Детей советской партийной элиты отличала железобетонная уверенность в собственной исключительности и успешном будущем. Деды и отцы старались: гарантированное стопроцентное поступление в «блатные» вузы, талоны в валютные магазины «Берёзка», пайки, путёвки и машины без очередей, распределение по работе за границу. Ещё внукам и детям прощались грешки — «хулиганка» и прочие забавы. Одним словом, гуляли «по буфету». Но дальше него не заходили — никому не положено (за уж совсем редким исключением)

Можно на полной скорости сбить старушку, можно пешеходов, можно людей, выходящих из трамвая, можно устраивать гонки и таранить чужие машины. Суды и следствие представят всё в лучшем виде. Вид обычно такой: потерпевшие виноваты сами, и даже сбитый вместе с коляской младенец, оказывается, был чрезвычайно пьян.

О том, как живут те, чьи близкие гибнут под колёсами VIP-детей, говорить как-то не принято. О том, как они борются за справедливость, — тоже. Мы встретились с одной такой семьёй, пытающейся выжить после аварии, в которой погиб их единственный сын. Ничего добиться семья не смогла. Без связей. 0:1 в пользу семьи со связями, а конкретно — сына чиновника. Вот что нам рассказали.

…Четыре камеры наблюдения, которыми был оборудован трамвай, справились со своей работой успешно: зафиксирован момент наезда и скорость, с которой летела «Шкода».

Не справились со своей работой следствие и суды — они в упор не замечали видеовещдоки.

А техническую экспертизу проводить почему-то не стали. Как и выслушивать свидетелей, которых в трамвае и на остановке было много. От выводов независимой экспертизы, свидетельствующей, что двигался водитель «Шкоды» в момент столкновения со скоростью 91,4 км/ч, следствие и суды отмахнулись.

За рулём машины находился сын чиновника столичного правительства 26-летний Денис Журавлёв. Его отец, Вячеслав Журавлёв, на тот момент уже долгие годы занимал должность замруководителя Департамента труда и соцзащиты Москвы.

Сын из обычной московской семьи, чьё тело от столкновения отбросило на 20 метров, скончался сразу же. 28-летний инженер Иван Булычёв. Ещё двое пассажиров трамвая — семейная пара — получили травмы, но, слава богу, остались в живых.

Позже выяснилось, что в этот же день за несколько часов до ДТП на Красноказарменной водитель «Шкоды» уже получил два штрафа за превышение скорости. По результатам «продувки» на месте аварии Дениса Журавлёва признали трезвым, но инспекторы ГИБДД и эксперт-медик заподозрили у него «признаки опьянения» иного свойства (все акты имеются в распоряжении редакции). Журавлёва отправили на химико-токсикологическую экспертизу, однако её результатов никто не увидел.

«Дело-то простое»

Расследованием занялось Следственное управление УВД по Юго-Восточному административном округу Москвы. Старший следователь подполковник юстиции В.Н. Силуянов прямо на месте аварии заверял родителей погибшего, что дело расследуют в срок, а виновника накажут. «Он говорил очень сочувственно, был расположен к нам, — вспоминает Олег Булычёв, отец погибшего Ивана. — Обещал всяческую помощь и поддержку. Даже сказал, что поедет вместе с нами в морг, чтобы мы получили все документы без проволочек. Так и сказал: «Не волнуйтесь, буду вас сопровождать».

Но через пару дней что-то изменилось. Когда Олег, его жена Марина и дочь Наталья пришли на приём к Силуянову, он отказался их пускать внутрь здания УВД и выписывать пропуска. И лишь со скрипом потом всё же впустил Олега. Мать и дочь остались на морозе.

Олег: «Тональность слов Силуянова была уже иной. Вместо сочувствия — холодность и еле сдерживаемое раздражение. Уже ни о каких обещаниях речь не шла. Я спросил его про морг. Он ответил: «Я ни о чём таком с вами не говорил и ничего вам не обещал».

