Окрыленный личными заслугами перед отечеством четвертой степени (каковые удостоверил соответствующий орден от президента), Владимир Соловьев решил навести порядок в стране. Для высокой цели пригодился даже Байден, который так удачно провел процесс «дечубайсизации». Теперь настал черед Собчак. Хорошо бы американский президент, размечтался свежий орденоносец, помог и ее «выковырять» из страны.
Владимир Рудольфович, который столь успешно, если верить тексту Указа, формирует положительный образ России, не зря ест свой пышный хлеб. Он знает: чистки следует начинать с главных внутренних врагов. Чубайса больше нет, но осталась Собчак. И тут встает вопрос: а что не так с Ксенией Анатольевной, с точки зрения Соловьева? Ведь их творческие судьбы на удивление похожи. Эти двое более двадцати лет в топах. Их текучесть и переменчивость не знает границ. Они виртуозно слышат не столько шум времени, сколько потаенный закулисный шепот. Но вот свершился февральский поворот круга, и схожесть закончилась.
Сегодняшний Соловьев — не просто рупор власти, он сам власть. Сегодняшняя Собчак — почти диссидентка: не порывая с прежней системой координат, не уезжая из России, она пытается понять происходящее.
Александр Казаков / Коммерсантъ
***
Ее путь войдет в анналы. По духовным, душевным и физическим метаниям Собчак потомки будут изучать страну. Появилась в телевизоре в эпоху махрового гламура, когда граница идентификации проходила через модные бренды. Дамы в своих откровениях часто путали телестудию с гинекологическим кабинетом. Ксения тоже начинала с «Блондинки в шоколаде». Возглавила группировку светских львиц, для которых борьба с целлюлитом заменила классовую борьбу. Заскучала в рамках таблоидной эстетики, но тут начались протестные волнения, каковые для К.С. стали подарком судьбы.
Она тотчас совершила прыжок из царства необходимости в царство свободы, приземлившись рядом с самим Навальным*. Когда мода на протест истаяла, подалась в серьезную журналистику. Потом снова заскучала и ринулась в президенты. Поход не удался — вернулась в журналистику.
Дары судьбы Собчак всегда ловила с хваткой бультерьера. Она в любую минуту готова была встать на коньки, подняться под купол цирка, поселиться на необитаемом острове, вести корпоративы и государственные концерты, ходить во властные кабинеты, быть моделью, актрисой, писателем, документалистом, провоцировать скандалы.
Впрочем, сотканная из противоречий и внезапностей фигура Ксении Анатольевны вписывается в традицию странных публичных персонажей, сочетающих в себе несочетаемое. Их в российской истории было немало. Так, трепетно набожный поп Гапон читал дивные проповеди и одновременно был верным поклонником Толстого, отвергавшего важнейшие догматы православия. Его обожали питерские бедняки и питерский свет. Он плодотворно сотрудничал с охранкой, оплотом государства, и стал первым лидером рабочего протеста, жаждущего уничтожить это государство вместе с его оплотом. А совсем нетрепетный царский фаворит Распутин был одним из главных противников войны с Германией. Вся элита жаждала войны. Тех, кто не жаждал, называли «предателями» и «пораженцами». И только мракобес Григорий Ефимович противился глобальной мировой бойне. Любые аналогии хромают. Сравнение Собчак с Гапоном и Распутиным, эмблематичными антигероями ХХ века, хромает до степени безнадежной инвалидности. Однако направление мысли ясно. Девушка возникла не из пены морской, а из пены дней.
Геннадий Гуляев / Коммерсантъ
***
Образ Ксении Анатольевны и сегодня размыт, как будущее державы. Но одно уж точно известно: текучесть и переменчивость больше не в цене. В феврале случилось обнуление сюжета. Большой патриотический стиль, воцарившийся ныне, не допускает разночтений и трактовок. Требуется одномерность и простота, гарантирующая незамутненность сознания. До сих пор Собчак удавалось совмещать сложные поиски себя с комфортностью существования.
Теперь настала пора жестких решений. И тот выбор, который сделала К.С., — не самый простой и уж точно не самый для нее комфортный. Она не стала Соловьевым, а осталась собой. Ее холдинг «Осторожно Media» (с новостями, интервью, фильмами, репортажами, подкастами, утренними шоу и прочими активами) тянет на полноценное СМИ. Но главное — сюда приходят люди, которые устали от немоты.
