«Структурная трансформация экономики», анонсированная властями, обещает «свободу бизнесу». Но специфика российского рынка такова, что этой свободе за пределами «самого малого бизнеса» неоткуда взяться — существующее антимонопольное законодательство фактически мотивирует предпринимателей к занятию монопольного положения. Особенно сомнительно на этом фоне выглядят идеи по созданию «единых операторов» или «дистрибьюторов», которые, с точки зрения экономической теории, могут превратиться не только в монополистов, но и в самозваных регуляторов того или иного рынка.
В чем измеряют «удава монополий»?
Под монополией обычно понимается реальная способность контролировать цены по всему рынку или исключать конкуренцию. Обладание монопольной властью на соответствующем рынке, умышленное приобретение или сохранение этой власти отличается от последовательного роста и развития фирмы в результате создания лучшего на рынке продукта, применения «деловой хватки» или исторической случайности.
С точки зрения анализа деятельности монополий, ценообразования и предсказуемости поведения экономических субъектов российский рынок сложен. Российская экономика находится в своеобразной ловушке: в каждом ее сегменте функционирует столь ограниченное число игроков, что
постоянно возникает соблазн применения государственного контроля и регулирования — порой там, где это вообще не имеет экономического смысла.
С другой стороны, каких-то внятных метрик оценки рыночных действий хозяйствующих субъектов, отличных от гадательных, на протяжении более чем 30 лет существования антимонопольного регулятора обществу так и не было представлено.
О том, как правильно определять уровень концентрации рынка с точки зрения необходимости применения мер антимонопольного регулирования, экономисты спорят уже лет сто. Общепринятым в мировой практике методом измерения рыночной концентрации является индекс Герфиндаля — Гиршмана (HHI). Это индекс был разработан независимо друг от друга экономистами Альбертом Гиршманом (в 1945 году для измерения концентрации внешнеторговых операций) и Оррисом Герфиндалем (в 1950 году он применил его для приблизительных подсчетов концентрации сталелитейной промышленности США). В 1964 году индекс Герфиндаля — Гиршмана был впервые использован экономистом Джорджем Стиглером в его публикации о сговорах и олигополии.
Экономисты рассчитывают индекс Герфиндаля — Гиршмана в той или иной отрасли, возводя в квадрат рыночную долю конкурирующих фирм, относящихся к этой конкретной отрасли, а затем суммируя квадраты. В случае если фирма является единственным игроком в своем отраслевом сегменте, она будет иметь 100%-ную долю рынка и, следовательно, HHI 10 000.
Напротив, если в отрасли несколько тысяч конкурирующих фирм, каждая фирма имеет практически нулевую долю рынка. В таком случае HHI приближается к нулю, что означает сценарий совершенной конкуренции.
- Считается, что любая отрасль с HHI ниже 1500 считается конкурентоспособной отраслью.
- Значение HHI от 1500 до 2500 указывает на умеренно концентрированную отрасль.
- Наконец, отрасль с HHI 2500 или более считается высококонцентрированной.
При возведении рыночных долей в квадрат индекс придает больший вес более крупным фирмам, тем самым подчеркивая идею того, что когда дело доходит до концентрации отрасли, крупные фирмы на рынке имеют большее значение
Фото: Евгений Павленко / Коммерсантъ
Чаще всего с помощью индекса Герфиндаля — Гиршмана измеряют рыночную концентрацию 50 ведущих компаний отрасли. Это дает возможность понять, существует ли конкуренция в отрасли или она уже оказалась под контролем монополий.
В начале 1980-х годов помощник генерального прокурора США Уильям Бакстер (по должности возглавлявший Антимонопольный отдел Министерства юстиции США) включил HHI в руководящие принципы, которые американский Минюст и Федеральная торговая комиссия используют с тех пор для обеспечения проверки соблюдения антимонопольного законодательства США. Изучая деятельность монополий,
Уильям Бакстер сформулировал закон, согласно которому монополист в регулируемой отрасли не может получить всю монопольную цену, поскольку его цены регулируются.
