, что Минобороны к этому объекту уже не имеет отношения. В 2018 году Осмоловский обратился к губернатору Полтавченко с просьбой, чтобы город, раз уж он теперь собственник, достроил, сдал и зарегистрировал дом. Но выяснилось, что и это невозможно: Петербургу принадлежит не сам дом, а только бо́льшая часть квартир, потому что 18 квартир приватизированы.

В 2020 году Красносельский районный суд постановил, что достроить и ввести в эксплуатацию злополучный дом можно через механизм капремонта. Это казалось не просто разумным, а единственно возможным выходом из тупика.

В 2021-м апелляционная инстанция отменила это решение: по закону включить в программу капремонта недостроенный и несданный дом невозможно.

— Все вернулось на исходную, — говорит Владимир Осмоловский. — Дом не сдан, официально сдать его невозможно. Нам сказали: пускай все остается как есть.

Военные и дальше будут жить без газа, без лифта, с текущими трубами и прочими «развлечениями». Одна радость — вода теперь пропадает не везде, а только на верхних этажах девятиэтажки. Все-таки к соседям снизу с ведрами бегать удобнее, чем на колонку.

За прошедшие годы жильцы злополучного дома написали массу писем в массу инстанций. «Ваше обращение направлено в Министерство обороны РФ», — ответили из администрации президента. «Ваше обращение… направлено прокурору Западного военного округа для рассмотрения», — ответили из Главной военной прокуратуры. «Копия Вашего обращения… направлена для разрешения по поднадзорности в прокуратуру г. Санкт-Петербурга», — ответили из военной прокуратуры Западного округа. «Направляется для рассмотрения в пределах компетенции», — ответили из прокуратуры Санкт-Петербурга. Вице-губернатор Петербурга Николай Линченко ответил, что «Санкт-Петербург не является заказчиком строительства указанного объекта» и собственником дома тоже «не является», поскольку «на часть квартир… в судебном порядке признано право частной собственности граждан». Тем не менее, добавил вице-губернатор, в бюджете Петербурга «предусмотрены денежные средства на выполнение работ по обследованию технического состояния указанных зданий». Комитет по строительству в ответе заверил, что техническое обследование «планируется провести в 2019 году». Обследование стоило 990 тысяч рубелей и было действительно проведено, жильцы это подтверждают. Но поскольку в 2021 году суд постановил, что капремонт дома невозможен, результаты обследования не пригодились.

P.S.

Мы обратились с запросами в Государственную жилищную инспекцию Санкт-Петербурга, в Комитет по строительству и Комитет имущественных отношений с вопросом, как можно выйти из этого тупика. Ответы непременно опубликуем. 

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow