«Очень сложный прием был сегодня. Добили уже в конце, когда принесли семь котят пристраивать. Первая, белая, очень испуганная. Пушистые — спокойные, а малышка, крохотная, очень ласковая». К заметке прилагается фото: Евгений Ройзман с котиками. Выше и ниже в ленте можно наблюдать его же с выпавшими из гнезда воробьями и другими неопознанными птицами. Открыл ящик Пандоры, написал кто-то в комментах, теперь, мол, не остановить. И точно: к привычным жалобам и нуждам, с которыми шли к Ройзману, тут же добавилось еще пристройство маленьких котов всех мастей. Судя по отчетам в Фейсбуке (принадлежит компании Meta, которая признана экстремистской и запрещена в РФ), относится к этому пристройству Ройзман не менее серьезно, чем к прочим человеческим скорбям, которые несут ему на прием.
Отчеты Фонда Ройзмана — энциклопедия русского несчастья.
«Еще прием не начался, женщина позвонила из Владика. Она искусствовед, работает экскурсоводом. Зарплата порядка 30 тысяч на руки. У нее тромбофлебит и катаракта. Операцию надо делать уже не из эстетических соображений, а просто больно. За первую запросили 100 тысяч. А за вторую — 60. Хочет брать кредит».
«Потом красивая крупная женщина зашла, и вижу, неловко ей. Ситуация простая, она высокая, и у нее большой размер ноги. И ей прописана специальная обувь. Ей выдали отечественные черные ботинки, и она мне их показала и заплакала. Я стал ее утешать и вспомнил, что такие ботинки в нашем детстве назывались «говноступы»…
«Простой мужик, работал на лесопилке. Обнаружили рак печени в 4-й стадии. Поставили в лист ожидания на пересадку в Склиф, а там условие — находиться на расстоянии не более двух часов от клиники. И вот он живет уже второй год в Балашихе, в съемной комнате. Парень пришел, рак 4-й степени, двое детей маленьких, пока боролись, нацепляли долгов, приставы заблокировали карты и арестовали машину.
Последнее время сплошь идут люди, у которых рак обнаруживают уже в 4-й стадии. Люди это, как правило, небогатые, деньги заканчиваются быстро, а система вместо того чтобы поддержать, безжалостно добивает».
«…Позвонили мошенники, и она под их диктовку через мобильное приложение взяла два кредита на 750 и 150 [тысяч рублей], поехала в Сбер, получила деньги, тут же подошла к банкомату и отправила на «Киви-кошелек»… Плачет. Говорит: «Ну как мне эти деньги в банке выдали? Ну ведь они же видели, что я не в себе?…»
«Парень-инвалид на костылях пришел в МФЦ оформлять субсидию на оплату коммуналки. Честно сказал, что сумел устроиться в типографию на полставки и получает двенадцать с половиной тысяч и спросил, надо ли указывать. А добрые тетушки сказали: «Да не».
И через несколько лет «Уральский военный вестник», где он работал, обанкротился, и он остался без работы. А в МФЦ делали перерасчет и выяснили, что Сергей работал все эти годы, и суд постановил взыскать с него 140 тысяч «неосновательного обогащения». И вроде все по закону, но нечестно. Да и просто обидно. Кстати, он 140 тысяч за раз никогда в жизни не видел».
Сергей. Фото: соцсети
И пронзительное:
«Женщина принесла из дома бумажные иконки разные и говорит: «Отдайте кому-нибудь, я разуверилась… Неужто Господь ничего не видит?!…»
А потом снова: «семь котят», «кот с пробегом». Евгения Ройзмана справедливо называют благотворителем: да, политик, да, экс-мэр, да, коллекционер, мастер ядовитого слова в заблокированном твиттере, но благотворительность сейчас — главное дело, судя по интенсивности личных приемов и количеству решенных проблем. Может быть, это вообще единственное дело, доступное человеку активному, когда публичной политики нет, а демократические институты парализованы. И востребованное, потому что государство, решая глобальные задачи так, как оно само их понимает, все меньше склонно замечать простую человеческую боль.
Благотворитель — это не спонсор, хотя и свое отдает, и картины из личной коллекции для этого продает. Но в первую голову — помогает помогать.
Для Ивана и Ангелины за сутки собрали 3,3 млн рублей. Он — сирота, она — слепая. Он для нее — поводырь. Ему 21, ей 24. За душой ничего, но — любовь. 3 сентября свадьба.
«Не просят ничего. Пришли мне просто об этом рассказать. У них нет ничего. Просто нет никакого имущества. Мы можем их поздравить и как-то исправить эту несправедливость. Я участвую», — пишет Ройзман.
Через сутки на карточку Ивана суммарно пришло 3,3 миллиона рублей — со всех концов страны. Банк заблокировал карту, зафиксировав такую странную интенсивность движения средств. Тогда Ваня отправил в банк пост Ройзмана в фейсбуке — и карточку разблокировали. Им сейчас покупают квартиру на эти деньги, помогают, чтоб не обманули мошенники.
«У нас с вами получилось сделать счастливыми двух человек и хоть как-то исправить несправедливость жизни. Да, кстати, хороших людей больше, чем плохих. Все будет хорошо», — пишет Ройзман.
А дальше новый прием. Семья глухонемых, трое детей. Алексей родом из Мариуполя. Решили купить квартиру. Накопили 250 тысяч, добавили 600 тысяч маткапитала. При оформлении ипотеки что-то напутали, вместо льготной дали обычную, с платежом 32,5 тысячи в месяц. Не потянули, банк вышел в суд.
