Смерть Горбачева, подведя черту под эпохой перемен, снова всколыхнула внимание к их истокам и последствиям. Поэтому книга Андрея Колесникова и Бориса Минаева «Человек не отсюда. Егор Гайдар. Жизнь реформатора» (М.: «Молодая гвардия», 2021) как никогда актуальна для всех, кого занимает вопрос: можно было бы выбраться из той бездны, куда провалился Советский Союз к началу 80-х годов, без шоковой терапии, примененной правительством молодых реформаторов, порожденным перестройкой?
Авторы — Андрей Колесников, писатель, журналист, бывший шеф-редактор «Новой газеты», научный сотрудник Московского центра Карнеги, автор, среди прочего, биографии Анатолия Чубайса, книги-интервью с Евгением Ясиным; Борис Минаев, известный прозаик, лауреат многих литературных премий, журналист, автор книги «Ельцин» — глубоко погружены в тему новейшей истории России. Задавшись вопросом, почему имя Егора Гайдара, «отца российских реформ», до сих пор вызывает отторжение у большинства сограждан, привольно живущих в обстоятельствах рыночной экономики, они подробно, с огромным количеством документов, аргументов, свидетельств исследовали процесс, начатый Горбачевым; «эпоху Ельцина», изменившую жизнь миллионов; постепенный крах демократии при Путине.
В центре этих судьбоносных лет всегда находился Егор Гайдар, «которому не простили того, что он сделал, а в вину иной раз ставят то, чего он не делал».
Разобраться в этих хитросплетениях судьбы и истории поставили своей целью два исследователя.
Только не подумайте, что книга состоит исключительно из дат, цифр и графиков. Это по-настоящему увлекательное, драматическое, стилистически точное повествование о трагической судьбе «книжного человека, которого ветер истории выгнал из кабинета-библиотеки на улицу и в коридоры власти».
Аркадий Гайдар. Фото: Википедия
То, что Егор Тимурович был книжным человеком, неудивительно. Гены обязывали. Страницы, посвященные его двум легендарным дедам — Аркадию Петровичу Гайдару и Павлу Петровичу Бажову, — не только корректировка расхожих представлений о выдающихся людях, но и новые факты их биографий. А биографии эти тянут на отдельный роман каждая, столько в них было необыкновенных событий, страстей, мучительных метаний, опасных поворотов. Если настырно не вписывать Аркадия Гайдара в амплуа «любимого писателя советской детворы», то выяснится, что внук царского офицера, дворянина, поручика Салькова, сбежавший на фронт Первой мировой в свои 10 лет, писал о детской жизни так,
что из его книг в 40-м году вымарывали целые сцены, а после начала публикации «Судьбы барабанщика» (быстро приостановленной) писатель напряженно ждал ареста.
Разбираются авторы и с мифологической «жестокостью» Аркадия Гайдара, с научной тщательностью вникая в факты противостояния большевиков и обманутых ими крестьян, в которое тот был вовлечен историей. С помощью Бориса Камова, биографа Аркадия Гайдара, и собственного расследования они разоблачают чудовищную напраслину, возведенную Владимиром Солоухиным в публикации «Огонька» в 1993 году. Без каких-либо документов Солоухин громоздит выдумки о зверствах деда Гайдара, явно целясь во внука. «Позднее Егор говорил: «Бывает, что дети расплачиваются за грехи отцов. Но чтоб дед, да еще покойный, расплачивался за грехи внука!»
Разговор о генах здесь неслучаен. Сейчас факт забытый, как и многое из того, что определяло жизнь середины нулевых, но тогда, в сентябре 2006 года, когда Егор Тимурович уже отошел от политики,
фамилия Гайдар громко зазвучала вновь, после того как его дочь Мария и Илья Яшин* зависли на Каменном мосту с огромным плакатом «Верните народу выборы, гады!».
Павел Бажов. Фото: Википедия
Друзья говорили, что отец гордился дочерью и часто повторял: «Гены! Гены проснулись».
