У армян есть такая ложка без ручки, которая все время падает то в суп, то в компот, — Манана говорила мне, как она называется, но я забыл. Мама в детстве шутя называла ее такой ложкой. Вот и под машину Манана попала только что в Ереване — наверное, задумалась о чем-то, переходя улицу. Я даже догадываюсь, о чем, но об этом после, сначала — о ней самой.
Манана Асламазян. Фото: Серебряков Дмитрий / ITAR-TASS
Манана (по паспорту Мария) Асламазян родилась в Армении, ее папа был театральным администратором, и у них в квартире постоянно жили всякие великие артисты из Москвы. Когда Манана в 70-е годы переехала в Москву к мужу (это отдельная история, мы ее опустим), она устроилась на работу администратором театра. В 1986 году знаменитый перестроечный съезд кинематографистов учредил Фонд защиты гласности, председатель которого Алексей Симонов позвал ее исполнительным директором. Еще через год Манану переманили американцы, совместно с нашими тележурналистами создававшие российский «Интерньюс», а Симонову взамен подарили компьютер «Макинтош» — он тогда стоил здесь почти как автомобиль.
Телевидение — это очень дорого, и сумасшедшие по тем временам деньги из зарубежных фондов, взявшихся помогать российской журналистике, можно было доверить только человеку безупречно честному, а с другой стороны, обладающему талантами и навыками управления людьми.
В этой завистливой, алчной и подхалимской среде это должен был быть человек, который сам никогда не полезет на экран. Такой и была Манана — менеджер идеализма, всегда всем улыбавшаяся и никогда не повышавшая голоса.
Через «Интерньюс» прошли все, кто работал не только на центральном телевидении, но и на региональных студиях, включая тех, кто потом превратился в самых оголтелых пропагандистов. Сетевая программа «Новости — время местное» была живым телевидением про людей, мне повезло участвовать в жюри этого конкурса вместе с Владимиром Познером, Светланой Сорокиной, Анной Качкаевой и Павлом Шереметом, убитым в 2016 году в Киеве.
А в 2002 году Манана попала на встречу Путина с тележурналистами вместе с Эрнстом, Добродеевым и другими будущими хозяевами эфира. По алфавиту она должна была выступать в самом начале, но Путин почти сразу ее прервал: «Вы на какие деньги работаете? Но вы же понимаете, что стали орудием западной пропаганды?.. Кто, кто? Ходорковский? Там отмывают деньги, вам слово «откат» знакомо?..»
В начале 2007 года Манану задержали на российской границе с 10 тысячами евро, которые она не задекларировала, ориентируюсь на то, что через «зеленый коридор» можно проходить с 10 тысячами долларов. Разница в пересчете была копеечная, но вскоре о возбуждении против нее уголовного дела сообщили по центральным телеканалам ее же ученики. Опытный адвокат, к которому мы с ней пришли, спросил, есть ли уже у дела номер, и, узнав, что есть, сказал: «Немедленно уезжай». Все программы «Интерньюса» были парализованы обысками и изъятиями, а Манана была вынуждена на время эмигрировать. В 2008 году Конституционный суд разъяснил, что криминал «контрабанды» образует только курсовая разница валют, и дело было прекращено.
Это была, по сути, репетиция репрессий против «иностранных агентов», первая ласточка, значения которой мы тогда еще не поняли. Манана смогла вернуться, но восстановить человеческое телевидение ни с какой точки зрения было уже нельзя.
В Парижском кафе, где я встретился с ней в период ее уголовного дела, Манана рассказала мне о некоем видении, которое не то чтобы преследовало ее, но, наоборот, помогало ей жить: «Я ясно вижу, что на мне широкая цветастая юбка и блузка из некрашеного льна, я еду на велосипеде, а на багажнике у меня хлеб, сыр и вино… Это где-то на юге Франции, просто деревня. На крыльце стоит один человек, я тебе потом, если хочешь, про него расскажу, и он говорит: «Опять ты купила самый дорогой сыр в нашей лавке!..» Я спросил: «А ты не боишься, что юбка попадет в спицы?» — «Нет, у них знаешь, какие велосипеды, и я хорошо умею…»
Прощай, ангел Манана, нам будет здесь тебя не хватать. Смотри все-таки осторожней со спицами, а на багажнике у тебя самые лучшие хлеб, сыр и вино.