«Я хочу закрыть банку этот долг и спасти им жилье. Других вариантов нет. Надо собрать 2 812 160 р. 11 к. Это реально», — пишет Ройзман. На следующий день собрали вдвое больше требуемого. Квартиру выкупили, остальное — на помощь другим, с отчетом.
Помощь — это не всегда деньги. Это люди: «Девчонка из Первоуральска приехала. Мужу 48 лет, трое детей, стал резко худеть, сдали анализы, оказалось — рак 4-й стадии с метастазами в печени. Она от него скрыла. Любит его и не может сказать. Плачет. Я написал об этом в твиттере, и мне тут же написала Ульяна из Подмосковья, что она с таким диагнозом встала на ноги. И сказала, что будет помогать. Я их сразу состыковал».
Следующее фото: семья из Тюмени, четверо детей: «Жили в садовом домике. Случился пожар, сгорело все. Дымом от них пахнет. Живут в бане. Соцзащита оказала помощь в размере 50 тыс. Спрашиваю: «А что вдруг к нам приехали?» А мужик говорит: «А куда ехать-то?»
В комментариях Ройзман указывает: «Мы оперируем деньгами, которые остались от того сбора, когда мы выкупили квартиру для многодетной семьи глухонемых, и от тех денег, что собирали на мои штрафы. Так что вы все участвуете в этой работе».
«Вы все» — это важно. Это про то, что мы не беспомощны, что мы способны объединяться ради спасения других.
«Если плохо, подумай о том, кому хуже», — говорит мне знакомый священник. Это правда работает. Это — болеутоляющее. На Красноармейскую, 62, и на Толмачева, 11, — екатеринбургские адреса, по которым Евгений Ройзман вел личный прием, — шли с бедой. Но шли и с желанием помочь: «Парень пришел, Андрей зовут, сказал, что занимается грузоперевозками и когда надо, готов помогать. Потом девчонка пришла, у нее подруга умерла в 7-й больнице. Говорит, не было кнопки вызова врача. А я не люблю судиться с врачами и больницами. Спрашиваю ее:
«Что ты хочешь, отомстить больнице?» Она говорит: «Нет, я хочу и могу собрать деньги и в каждую палату поставить кнопку вызова!»
Фонд Ройзмана — это сотня обращений в неделю. Кроме частных — системные пожертвования в хоспис, пациентам которого организация ежемесячно оплачивает питание, памперсы, средства ухода, отправляет персонал на стажировки. В этом хосписе силами фонда был отремонтирован целый этаж на 20 коек.
Еще — «Уральский хронотоп», НКО, которое сохраняет исторические здания в Екатеринбурге и Свердловской области от сноса. Еще — проект «Дом для мамы», кризисная квартира в Ревде, где мать с ребенком может скрыться от ситуации насилия. С 2007 года там нашли помощь 290 женщин. Еще — благотворительный фонд «Я — особенный», помощь детям-аутистам. Профилактика ВИЧ и создание низкопорогового центра профилактики и помощи людям с ВИЧ, туберкулезом и гепатитом. Помощь фондам, защищающим животных. На сайте фонда — все нужды и отчеты о сделанной работе.
Там есть пометка: помогаем только в Свердловской области. Но прошлой осенью к Ройзману пришел отец Марка Угрехелидзе. Он из Краснодара. У Марка СМА. Фонд собрал 121 млн рублей на «Золгенсму».
Евгений Ройзман и Марк Угрехелидзе. Фото: соцсети
Не успевали и даже, кажется, не верили. Ройзман тогда продал в счет сбора иллюстрации к детским книгам, подаренные ему автором — Леонидом Владимирским. Вы все их знаете, это тот самый Буратино, тот самый Железный Дровосек. «Я очень люблю эти картинки, они возвращают мне детство, где мама была молодой и красивой, отец — веселым и сильным, а мир — уютным и добрым. Я не собирался с ними расставаться, но они могут помочь спасти хорошего парня. Кому глянутся, можете перевести на Марка один миллион рублей и забрать работы», — написал Ройзман. Покупатель нашелся через день. 31 января 121 млн был собран. Но консилиум отказал в праве ввести препарат для Марка. Начался скандал. Зарубежные клиники предлагали принять Марка.
Ройзман доказывал, что решать проблемы надо дома. Решил. Новый консилиум введение препарата одобрил.
Это не первый ребенок с диагнозом «СМА», которого помог вытащить Ройзман. Еще — Аня Новожилова, Лиза Краюхина, Миша Бахтин.
— Евгений — один из тех мужиков, которые отзываются. Он как минимум слушал людей и старался помочь. Он стал одним из первых, кто нас услышал, когда Лизе поставили диагноз, и моя жена вся в слезах пошла к Евгению на прием. Он историю сразу толкнул, буквально через несколько дней во всех СМИ написали о Лизе, — говорит Алексей Краюхин. Лиза, получившая укол «Золгенсмы», сейчас уже догоняет кошку на своей инвалидной колясочке. И пытается ходить с поддержкой. В бассейне делает с кругом первые шаги.
Семья Краюхиных. Фото: Федор Телков / специально для «Новой»
А в фонд продолжают идти. Верх-Исетский районный суд Екатеринбурга по ходатайству прокуратуры, обвинившей Евгения Ройзмана в дискредитации Вооруженных сил, запретил ему пользоваться интернетом и принимать корреспонденцию. Но выслушивать людей лично по-прежнему можно. Утром у Ройзмана очередной личный прием.