Читая крайне любопытные семейные хроники, вдруг понимаешь: свой революционный темперамент, тягу к преобразованиям Гайдар унаследовал не от своего бурного деда Аркадия, а от тихого семинариста, преподавателя епархиального училища Павла Бажова. Рассказ о его жизни очень питателен для наших знаний об истории 20–30-х годов. В «Программе трудового крестьянства. К вопросу крестьянской организации» учитель Бажов излагает ни много ни мало свое видение будущего России! И таких преобразовательских проектов было написано им предостаточно. Получается,
что этот государственный взгляд Егор унаследовал от своего сказочного деда, пережившего, как водится, и страх ареста, и участие в коллективизации, и исключения из партии (дважды), и преодоление наивной веры…
И еще один необыкновенный дар достался внуку от Павла Петровича Бажова — феноменальная память. «Егор дальше пишет о своей собственной юношеской «гиперпамяти»: как запоминал вначале все слова на географической карте, потом цифры и факты из географических атласов, энциклопедий и словарей, потом ходы в шахматных партиях, потом все учебники, книги — уже целыми страницами и главами. Его фантастическая память стала притчей во языцех с ранних лет». Слишком сложно устроен, слишком умен, чрезмерно учен — так объясняли непопулярность у народа образцового интеллигента Гайдара. Упуская главное: «русский интеллигент, и это, видимо, главное, что мы можем сказать, изучая их жизнь, не может не быть участником революционных событий.
Именно совесть, именно внутренний закон велит в них участвовать, стать частью кипящей стихии, разделить ответственность с русской историей».
И Гайдар действительно делал историю. В книге его биография переплетена с биографией страны, и это не банальный писательский прием, а добросовестное следование фактам. Один из самых впечатляющих — дело о листовках. В 1973 году Егор и три его товарища, среди которых был племянник тогда уже знаменитого писателя Андрея Битова, собирались разнести по подъездам и бросить в почтовые ящики настоящие антисоветские прокламации. Мысль студентов-первокурсников была ослепительно проста — так жить нельзя, строй надо менять. И хотя неспроста у них появились такие мысли — в семье Гайдара и Битова своих взглядов не скрывали, — однако для отца Егора, занимавшего крупный пост в партийной газете, это было настоящим стрессом. Тем не менее
действовал Тимур Аркадьевич убеждением, а не запретом, уговаривая сына отказаться от безнадежной затеи: вы ничего не измените, это булавочные уколы, на систему они не подействуют. Изменить ее можно через экономику.
Авторы приводят свидетельство Ричарда Пайпса, полагавшего, что слово «перестройка» стало популярным в эпоху великих реформ 1860-х годов, поэтому неудивительно, что оно так прижилось в 80-е годы ХХ века, когда с приходом к власти Михаила Горбачева забрезжили кардинальные перемены. Как они готовились, почему так трудно шли, по чьей вине непоправимо задержались — эти и многие другие «проклятые вопросы» авторы обсуждают с людьми разных убеждений без всякой предвзятости, сохраняя объективность и такт.
Выстраивая логику событий начиная с 70-х годов, Колесников и Минаев рассказывают об интеллектуальной жизни, бурлящей в студенческих, аспирантских, эмэнэсовских кружках, показывают, как очкастые умники разрыхляли окаменевшую почву «брежневщины», приближали перемены, которых ждали все, включая партийную номенклатуру. Читать про эти центры потаенной мысли не менее интересно, чем про подпольные кружки 30-х годов, когда, казалось бы, вся жизнь замерла в страхе. Но во все времена любой кружок — это всегда особая атмосфера, полная страстей и амбиций. Здесь особенно пригодился авторам их писательский дар — они создали целую галерею характеров. Вспомните любое имя, всплывшее в 80–90-е годы, и вы найдете его портрет, точнее — нелицеприятный анализ деятельности, высвечивающий личность ярче любого описания.
Отрадно (и горько) видеть, что в те времена личные пристрастия не заслоняли у людей, работающих на «опережающее развитие», главного: в первую очередь их заботили интересы страны.
А то, что они понимали их иногда по-разному, — ну что ж, они же не зря боролись за демократизацию сознания и свободу мнений.
Егор Гайдар и Борис Ельцин. Фото: Александр Чумичев / Фотохроника ТАСС
Роль Ельцина в оппозиционной войне, которая практически сразу развернулась вокруг Егора Гайдара, Анатолия Чубайса, Андрея Нечаева, Андрея Вавилова, Петра Авена и других, вошедших в «правительство реформ», — отдельная история в книге. Президент страны, правление которого описано без посмертного глянца, но с полным пониманием его роли в истории, — одна из главных линий повествования. Анализируя характер президента, авторы выделяют одну из важнейших его черт, объясняющую, почему Ельцин не мог позволить себе разделаться, например, с Первым каналом Березовского, когда тот вел войну на уничтожение правительства, президентом поставленного:
«Он всегда помнил, что пришел к власти на волне гласности и защищал свободу слова как фундаментальную ценность. Немцов писал о том, что он считал заказную ложь для страны меньшим злом, чем государственную цензуру».