Тогда я его спросил: что со свидетелями? На месте аварии их было немало. Порядочное количество людей и на улице, и в доме напротив остановки (она в пяти метрах от окон жилого дома). Была, в конце концов, супружеская пара, которая тоже пострадала. Наконец, был человек, который непосредственно видел, как всё произошло, потому что выходил из трамвая прямо вслед за моим сыном. И у него на глазах всё случилось. Это он достал телефон у Вани из кармана, разблокировал телефон, проведя по экрану Ваниным пальцем, и нам позвонил, и сообщил… Поэтому мы с женой так быстро приехали на место аварии. Этот парень готов был дать показания. Плюс нам с женой писали очень многие — как раз из очевидцев. Кстати, ещё на месте трагедии Силуянов всё же взял у того парня и ещё одного очевидца пояснения и пригласил их в качестве свидетелей. И когда они после праздников пришли, он их тоже не пустил в здание, как мою супругу и дочь.

Мы не понимали, что происходит…

— «Есть только один свидетель», — продолжил следователь и назвал девушку, которая ехала на пассажирском месте в машине Журавлёва. Её показания и показания Журавлёва были идентичны: возвращались с горнолыжного центра в Дмитрове, хотели заехать на работу, двигались со скоростью не выше 60 километров в час и просто отвлеклись на навигатор, в результате не заметили пешеходов, хоть и тормозили.

Эти показания были прямо противоположны тому, что говорили все очевидцы и пострадавшая пара, а также записям с камер наблюдения. Я спросил Силуянова: «А как же остальные свидетели?» Силуянов на всё это сказал открытым текстом:

От того следователя, который был на месте трагедии, не осталось и следа. Я понял, что человек не заинтересован в раскрытии дела. А мы сами, семья, в такой ситуации вряд ли справимся одни — нам нужен адвокат. О чём я перед уходом Силуянову и сообщил. Его покоробило: он всячески стал отговаривать меня. Приводил какие-то нелепые доводы: «это ничего не даст», «адвокат вам не нужен», «он будет просто вытягивать из вас деньги».

При этом сказал, что адвокат Журавлёва хотел бы с нами встретиться, «чтобы порешать вопросы». От самого Журавлёва желания встретиться с нами не исходило — чтобы просто принести хотя бы формальные извинения. Эта фраза — «чтобы порешать вопросы» — окончательно убедила меня, что дело о гибели Вани раскрыто не будет. Что просто хотят нам заплатить и закрыть тему».

От встречи с адвокатом обвиняемого Булычёвы категорически отказались. А своего адвоката пригласили.

Дело в отношении сына чиновника возбудили по части 3 статьи 264 УК РФ «Нарушение правил дорожного движения, повлёкшее по неосторожности смерть пешехода». Столь лёгкой конструкции обвинения способствовал факт отсутствия в деле результатов химико-токсикологической экспертизы состояния Журавлёва. К слову, в прокуратуре ЮВАО на отсутствие результатов такого обязательного исследования внимания не обратили и обвинение по ст. 264 ч. 3 поддержали.

Задавил «по неосторожности»

Снова и снова смотрю запись с камеры трамвая: водитель «Шкоды» несётся и ни разу не притормаживает…

Кузьминский районный суд, не уведомив потерпевших, избрал для Дениса Журавлёва меру пресечения в виде запрета определённых действий. Только не думайте, что запрет определённых действий в этом случае был таким, как у ребят из студенческого журнала DOXA, которым круглосуточно запрещалось выходить из дома, сидеть в интернете и разговаривать по телефону. Нет. Сыну чиновника просто запрещалось садиться за руль. И всё. Столь эксклюзивный запрет выписала ему судья Юлия Фролова.

12 января следователь СУ УВД по ЮВАО Силуянов назначил по делу первую и единственную экспертизу, поставив перед экспертами всего один вопрос: был ли исправен автомобиль Журавлёва? Не срослось: эксперты неисправности не нашли.