Однако такой монополист будет стремиться использовать свою монополию на одном рынке для экспансии на другой рынок, где цена не регулируется и на котором он будет иметь преимущество.
Монополия или Конституция?
Антимонопольное законодательство не осуждает частный бизнес за разработку популярной компьютерной программы, продукта питания или лекарства, даже если этот рыночный успех ведет к доминированию на рынке. Важно то, как монополия получена или сохранена, а не само ее существование. Кроме того, деятельность монополий создает для отрасли определенные риски.
Помимо появления «монополистов-садистов, пренебрегающих желаниями покупателя» (образ, созданный уже упоминавшимся Стиглером),
опасность монополий состоит в том, что они больше заинтересованы в нерыночном поглощении других компаний, чем в продаже продукции и услуг.
Кроме того, даже у регулируемых монополий есть стимулы и возможности монополизировать смежные рынки, используя свои монополизированные услуги как точку входа на рынок.
Четвертая промышленная революция перевернула представления о том, как мы покупаем и продаем товары, образовала огромное количество новых бизнес-моделей, внедрила в повседневный оборот новые цифровые механики и инструменты.
Несмотря на это, действия и публичные комментарии со стороны антимонопольных органов и федеральных регуляторов подтверждают существование проблемы крайней консолидации рынков и производственных мощностей за счет действий корпораций частного сектора и одновременно наличие плохо продуманного или даже откровенно некомпетентного антимонопольного регулирования со стороны федерального центра.
Сюда относятся и идеи создания единого федерального оператора рекламы, и предложения отдельных структур ФАС России о переделе рынка размещения закупок госкомпаний и госкорпораций в пользу закрытого пула электронных торговых площадок.
Все это приводит к тому, что затраты входа на рынок, дифференциацию продуктов, различие в издержках становятся пренебрежимо малы — весь вопрос оказывается в том, насколько сильна твоя лоббистская поддержка.
В итоге
в то время как мировой рынок e-com растет благодаря огромным капиталовложениям, никто не спешит инвестировать в российские цифровые механизмы и инструменты,
продвигать разнообразие отечественных электронных площадок как точек входа на российский рынок B2C и B2G. Это в значительной степени происходит благодаря действиям самого антимонопольного регулятора и вследствие непредсказуемости правового поля.
Несмотря на трансляцию подобных проектов из высоких кабинетов, многочисленным отсылкам к «новой экономической реальности» или «структурным изменениям экономики»,
все идеи монополизации и создания любых «единых операторов» в том или ином функционирующем сегменте экономики противоречат основополагающим положениям Конституции РФ.
Так, статья 8 Конституции Российской Федерации гарантирует поддержку конкуренции и свободу экономической деятельности. В соответствии со статьей 15 Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации.
Фото: Евгений Павленко / Коммерсантъ
Указанные выше положения являются одной из основ конституционного строя Российской Федерации, они не могут быть изменены иначе как в порядке, установленном Конституцией России, и никакие другие положения Конституции, а также федеральные законы не могут противоречить основам конституционного строя Российской Федерации. Кроме того, статья 34 Конституции РФ не допускает экономической деятельности, направленной на монополизацию.
Антимонопольные законы принимаются для защиты конкуренции, а не конкурентов. Их цель не в том, чтобы защитить бизнес от работы рынка, напротив — это защита общества от краха рынка.
Непонимание смысла проконкурентных практик, слабость и беспомощность антимонопольного регулирования неминуемо выливаются в призывы к более агрессивному правоприменению и принятию нового, более жесткого антимонопольного законодательства. Учитывая то, что монополисты стремятся к сговору с целью максимизации своей прибыли, следует признать, что в современных условиях эффективность сговора и концентрации рынка крайне высока.
Конечная задача государственного антимонопольного регулятора — убедить общество в том, что любой рынок и поведение любой компании на рынке являются результатом действия единых правил. Суть антимонопольного регулирования заключается в разработке и продвижении законодательства и политики, последовательно направленных на структурирование рынков и корпоративного поведения таким образом, чтобы обеспечить справедливое и равноправное распределение возможностей и прибыли в обществе.