Авторы много цитируют книги героев своего исследования — Ельцина, Гайдара, Немцова, Чубайса, Коха, Коржакова, и это чрезвычайно интересно, поскольку в каждой из них бьется пульс времени — с его достижениями, провалами, кампаниями разоблачений и подоплекой событий. Например, в «Записках бунтаря» Немцова, написанных после поражения на парламентских выборах 2007 года, дается ясный ответ на вопрос, до сих пор волнующий всех, кому жалко упущенных возможностей: почему в 2003 году «Союз правых сил» и «Яблоко» не объединились в единую коалицию? Немцов прослеживает, как сработал дарвиновский принцип, по которому внутривидовая борьба, борьба между особями одного вида, протекает особенно остро.
Прискорбный случай, когда личные амбиции здесь пересилили историческую выгоду, лишив страну шанса на демократическое правление.
Причины путчей 1991 и 1993 годов, кризисов 1998-го и 2008-го, денежная реформа — каждое знаковое явление «Пяти пятилеток либеральных реформ» (так называется еще одна книга Андрея Колесникова) рассматриваются здесь с дистанции, позволяющей трезво оценить их последствия для государства и народа. Одним из таких, несомненно, было «дело ЮКОСа», в ходе которого отчетливо выявился главный вопрос, волнующий Путина, — показать, кто в доме хозяин. Сейчас трудно представить, но
избирательный блок «Союз правых сил», созданный Гайдаром в расчете на возможность проводить реформы, используя парламент, шел на парламентские выборы под лозунгом «Кириенко — в Думу, Путина — в президенты».
Дела давно минувших дней, но с исторической точки зрения объяснения того, почему Путин на первых порах был членом команды реформаторов и как стали возможны экономические достижения начала его правления, в основе которых лежали идеи, сформулированные Гайдаром и его институтом, крайне важны. Кстати, как сообщается в книге, Гайдар с самого начала проявлял настороженность, утверждая, что Путин должен доказать свою приверженность демократии. И был, как это случалось чаще всего, прав.
С большими подробностями и точными наблюдениями авторы прослеживают, как набирали силу пересмотр наследия 1990-х годов, объявленных лихими, ностальгия по порядку и всему советскому. Как рушился рейтинг «Демвыбора России» после его выступления против войны в Чечне и рейтинг СПС после выступления в поддержку Ходорковского. «Прекратить истерику» — окрик Путина в адрес Чубайса, озвучившего позицию бизнеса, — стал ясным сигналом: перекрыть телевизионные каналы, главный источник любого пиара. Сохранили авторы для истории и слова Чубайса:
«Я думал, что защита частной собственности важнее для среднего класса, чем ненависть к олигархам, оказалось, что это не так».
Не так сложились и отношения с Ходорковским, в статье «Левый поворот» (2003) упрекнувшего либералов. В своем ответе ему Гайдар внятно, как он умел, доказывал, что именно либеральные реформы на руинах советской власти обеспечили эффективность рыночной экономики нулевых, и показывал, как тесный союз собственности и власти, когда гарантии собственника определяются его лояльностью к ней, тормозят экономическое развитие.
8 сентября 2003 года. Съезд партии «Союз правых сил». Лидер партии Борис Немцов (на снимке справа) и сопредседатель партии, депутат Егор Гайдар (слева). Фото: Константина Кижеля / ИТАР-ТАСС
В последние годы он вообще много объяснял и объяснялся, по-видимому, компенсируя ошибку, которую ему часто ставили на вид: надо было не только делать, но и разъяснять народу то, что ты делаешь. Возможно, поэтому, как замечают авторы, каждая его новая книга была объяснительной запиской обществу.
Но общество так и не захотело понять Гайдара. Его смерть прошла почти незаметно для большинства соотечественников, уютно живущих в условиях рыночной экономики.
Кто-то не понимает, что это результат реформ Гайдара, кто-то их по-прежнему ненавидит. А молодым это имя просто неизвестно или известно в отрицательном значении.
Об этом позаботились многочисленные противники перемен, число которых только росло со временем. И это тоже предсказал Гайдар в своей книге «Гибель империи» (2006). Он пророчески писал о том, что «обращение к постимперской ностальгии, национализму, ксенофобии, привычному антиамериканизму (…) мессианской идеологии, попытка вновь сделать Россию империей поставят под вопрос ее существование». Поэтому так важно понять, как «новый взгляд», «свободные трибуны», «дискуссионные клубы», возродившие общественную мысль, национальное самосознание, радужные надежды и упования на достойную жизнь, привели страну сначала к «управляемой демократии», а потом и к авторитарному государству. Желание докопаться до истины свойственно не только писателям, но и каждому, кого волнует судьба страны. Конечно, даже провидец Гайдар вряд ли мог предсказать 24 февраля 2022 года, но он всегда знал: сопротивление будущему уничтожает настоящее.
* Признан властями РФ «иностранным агентом».