На этом всё. Обязательную в таких делах о ДТП экспертизу скорости автомобиля в момент столкновения, траектории его движения, технической возможности избежать наезда следователь почему-то не назначил. Хотя перед ним было четыре видеозаписи с камер трамвая и ещё несколько — с остановки.

Единственным свидетелем аварии, как и обещал, следователь Силуянов сделал подругу Журавлёва, которая сидела на пассажирском кресле машины.

Мы, конечно же, отправляли господину Силуянову официальный запрос со всеми интересующими нас вопросами: про свидетелей, про экспертизы, про его обещания, а затем отказы родным погибшего. Мы ждали ответ почти два месяца. Но так и не получили.

…Сестра погибшего Ивана Булычёва — 25-летняя Наталья, в прошлом гимнастка, а сейчас модель — рассказала о вероятной предвзятости следствия на телевидении. Делом заинтересовалось главное управление МВД России по г. Москве. Начальник ГСУ Москвы подписал требование о передаче уголовного дела для дальнейшего расследования в ГСУ ГУВД Москвы. Однако обстоятельства непреодолимой силы всё равно не дали делу покинуть пределы ЮВАО. Требование начальника ГСУ проигнорировал зампрокурора ЮВАО М.С. Сухарев, который передал дело в отношении сына чиновника в СК по ЮВАО — то есть почему-то сменил подследственность.

«Контакты свидетелей? Не надо»

Уголовное дело передали следователю ОВД СК РФ по ЮВАО Магомедовой. Молодая красивая женщина улыбалась и вкрадчиво разговаривала с потерпевшими, выражая им всяческое сочувствие.

«Но когда речь заходила о том, что необходимо провести положенные по закону следственные действия, а именно — выявить свидетелей, провести экспертизу скорости автомобиля, исследовать видеозаписи с камер трамвая, — когда мы всё это просили сделать, следователь нам отказывала, — говорит Олег Булычёв. — Объясняла, что это не нужно, и так всё понятно. Мы ей говорим: «Очевидцы нам звонят-пишут. Если вы не можете их найти, это не проблема — мы дадим их контакты». Следовал ответ: «Не надо».

В общей сложности Булычевы ЧЕТЫРЕЖДЫ подавали следователю Магомедовой ходатайство о назначении комплексной автотехнической и видеотехнической судебной экспертизы. Той самой, которую отказался назначать следователь из МВД Силуянов и которая могла ответить, какая скорость была у автомобиля Журавлёва перед наездом на пешеходов.

И четыре отказа. Все они есть в нашем распоряжении.

Жалоба семьи погибшего на следователя в прокуратуру ЮВАО результата не дала. Бумага осела в СК ЮВАО — то есть у тех, на кого и жаловались.

Такое вот «очень простое дело».

Мы отправляли официальный запрос и госпоже Магомедовой. Ответа также не получили.

Булычёвы

Потерпевшие бывают разные. Те, у кого есть силы бороться, несмотря на не проходящую боль от потери. Есть те, у кого сил совсем нет. Булычёвы оказались где-то посередине. Жизнь их потеряла смысл и остановилась.

Сестра — единственная на тот момент, кто оказался крепче всех. Ученица Винер, человек, закалённый в спортивной борьбе, соревнованиях и олимпиадах, она рассуждала более точно. Она выходила на телеканалы, она вела хронику следствия, а потом суда, в соцсетях, не боясь называть фамилии чиновника и следователей. Такая вот модель с ангельской внешностью, защищающая свою раненую, а точнее, убитую горем семью.

Детей в семье не баловали. В этой семье никто не пользовался административным ресурсом — его просто не было. Олег всю жизнь занимался ремонтом и отделкой квартир. Жили скромно. Упор — на воспитание и образование детей. Этим занималась Марина. Дети, ещё не достигнув 30 лет, обеспечивали своих ещё молодых родителей, добивались всего сами и не ждали, что кто-то подстелет им соломки, подстрахует.

Марина разговаривать о сыне, да и вообще о деле, не может. Никак. Совсем. Олег может, но с трудом.