Посмотрите, послушайте интервью с Александром Розенбаумом, певцом режима, и вы поймете, о чем речь. С какой болью он говорит о моральной проблеме — «смерти внутри моей родины». Он не отрекается ни от одного из своих друзей, будь то Пугачева, Макаревич или даже Дмитрий Гордон*.
Ксения нашла ту единственно точную интонацию, с которой и можно говорить сегодня о страшном.
И уж совсем уникальным выдался разговор с неразговорчивым Евгением Цыгановым, который мучительно пытается сформулировать то, что формулировке не подлежит. Тут все — поверх слов: в глазах, в руках, живущих отдельной жизнью, в жестах, в мимике.
У Собчак нечеловеческая работоспособность. Она разговаривает с разными людьми — от Шахназарова до Макаревича, от Боякова до Шульман**, от Кураева до Павловского. Занимается модой. Ведет мастер-классы. Снимает репортажи. Делает тематические программы. Одним словом, Собчак — это уже не человек, а некая субкультура. Не случайно именно она стала одним из главных объектов патриотической сатиры новейшего образца. Лучшие люди державы и телевизора задыхаются от любви к новому вокальному пророку Шаману с его программным заявлением: «Я русский всему миру назло» — а К.С. не задыхается, о чем говорит вслух. Соловьев возмущен: да что ты вообще понимаешь, смени фамилию, не позорь отца. От гнева на Ксению (у нее творческие претензии не только к Шаману, но и к самому Газманову) даже у Баскова прорезался поэтический дар: «Сколько будут терпеть эту клячу… Мерзко ползает что-то Собчачье». Она оценила свежесть приема и предложила «золотому голосу России» (или уже не золотому?) свою не менее оригинальную рифму: «ловелас‒пидорас». Новые формы существования диктуют свои законы и жизни, и творчеству. И все никак не уймется Соловьев (сегодня без него не обойтись): «Кто крышует тебя, Собчак? Ты какой башне служишь?»
Александр Казаков / Коммерсантъ
***
А пока Владимир Рудольфович отчаянно пытается разгадать главную (для него) тайну мирозданья, Ксения Анатольевна продолжает жить по своим законам. Ее веселое презрение к гонителям, которых тьма и тьмы, достойно восхищения. На ненависть она отвечает новыми работами.
Одна из последних посвящена горячей теме: как в России не по своей воле погибла цветущая сложность интернет-журналистики. Сухая хроника разгрома, собранная воедино, производит сильное впечатление.
Когда начали распадаться «звенья гребаной цепи» (выражение Филиппа Дзядко, ставшее мемом), все участники процесса пытались нащупать «двойную сплошную», которую нельзя пересекать. Не успели — их самих пресекли на корню.
Кажется, о Собчак уже сказаны все слова — хорошие и особенно плохие. Осталось добавить, что она имела смелость не раз рисковать своей умопомрачительной карьерой. Так было во времена «норковой революции», где К.С. значилась в лидерах. Так было в одну из президентских гонок, когда она вознамерилась посоревноваться с самим дядей Володей, у которого еще ребенком сидела на коленях. (Конспирологические теории о предварительной договоренности с администрацией президента вынесем сейчас за скобки.) Так происходит и сегодня, когда вся ее медийная империя заточена не на одобрение, а на размышление. В разговоре с певицей Сашей, большой патриоткой, давно живущей в Америке, произошел важный обмен мнениями.
Саша: «Мы все поддерживаем Юлию Чичерину, которая поет сейчас в «ЛНР». Ксения: «Не обобщай, я не поддерживаю».
Бывшая пассия байкера Хирурга удивленно захлопала приклеенными ресницами. Да и всякий бы захлопал, столкнувшись с невиданной по нынешним болотным временам откровенностью публичного человека. Особенно если учесть, что К.С. в силу своего происхождения лучше многих знает: власть подозрительна и мелочна, как Собакевич.
Когда-то она работала на «Дожде»**. В финале программы «Собчак живьем» дарила собеседнику книгу, которая наиболее полно, по ее мнению, отражала его суть. Для финала разговора с Алексеем Венедиктовым** К.С. выбрала сказку «Колобок». Через несколько лет жизнь в очередной раз подтвердила литературные прозрения. Когда Колобок заходит слишком далеко, его съедают. Пересекать «двойную сплошную» запрещено даже в русском фольклоре. Тема трагической судьбы Колобка в России теперь актуальна, как никогда. Не исключено, что она может коснуться и самой Ксении Анатольевны. Или не может?
* Внесен в российский реестр террористов и экстремистов.
** Внесены Минюстом в реестр СМИ-иноагентов.