«Мы сейчас с женой потеряны во времени. Не живём. Мысли часто уходят. Я последнее время стал замечать за собой, что удаляюсь, что ли, из этого мира. Мне уже ничего не страшно. Самое страшное ведь уже произошло.

У Вани было много друзей… На отпевание мы заказали два автобуса, это не считая тех, кто ехал на личном транспорте. Но желающих собралось столько, что нам пришлось срочно заказывать третий автобус. Это из школы, из института, с работы… Что меня поразило. Ване было почти 29 лет. Взрослый мужик. Давно окончил школу. А проститься с ним приехали даже девочки-тренеры из школы, учившие его бальным танцам. Пришла учительница из начальной школы, которая вела его до четвёртого класса.

Я понимаю, что каждый нормальный родитель будет говорить о своём ребёнке только хорошее. Но честно скажу: я даже не мог мечтать, что у меня такой… (Олег плачет). …Что такой сын у меня вырастет.

Мы вместе с ним росли, открывали мир, узнавали новое. Я — как отец, жена — как мама, Наташа — как младшая сестра. У нас замечательный сын был. И есть…

Я не знаю, может, у всех семей так. Но у нас семья была единым целым. Мы настолько были сплочённые, настолько заботились все друг о друге… В 2020 году я заболел коронавирусом. В очень тяжёлой форме. Выкарабкавшись, работать уже не смог — вирус дал сильные осложнения, организм ослаб. Я лежал в больницах. Жена тоже не работала. Сын с дочкой нас содержали полностью. Мы ни в чём не нуждались. Они постоянно переводили деньги, оплачивали коммуналку. Как оставалось у нас на карточке меньше 10 тысяч (а они видели, это были их карточки), дети сразу переводили… Не знаю, может, у всех так. Но мы с женой были как в коконе, окружены заботой.

Ваня звонил два раза в день. Он уже давно жил отдельно, с девушкой Дашей они снимали квартиру. Но звонил ежедневно. В обед — спрашивал, как мы там, рассказывал сам, что делает. И вечером звонил — говорил, что едет с работы домой.

…Просматриваю инстаграм (Соцсеть запрещена на территории РФ. ) Ивана Булычёва. Фото гор Камчатки, пейзажи Исландии, питерские старые дома. Уличные кошки. Он увлекался пейзажной фотографией. Себя почти не выкладывал. Вот одно редкое фото — держит на руках двух чёрных котов — Багета и Булку. Ещё занимался раздельным сбором мусора, заставлял это делать родных, не проходил мимо брошенных животных. Про себя в соцсети написал почему-то так: «опоздал».

А по ощущению — словно спешил. После школы поступил в Московский государственный строительный университет, выбрав специальность «инженер водоотведения». Потом учёба в аспирантуре и работа — занимался проектированием инженерных систем. Отпуска часто проводил в походах с палатками и путешествиях по миру. Вместе с девушкой Дашей в 2021 году планировал отправиться в Японию.

Я тоже попыталась понять.

Журавлёв

Согласно официальной информации, у водителя «Шкоды» жизнь к 26 годам складывалась гладко. Отец — крупный чиновник. В его ведении находилась городская инфраструктура, за обеспечение которой он отвечал. Журавлёв-младший отслужил в армии, окончил институт, по иронии судьбы тоже, как и Иван Булычев, по специальности «инженер». Только вот объяснить, где именно он работал инженером и вообще — в какой сфере, на суде не смог. Да и его адвокат просил снимать эти «не относящиеся к делу вопросы» потерпевших. Впоследствии выяснилось, что он числился в одной из компаний, сотрудничающих с московским правительством, и работал у друзей в кальянной «Мята Lounge». Там же, как удалось выяснить нам, работает и свидетель Виктория Юдина.

Правда, выходил на связь адвокат Журавлева, снова пытаясь договориться. Но Булычёвы отказались наотрез.

Упор прокуратура в суде делала на положительной личности обвиняемого: после аварии он заболел и одновременно получил справку почётного донора.

Расспросить о Денисе у его адвоката Дмитрия Бурдоноса мне не удалось — он, как и следователи, не стал отвечать на запрос.

Судья Котова

Летом 2021 года дело о смертельном ДТП с участием сына чиновника столичного правительства было передано в Лефортовский районный суд Москвы. Рассматривать дело по существу поручили судье Маргарите Николаевне Котовой. Через полгода она станет известна тем, что отправит Навального в колонию по делу о мошенничестве и неуважении к суду. Сразу после приговора и скандала, с ним связанного, Котова ушла на повышение в Мосгорсуд.

Процесс над последним госпожа Котова планировала провести в особом порядке, то есть без исследования доказательств и в сжатые сроки. Так хотел обвиняемый, потерпевшие возражали — особый порядок предусматривал две трети от максимального пятилетнего наказания.

Пришлось пойти по обычной процедуре, но и так обошлось без исследования доказательств. Впрочем, их и не было. Единственные доказательства, которые следствие засунуло в дело, а прокуратура ЮВАО утвердила, — показания подруги Журавлёва про 60 км и наезд по неосторожности да «признание вины» самого обвиняемого тоже про 60 км и «неосторожность»…

Назначать экспертизу по скорости автомобиля (как судья она имела на это полное право) госпожа Котова не стала. Хотя при такой разнице в показаниях обвиняемого и потерпевшей стороны должна была это сделать.

Ещё говорил, что, увидев пешеходов, нажал на тормоз, но не успел остановиться и совершил наезд. Камеры наблюдения зафиксировали иное, но записей в деле не было. Повторила про торможение и свидетель Юдина. Котова безоговорочно поверила потерпевшему и его знакомой и коллеге, не увидев никакой заинтересованности и пристрастности.

Больше доказательств судья Котова «не исследовала». Ни видео с камер трамвая, о котором говорили потерпевшие, ни выводов независимой автотехнической и видеотехнической экспертизы, которую инициировали родители погибшего. Экспертизу проводил подполковник полиции Китайгородский, в прошлом начальник транспортного отдела экспертно-криминалистического центра МВД России, специалист с 30-летним стажем, автор методики проведения таких экспертиз. Экспертиза показала:

• Журавлев за 200 метров увидел стоящие трамвай и автомобиль в левой полосе, перестроился в правую полосу и, не сбавляя скорости, продолжил движение и совершил наезд на людей;
• скорость автомобиля непосредственно перед столкновением была 91,4 км/ч, а не 60, как утверждали Журавлев с Юдиной;
• водитель автомобиля не применял никакого торможения;
• водитель имел более чем двукратную возможность по времени избежать наезда, даже не прибегая к экстренному торможению.

В приговоре судья Котова написала (цитирую), что «суд не может принять во внимание» экспертизу ввиду её заинтересованности — «данное исследование было проведено исключительно по инициативе потерпевшей стороны». Ну, то есть если бы инициатива исходила от следствия, то… Но от следствия ничего не исходило.

…Спрашиваю себя:

А если смотрела, то неужели ничего в ней не дрогнуло? А молодая следователь Магомедова? Я специально показывала это видео мужчинам-юристам, бывшим следователям и даже судьям, журналистам и репортёрам, работавшим в горячих точках. Людям, казалось бы, привычным ко всему. Их передёргивало.

Следствие и суд отнеслись к записи как к чему-то мелочному, ерундовому, не относящемуся к делу. Для них это были не последние мгновения жизни молодого человека, собиравшегося вот-вот создать семью, а неудобный вещдок.

Ещё судья Котова ставила потерпевшим в укор, что они не постарались принести в суд сведения, подтверждающие наличие у Журавлёва наркотического опьянения. Но в деле были акты инспектора ГИБДД и медика-эксперта, которые отправили Журавлёва, что-то заподозрив, на химико-токсикологическое исследование. Только вот, повторюсь, результатов этого исследования в деле нет. «Они [следователи] за 6 месяцев даже не сообщили нам, что Журавлёва сразу же направили на химико-токсикологическую экспертизу. Мы об этом узнали постфактум, когда стали знакомиться с делом», — говорит Олег Булычёв.

Слушаю запись с судебного заседания от 20 августа 2021 года. Представитель прокуратуры Прокопенко, зачитывая протокол медосвидетельствования Журавлёва на месте, добавляет туда от себя то, чего там не было, а именно — что у Журавлёва нет не только алкогольного опьянения, но и «другого опьянения тоже нет».

Судья Котова — надо отдать ей должное — сама изучила протокол инспектора и медика и не нашла слов про то, что у Журавлёва не было наркотического опьянения. Впрочем, этим дело и ограничилось.

Не было в приговоре отражено и то, что в тот же день, 8 января, за несколько часов до аварии камеры ГИБДД дважды зафиксировали превышение Журавлёвым скорости движения.

Приговор судьёй Котовой исполнен в мягкой, сочувственной к подсудимому тональности: «Вопреки доводам потерпевшей стороны, оснований для квалификации действий подсудимого Журавлёва Д.В. по более тяжкому преступлению суд не усматривает… <…> Журавлёв признал свою вину и раскаялся в содеянном, суд учитывает его состояние здоровья и членов его семьи. Он принёс свои извинения потерпевшим, по месту службы, жительства характеризуется положительно, является волонтёром, донором, участвует в благотворительности…»

По просьбе прокурора Котова сократила компенсацию Булычёвым с 9 млн рублей до 1,7 млн. В итоге виновник трагедии получил два года колонии-поселения. Из них Котова из срока отбытия вычла 9 месяцев «запрета определенных действий», в которые ему запрещалось лишь садиться за руль.

Правда, осуждённого эти 6 месяцев всё равно не устроили. Близкие погибшего Ивана Булычёва стали свидетелями странной сцены в коридоре суда сразу после оглашения приговора. К судье подошёл адвокат Журавлёва и стал предъявлять претензии. Суть: с какой стати она дала ему «посёлок», а не условно, как просила защита? Началась перепалка.

Судья Никитин

Булычёвы подали апелляцию и одновременно — обращение на имя первого и главного тренера своей дочери, Ирины Винер. Просили обратить внимание Генпрокуратуры на то, как велось следствие.

В итоге сторону обвинения в Мосгорсуде представлял другой сотрудник. Он запросил для Журавлёва 4,5 года колонии общего режима. Засветилась в этом процессе, правда, и прокурор Прокопенко. Принесла откуда-то через 11 месяцев после трагедии обновленный акт медосмотра Журавлева. (Причём подписан он был тем же числом, под тем же номером и тем же врачом, который и писал акт в ночь аварии, свидетельствуя о наличии у водителя возможных признаков опьянения, назначая в связи с этим Журавлеву химико-токсикологическое исследование. Только вот в новой бумаге уже отсутствовала информация об опьянении и необходимости дополнительных анализов). Но этот «документ» приобщать к материалам дела не стали.

И точно так же отнёсся к подсудимому со снисхождением: оставил Журавлёва в колонии-поселении, правда, сроком на 3 года 2 месяца. Запрет вождения машины, в отличие от Котовой, засчитывать в отбытое не стал.

Вместо послесловия

В конце 2021 года отец Дениса Журавлёва — Вячеслав Журавлёв — с должности ушёл. Замять скандал вокруг ДТП с участием его сына не удалось. Говорят, об истории, сопутствующей следствию, узнало руководство.

Где сегодня отбывает наказание Журавлёв-младший, неизвестно. Суды, следствие и ФСИН отказываются информировать об этом родителей погибшего. По закону, впрочем, обязаны, но, очевидно, не в подобных VIP-случаях.

«Мы у кого-то из его окружения в соцсетях увидели, как он праздновал уже после вступления приговора в силу день рождения своей сестры», — говорит Олег Булычёв (видео есть и в распоряжении редакции).

Марина и Олег Булычёвы продолжают практически ежедневно ездить к Ване на кладбище. «У нас сейчас вся жизнь там», — говорят они.